Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр
Лука воспроизводит примерно то же самое в своем изложении Наставлений двенадцати, за исключением того, что с самого начала он использует прямую форму обращения: «ничего не берите с собой в дорогу», хотя в конце отрывка: «не должно быть у них по две одежды», он переходит к косвенной форме обращения и тем самым должен выдать, что он работает по Писанию, в котором обе формы обращения чередуются в начале речи. Но только Марк дает нам первоначальное представление, когда он позволяет косвенной речи постепенно переходить в прямую форму обращения, а Лука ошибся, когда в середине обращения он, возможно, один раз переходит в косвенное представление, которое предусматривает Марк C. 6, 8. Кроме того, именно Лука доставил столько мучений апологетам, когда, собираясь перечислить все, что ученики не должны брать с собой в путешествие, он включает в число вещей, которые они не должны брать с собой, даже посох: он не замечает, что посох не мешает скорости путешествия, когда это необходимо, и не является одной из вещей, которые они не должны брать с собой. Наконец, Лука не проясняет структуру рассуждения, почему ученики не должны обеспечивать себя едой и деньгами на дорогу, поскольку он не говорит, как Марк, «оставайтесь там, пока не отойдете оттуда», а «оставайтесь там и отойдите оттуда».
Эта оплошность объясняется тем, что Лука хочет изложить речь двенадцати лишь вкратце, чтобы затем подробно изложить ее в наставлении семидесяти. Теперь, когда он действительно передает эту речь, он остается на том пути, который уже прошел вначале, и считает, что Иисус должен непременно перечислить только то, что ученики не должны брать с собой в дорогу: посох он на этот раз оставляет, а обувь причисляет к предметам, от которых вестник спасения должен воздерживаться — «Неси, говорит Иисус, ни мешка, ни кармана, ни обуви». В этот момент ему приходит в голову, что в конце концов ученики не должны жаловаться в пути, чтобы идти быстрее, и он быстро пишет: «и никого не приветствуйте на дороге». Он пишет эти слова еще и потому, что его так волнует смысл апостольского приветствия и потому, что он собирается записать, что это приветствие означает.
Иисус должен сказать в ст. 5: «В какой дом войдете»; у Марка это сказано гораздо более кратко и округло: «где войдете в дом», ибо в нем следует: «там пребывайте», пока Лука снова не возьмет ст. 7, когда он вложит свою идею апостольского приветствия — скажите сначала: мир дому сему; и если есть в нем чадо мира, то мир ваш будет на нем; если же нет, то он возвратится к вам». «Но в том же доме, — продолжает Лука в ст. 7, — пребывайте, ешьте и пейте, что у них есть». Как? В каком доме? В доме, где живет дитя мира? Но мы только что говорили о доме, в котором нет чада мира! Речь шла даже не о каком-то конкретном доме такого рода, и не о каком-то доме противоположного рода, а о правиле в целом, о том, как должно соблюдаться апостольское приветствие. Как же Лука приходит к конкретному дому, где могли и должны были остановиться ученики? Конечно же, не своим ходом! Он не дошел туда, но Марк слепо загоняет его туда: «оставайтесь там», — говорит Марк; Лука пишет это за ним без всякого определенного рассмотрения конструкции и положения своей вставки, а теперь даже продолжает мысль, которую Марк связывает с этими словами, добавляя: «и ешьте и пейте, что у них есть». Ибо он добавляет пословицу, объясняющую контекст речи, которую Марку произносит Господь: «Ибо трудящийся достоин платы своей». Даже больше! Лука принимает повеление «оставайтесь» в другом смысле, как будто недостаточно объяснить его в соответствии с контекстом, в котором оно произнесено; он вставляет его в смысл или вытесняет из него смысл, как если бы ученикам было указано, что они не должны менять свое жилье, что они не должны перебегать из одного жилища в другое. «Не переходить из одного дома в другой». На этом путаница не заканчивается. В речи Марка есть еще и антитеза, два члена которой образуют различные переживания апостолов в их путешествии. Первая часть нам уже известна: ученики должны спокойно оставаться до своего отбытия в том доме, в котором они остановились в отдельных городах; именно она связана тесной нитью с началом речи и является заключением, а также объяснением заповеди о том, что ученики не должны брать с собой в путь ничего, что относится к их повседневным нуждам. Но теперь остается вопрос, если они не найдут в городе доброжелательного дома? И если кто не примет вас, — таков ответ, — и не послушает вас, отойдите от него и отрясите прах ног ваших во свидетельство им». Но чтобы речь не была слишком грубой, и чтобы второй член был скорее расширен и развит в той же пропорции, что и первый, чтобы эта мера была достигнута, добавляется: «Истинно говорю вам: Содом и Гоморра будут более терпимы в день суда, нежели такой-то город».
Отдохнем немного! Теперь у нас есть вся речь, как ее сформировал и создал Марк — создал! Ибо никто теперь не захочет утверждать, что это прекрасное построение соусов, эта группировка и организация целого жили в традиции, и никто не подумает, что никто в общине не смог бы собрать эти две мысли вместе и записать их, если бы Иисус не произнес их — теперь мы познакомились со всей речью, которая сформирована для случая, который сам был сначала создан в любом случае. Как это просто, как верно! Ученики не должны обеспечивать свое существование, ибо там, где они работают, они находят свое пропитание, и если они не находят в городе места, где они могли бы работать, то они должны идти дальше и оставить город на произвол судьбы. Как просто! Неужели для этих двух мыслей, или для Марка, понадобилась традиция, легенда и все эти призрачные туманы? И как прекрасно эти две мысли соприкасаются в середине, и каждая из них тесно притянута со своей стороны началом и концом, и удерживается вместе как это целое.
В краткую речь к
