А. Андреев - Иерусалим. История Святой Земли (сборник)
Чувствуя необходимость стенобитных орудий, но не видя нигде в окрестности лесов, крестоносцы порубили все маслины, сломали дома и самые церкви, чтобы только добыть себе дерева, и, быть может, пострадали тогда соседние обители пустыни Иерусалимской, заблаговременно опустевшие. К медленному успеху осады присоединилась еще засуха, ибо летний зной начинался в ущельях Палестинских, когда крестоносцы подступили к Иерусалиму; Кедрон иссяк, отравлены были колодези; купели Силоамской недоставало для стольких ратных: все ужасы жажды стали томить войско под раскаленным небом пустыни, и одна только мысль занимала воинов и вождей – добытие прохладной струи. Днем и ночью толпы богомольцев скитались по окрестным горам с опасностью попасть в руки врагов; когда же находили где-либо живую струю или колодезь, часто с мечом в руках оспаривали друг у друга каплю воды. Соседние жители приносили в мехах болотную воду из застоявшихся колодцев, но и ее с жадностью глотали воины, несмотря на смрадный запах, хотя и самые кони от нее отвращались. Вода сия послужила источником кровавой болезни, и внезапная смертность распространилась в человеках и скотах, воздух заразился от тления трупов. Каждый день умножал томление крестоносцев; за душным днем следовала столь же душная ночь; не было ни росы утренней, ни прохлады вечерней, так что самые сильные изнемогали и лежали неподвижно в шатрах своих, умоляя Бога ниспослать им ливень и грозу. Все проклинали чуждое знойное небо, столь негостеприимное для пришельцев, и самые ревностные стали колебаться в вере, страдая муками в виду того града, отколе истекло общее спасение. Некоторые даже искали себе смерти и, устремляясь к стенам, целовали холодные камни, восклицая: «Стены Иерусалимские, падите на нас и покройте нас священным прахом!» И если бы осажденные не были сами удержаны страхом первых побед, огласивших всю Азию, и сделали нападение, они легко бы одолели пришельцев; но Восток трепетал пред сим призраком Запада, и горсть храбрых еще казалась ему столь же страшною, как те несметные тысячи, которые уже положили кости свои в его пустынях! Самая беспечность христиан посреди опасности убеждала в невозможности одолеть их.
Нечаянная помощь оживила дух воинов: в стане пронеслась весть, что причалил флот генуэзский с оружием и припасами, и триста всадников, посланных из стана, пробились в Яффу сквозь толпу врагов. Между тем флот египетский истребил суда христиан; но уже запасы и все нужные оружия сложены были на берег и благополучно достигли стана Иерусалимского в сопровождении опытных мастеров. В окрестностях Самарии открыт был и строевой лес, по указанию одного сирийца, и все дружно принялись за стенобитные орудия; рыцари и бароны не уступали в ревности простым воинам. Одни строили башни и тараны, другие носили воду в мехах, из дальних источников Вифании, Вифлеема и пустыни Предтечевой; иные же приготовляли кожи для орудий и собирали сухие ветви для плетней; везде закипела жизнь.
В короткое время соорудились три подвижные трехъярусные башни на колесах, превышавшие самые стены, на которые можно было бросать с их вершины подъемные мосты; вид их исполнил ужасом осажденных. Но вожди, приготовляя все нужное к последнему приступу, не оставили возбудить и душевного восторга дружин своих сильными речами многочисленных священников. Рассеявшись по стану, они всех убеждали к взаимному миру, покаянию, забвению обид; к ним присоединился пустынник горы Елеонской. «Вы, говорил он, пришедшие из дальнего Запада для поклонения гробу Господню, возлюбите друг друга, как братия, и освятитесь покаянием и добрыми делами. Если покоритесь заповедям Божьим, Он дарует вам овладеть святым своим градом; если же будете упорствовать, гнев его падет на вас». Пустынник советовал им сделать крестный ход вокруг Иерусалима, по подобию народа Божия, некогда обходившего стены Иерихонские, которые пали при звуке труб и кимвалов жрецов иудейских.
Послушались благочестивого совета крестоносцы и после строгого трехдневного поста, вооруженные, выступили из шатров, с босыми ногами и обнаженною головой. Впереди их шли пресвитеры и епископы в белых ризах, с хоругвями, иконами и крестами, воспевая псалмы; развиты были и воинские знамена; издали раздавались звуки кимвалов и труб. От стана Готфридова началось шествие и чрез долину Иосаватову, мимо Гефсимании, следовало на священные высоты Елеонские. Оттоле величественное зрелище открылось взорам: к востоку – море Мертвое, в глубокой долине Иерихонской, как яркое зеркало, и серебристая лента Иордана, с лазурными твердынями зубчатых Аравийских гор; к западу же, как на ладони, весь Иерусалим, в венце своих грозных башен, и окрестные бледные холмы Иудейские. На том месте, где ступила в последний раз на землю стопа Христова, Арнульд, будущий латинский патриарх Св. Града, тогда же еще только домашний священник герцога Нормандского, произнес красноречивое слово, возбуждая крестоносцев к довершению их обета. «Видите ли наследие Христово, попираемое Его врагами? воскликнул он, обратись к Иерусалиму, вот достойная награда всех ваших трудов, вот место, где Господь простит вам все ваши согрешения и благословит ваши победы!» Внимая речам его, Танкред и Раймунд, граф Тулузский, долго имевшие между собою распрю за замок Антиохийский, обнялись пред лицом всей дружины, и богатые дали обет поддерживать убогих; все поклялись следовать заповедям евангельским. И пустынник Петр, виновник похода, при виде крестов, которые с ругательствами подымали на стенах сарацины, умолял витязей креста защитить гонимого Христа, паки распинаемого на Голгофе Его врагами. «Клянусь, воскликнул он, вашим оружием и благочестием, что царство тьмы миновалось! При первом движении Божьей рати оно рассеется как дым, сего дня еще превозносятся враги, а завтра ужас их обымет на той самой Голгофе, которой ругаются ныне. Они будут пред лицом вашим, как стражи римские, остолбеневшие с оружием в руках около Св. Гроба, в час воскресения Христова, и падшие на землю, как мертвые, при страшном землетрясении, которое обнаружило миру присутствие воскресшего Бога. Еще немного, и все сии места обратятся в храмы истинного Бога, и новые храмы возникнут из развалин, и весь Иерусалим огласится опять псаломными песнями».
Чрезвычайный восторг одушевил сердца витязей; с радостным кликом спустились они к купели Силоамской и поднялись на гору Сионскую, не обращая внимания на метаемые со стен стрелы и камни, от коих многие пали на крестном ходу, благословляя Бога в час смерти. К вечеру только возвратилось войско в стан, и вся ночь протекла на молитве в ополчении христианском; вожди и простые воины исповедовали грехи свои и укреплялись причащением Св. Таин на предлежавший подвиг. Глубокая тишина царствовала и в Иерусалиме, обреченном последней осаде: там раздавались только пронзительные крики муэдзинов, сзывавших к молитве, и страшное ожидание исполняло сердца всех!
Совет военачальников положил: воспользоваться общим восторгом для приступа на другой день; и в ту же ночь Готфрид перенес стан свой и перекатил огромную башню, с позлащенным на ней крестом, к юго-восточной стене, более благоприятной для осады. Танкред остался против Вифлеемских врат и угольной башни, и между ними оба Роберта; а на Сион граф Раймунд ценою денег, под тучею стрел завалил глубокий ров, отделявший его от южных твердынь города, которые защищал сам эмир Иерусалимский. Начался убийственный приступ и не менее сильный отпор; стрелы и камни, кипящее масло и греческий огонь сыпались на стенобитные орудия осаждавших, и в отважной вылазке неверные покусились сжечь подвижные башни, но их отразили, хотя и повреждены были орудия. Ночь прекратила бой, и с горестью возвратились в стан свой христиане, вздыхая о том, что не почел их достойными Бог овладеть Св. Градом для поклонения Христову гробу; неверные же ругались им со стен, которых проломы спешили завалить камнями. Но в течение целой ночи духовенство возбуждало в шатрах доблесть воинов, и на утро уже опять были готовы к бою и люди, и орудия. С рассветом начался приступ на тех же местах, теми же вождями и с одинаковою яростью, посреди камней, стрел и дикого вопля бьющихся и стона умирающих.
Во время боя, по словам летописцев западных, две чародейки явились на стенах, заклиная силы ада на помощь неверным, и два гонца, посланные от Аскалона, куда приближалось уже многочисленное полчище халифа Египетского, искали проникнуть в город, чтобы поддержать дух осажденных надеждою на скорую помощь; но они были перехвачены крестоносцами и трупы их брошены через стены врагам. Полдня уже длился бой; подвижные башни христиан несколько раз загорались, и недоставало воды для угашения огня; золотой крест на башне Готфрида привлекал к нему главные усилия неприятелей, и он бился с двумя своими братьями на верху площадки, усеянной трупами его рыцарей; многие погибли у подошвы стен, под грудою низвергаемых камней; греческим огонь пожирал самое оружие воинов, искавших спасти тараны и башни; полуденный зной довершал изнеможение ратных, уже отчаявшихся в небесной помощи. Одно мгновение все изменило; крестоносцам внезапно показался блестящий всадник на горе Елеонской, который щитом своим подавал знак, чтобы вступили в город; и оба вождя, Готфрид и Раймунд, воскликнули в одно и то же время, что сам великомученик Георгий им помогает. Имя небесного витязя оживило дружины, все с новой ревностью устремились в бой; жены и дети, и даже болящие, стали разносить по рядам воду, пищу и оружие и помогать воинам двигать туры.
