Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
Мы уже заметили, что, разорвав лохмотья его науки, бросаем их богослову в подарок и для занятия, чтобы он не задерживался в новом, все более приближающемся мире. Поэтому мы оставляем его на этот раз с его бессмертным и духовно возвышающим вопросом, как человек, которого Ирод заключил в темницу, опасаясь народных волнений, — так сообщает Иосиф, — мог так свободно совокупляться со своими учениками, как это изображают Лука или даже Матфей: богослов, однако, может занять себя этим вопросом, пока мы перейдем к объяснению происхождения этого рассказа.
Это сообщение относится к сочинению Луки, поскольку только оно предшествует чудесам, о которых ученики могли сообщить Иоанну. Но чудеса, чудеса! Прежние, насколько мы их знаем до сих пор, растворились, сотник из Капернаума, слугу которого Иисус совсем недавно исцелил С. 7, 1-10, превратился в ханаанеянку, пробуждение юноши из Наина, дающее Господу право ссылаться в послании Крестителя на Его воскрешение мертвых, также не будет иметь веского исторического обоснования — вот что мы можем сказать, по крайней мере, сейчас: так где же чудеса, о которых было сообщено Иоанну и на которые ссылается Иисус? Их больше нет! Как нет и послания Иоанна, которое без них невозможно!
После Преображения Иисус сказал ученикам, что Илия, который должен был прийти, уже пришел, и они поняли, как добавляет Матфей, что Иисус имел в виду Иоанна Крестителя. Лука опускает это заявление, сделанное Иисусом после Преображения.
Почему? Он просто развил его в более длинное рассуждение Иисуса о Крестителе и создал весть о Крестителе как повод для этого подробного объяснения. Он не мог вложить в уста Крестителя полное, ясное свидетельство по этому поводу, так как хотел охарактеризовать его в речи Иисуса как Предтечу, как величайшего пророка и в то же время как того, кто меньше самого малого в Царстве Небесном, т. е. как того, кто, хотя и был так близок к Царству Небесному, но все же был гораздо ниже того, кто был самым малым в Царстве Небесном. Поэтому Иоанн мог только заявить о своем сомнении в отношении Господа, но и в этом случае случай достаточно неудачный и оказывается поздним литературным продуктом; ведь если бы Креститель, услышав о реальном Мессии, все еще колебался настолько, что Господь должен был бы дать ему категорический ответ: «блажен, кто не обидится на Меня», то пророк фактически лишился бы той славы и похвалы, которой он так щедро удостоился впоследствии. Эта слава могла бы остаться неизменной только в одном случае — если бы Креститель остался тем Илией, предтечей и величайшим пророком, каким он является в Писании Марка, и не попал в ситуацию, в которой он — в силу ограниченности более древнего евангельского типа — не мог бы объясниться иначе, чем двусмысленно. Если послание Крестителя относится к прагматизму Луки и если речь, которую Иисус произносит перед народом по этому поводу, является лишь исполнением того изречения, которое сохранил для нас Марк, то — ну и что? Дело было бы решено, и все было бы хорошо? Разве не так? Но нет! Теперь — пока богослов, конечно, еще размышляет над трудным вопросом о доступе в темницу — рассмотрим внимательнее саму речь.
§ 46. Речь Иисуса о Крестителе.
В той форме, в которой Лука передает ее, речь Иисуса имеет очень живое течение, ускоренный ритм, и движение целого очень определенно рассчитано на то, чтобы удивить, возможно, и ярко, ударной фразой о том, что Креститель больше, чем пророк, что он самый большой пророк и меньше, чем самый маленький в Царстве Небесном. Речь завершается фразой о том, что он выше всех пророков и ниже самого малого гражданина Царства Небесного.
Теперь рассмотрим структуру речи: «Что вы ходили в пустыню смотреть? Тростник, движимый ветром? Если же не это, то что вы вышли посмотреть? Человека в мягкой одежде? Вот, кто живет в славных одеждах и на воздухе, тот находится при царском дворе. Или что же вы вышли посмотреть? Пророка? Да, говорю вам, и не одного пророка! Это тот, о котором написано: вот, Я посылаю пред тобою вестника Моего, который приготовит путь пред тобою. Ибо говорю вам, что из рожденных от женщин нет большего пророка, нежели Иоанн Креститель; но меньший в Царстве Небесном больше его». Рассмотрим эту структуру и спросим себя, не пришло ли подобное изречение к Луке из традиции и не является ли оно свободным литературным продуктом. Это не что иное, как свободная разработка замечания о бегуне, которое, как говорят, Иисус сделал после Преображения.
Матфей копирует эту речь дословно. Единственное изменение, которое он позволил себе, это то, что он пишет: «Среди рожденных от женщин не было никого более великого, чем Иоанн Креститель». Таким образом, он опускает слово «пророк», вероятно, потому, что уже не мог вникнуть в контекст, поскольку в одно время о бегуне можно было сказать, что он больше, чем пророк, а в другое — что нет более великого пророка, чем он. Но когда он пускает речь дальше, когда в ст. 12 — 15 говорится: «Но от дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное терпит насилие, и делающие насилие овладевают им. Ибо все пророки и сонмы пророчествовали до Иоанна. И сам он есть Илия грядущий. Кто имеет уши слышать, да слышит». Если речь продолжается дальше хотя бы на
