Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
Отметим, что в изречении, заимствованном Матфеем у Марка, также говорится о провозглашении Евангелия, но главной темой становится не оно само, а опасности последних дней и стойкость верующих — «берегитесь! кто пребудет до конца, тот спасется» — подразумевается только как необходимость, то и с этой стороны содержания доказывается, что Матфей включил в наставительную речь изречение, которое первоначально не предназначалось для наставления апостолов в их евангельской задаче. Каждый верующий должен быть осторожен в опасностях этого мира и проявить себя стойким до конца; каждый может иметь возможность отвечать перед правителями и своим свидетельством способствовать тому, чтобы истина дошла до ушей противников; каждый может, наконец, испытать, что даже самые близкие родственники могут стать враждебными ему ради истины; и именно в этом общем соображении о жребии и положении верующих Марк развил этот отрывок. Матфей упустил из виду эту общую связь изречения, одно только ключевое слово: «для их свидетельства» и скобка Марка: «и прежде всего Евангелие должно быть проповедано всем народам» привлекли его внимание и побудили включить весь отрывок в эту поучительную речь.
Одно ключевое слово имело для Матфея большую силу, что еще раз подтвердит следующее изречение. Хотя с приставкой: «кто претерпит до конца» речь о гонениях получила свое завершение настолько сильно, насколько это возможно, и мысль полностью исчерпана, она продолжается: «если же будут гнать вас в этом городе — в каком? Ни в каком, ни в каком, о котором говорилось непосредственно перед этим; Матфей возвращается к теме поучительной речи Марка, следовательно, к теме, которую он полностью исчерпал и которая, согласно новому отрывку ст. 16, уже давно вытеснена совершенно новой, так что бегите в другой: ибо истинно говорю вам: не окончишь городов Израилевых, пока не придет Сын Человеческий. Вот так сразу, как будто о них только что было сказано, мы переносимся в города Израиля, после того как перед нами открылся театр мира. Более того! Говорится о пришествии Сына Человеческого, и ничего не сказано о страданиях и смерти, которые на время отнимут Господа от Своих. Господь мог говорить так только тогда, когда в очередной раз прощался с учениками, когда говорил им, что они больше не увидят Его в этом облике, или когда Он уже часто и недвусмысленно говорил им о Своей смерти. Там, где Он отпустил их лишь на мгновение и ожидал, что они вернутся к Нему после выполнения своей миссии, где Он ничего не говорил о Своей смерти и, следовательно, не мог говорить о Своем возвращении, ученики не смогли бы понять Его, если бы Он все же захотел сказать об этом. Или, говоря более понятным и человеческим языком, Матфей не мотивировал это изречение в письменном виде, а заимствовал его из чужого контекста. Согласно исповеданию Петра, Иисус сначала сказал о своих страданиях, смерти и воскресении, причем, как добавляет Марк, откровенно и с недвусмысленной уверенностью. Сразу же после этого он сказал, что тот, кто отрекся от них и постыдился, постыдится и Его, когда Он придет во славе Отца Своего со святыми ангелами. Это естественно, это прогресс, так как он правильный и мотивированный: сначала говорится о смерти и воскресении, затем о Втором пришествии со святыми ангелами! Тогда сразу после этого можно сказать: И сказал им: истинно говорю вам, что есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, доколе не увидят Царствия Божия, грядущего в силе. У Матфея это изречение приводится в том же контексте после исповедания Петра, только он пишет: «доколе не увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем», и это то самое изречение, которое он вставляет в неподходящий момент в поучительную речь и делает его настолько подходящим, то есть настолько неподходящим, насколько он может, для той ситуации, которая здесь предполагается. Ведь он только что говорил о «конце», что еще нужно для того, чтобы вспомнить о возвращении Сына Человеческого? Да, слово «конец» даже дало ему материал, скрепляющий оба изречения: теперь он пишет: вы не доведете города Израиля до «конца», пока не придет Сын Человеческий.
Смущающая ситуация! Долг краткости и долг тщательности — оба хотят определить нас и поставить в противоречие с самими собой. Еще более неловкая ситуация! Для богослова практически не существует самых тщательных доказательств, они ему безразличны, так как все равно слишком скучны для него, но и богословская краткость, которая решает все одним «да» или «нет!», для нас также невозможна. Что же делать? Писать так, как того требует дело, и так, как если бы в мире больше не было богословия!
«Ученик не выше учителя, и слуга не выше своего господина. Для ученика достаточно, чтобы он был подобен своему господину, а слуга — своему господину. Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его?» Ученик, хочет спросить Иисус, не может рассчитывать на лучшую участь, чем его господин, поэтому если Меня поносили, то насколько больше это случится с тобой? Но когда Иисуса называли Вельзевулом? Этот факт, — отвечает де Ветте, — нигде больше не упоминается; в С. 12, 21 есть нечто похожее, но другое. Это указывает на отдельный источник».
Матфей видит дело иначе, ибо по какой другой причине он позволил фарисеям выступить с этим упреком, как не для того, чтобы читатель знал, к какому случаю относится это изречение Господа? Он лишь придал упреку иной оборот, так же как и все это изречение есть не что иное, как изречение,
