Сергей Бычков - Евангелие от Сергея
5
направились к луже и, припав, стали жадно лакать её с песка, а затем решительно направились к переставшим драться гладиаторам. Те из противников сразу превратились в союзников и, встав плечом к плечу, спокойно ждали нападения хищников. Гул на трибунах сменился звенящей тишиной. Все ждали, что произойдёт дальше.
Львицы разделились: одна, хищно припадая к арене, готовилась к атаке, а вторая, обежав гладиаторов, стала заходить сзади. Опытные бойцы, видя манёвр львиц, встали спина к спине. Публика, не отметившая и тени паники со стороны воинов, одобряюще захлопала в ладоши. Первой сделала выпад львица, стоящая перед Витием. Сделав ложное движение, будто она прыгает на него, львица вынудила Вития взмахнуть мечом, отражая атаку и, поймав его на этом замахе, она прыгнула. Чудовищным ударом лапы львица распорола Витию грудь и свалила его на песок. Её подруга на секунду промедлила с атакой и этого хватило Абдуле, чтобы, повернувшись, воткнуть свой меч по самую рукоятку в горло напавшей на Вития львице. На это ушло секунда-другая, которой хватило второй львице, чтобы повиснуть у него на плечах. Под тяжестью львицы и от сильного толчка в спину он стал падать и ему не миновать бы смерти, если бы не раненый Витий. Приподняв своё тело из последних сил левой рукой, правой он нанёс удар львице в живот, чуть было не задев бок Абдулы. Львицы были мертвы. Что творилось на трибунах!! Все вскочили и несколько минут мощный крик публики заглушал всё в округе. Воины стояли у поверженных львиц и ждали решения. Они надеялись, что после такой победы публика не захочет продолжения их боя и они уйдут с миром. Напрасно надеялись! Выразив свои эмоции, публика засвистела, требуя продолжения. Выждав несколько минут, гладиаторы продолжили бой. Оба были ранены, но Витий был повреждён больше. Львица располосовала его от шеи до бёдер и он, теряя кровь, слабел на глазах. Уходя от атак Абдулы, он, как пьный, делал неуверенные движения, с трудом отбиваясь от ударов. Не прошло и трёх минут, как чёрный гигант выбил меч из его рук и ударом кулака свалил на арену. Наступив Витию на грудь, он стал ждать решения публики, а та, в свою очередь, решения императора. Тиверий не спешил, он внимательно осмотрел зрителей вокруг. Все явно симпатизировали Витию и не желали его смерти. Скользнув взглядом по рядам, он нашёл сидящую на трибуне жену Вития. Даже отсюда, с расстояния в несколько рядов, был виден ужас в её глазах…
6
Она повернула лицо к Тиверию и её взгляд просил пощады. Но год назад она с брезгливостью отвергла его попытку переспать с ней и Тиверий это хорошо помнил, поэтому он решил проучить строптивую и ещё немного поколебавшись, выбросил вперёд руку с опущенным вниз пальцем. Гул неодобрения пробежал по трибунам, но вначале приближённые Тиверия (которые проголосовали бы, не раздумывая, за любой его выбор), а потом и все остальные вытянули вперёд руку с опущенным вниз пальцем. Абдула резко, сверху вниз, нанёс короткий удар в сердце Вития.
Перессказывая этот поединок, Пилат не на шутку разошёлся, имитируя движения гладиаторов. Он то делал выпады, то пригибался, уходя от воображаемого меча, то рубил рукой воду в дассейне. Кар потешался над горячностью друга и, подыгрывая ему, делал выпады, изображая атакующего гладиатора.
Наконец, они проголодались и, выйдя из воды, разлеглись на лежаках. Рабыни накрыли столик перед ними и друзья принялись трапезничать.
— Знаешь, Лука, мне твоя книга очень понравилась, — соврал Понтий, — читаешь и сразу талантище чувствуешь. Обалдеть! Я очень горжусь, что именно ты написал такую вещь и не забываю хвастаться, что ты мой ближайший друг.
— Спасибо, Понтий, мне очень приятно об этом слышать. Ну, а со всем ли, что я изложил, ты согласен?
— Знаешь, — начал хитрить Пилат, — сложно вот так прямо сказать. Нужно время, чтобы переварить твои глубокие мысли. Вот ты утверждаешь, что боги не существуют, а всё, что мы имеем, включая наши души — это просто развитие природы. Как это принять? А кто тогда создал мир?
— Да никто! Он возник сам по себе! — воскликнул Кар, — неужели я не достаточно точно выразился?
— Да достаточно, Лука, только я никак не могу себе представить, что ни Юпитера, ни Марса, ни других богов не существует. Неужели, как ты пишешь, люди придумали себе богов?
— Именно, Понтий, именно!
— Так, по- твоему, и загробный мир такая же сказка, как и боги?
— Да, Понтий.
— И мы умрём навсегда?
— Навсегда.
— Но, я не хочу этого. А как люди будут без меня жить?
7
— Так же, как они жили без тебя, пока ты не родился. К сожалению, всему приходит конец, Понтий. Рано или поздно, но приходит, поэтому спеши делать добро, только память о тебе может дать тебе бессмертие.
— Ну тебя, Лукреций, — с досадой воскликнул Пилат, — у меня даже аппетит пропал от твоих речей. Может, пойдём искупаемся?
…Через неделю во двор Пилата пожаловал посыльный из дворца с требованием явиться на аудиенцию к самому императору.
— Неужели кто-то узнал об этих проклятых деньгах? — запаниковал Пилат, — может, сбежать, пока не поздно?… Несколько лет назад к нему из Брундизии приехал старый друг отца Витрувий. Обсудив новости, он попросил денег. Витрудий и его друг, которого Понтий не знал, просили денег на подготовку государственного переворота.
— Тиверий — жалкая копия императора Августа, — говорил Витрувий. Мы поднимем восстание на юге Италии и свалим его в два счёта. Наша ставка на рабов. Эти люди, замордованные всем нашим обществом, поддержат нас, и не пройдёт и недели после начала, как я стану императором. Конечно, придётся пойти на уступки рабам, сделать налоговые скидки беднейшей прослойки нашего общества, но коренных изменений не будет: существующий строй доказал своё право на существование. Но у нас катастрофически не хватает денег на вооружение. Одолжи нам — и в тот же день, когда я стану императором, ты станешь сенатором и моим ближайшим советником.
Знал же он, что это опасная игра, но желание стать сенатором затмило всё, и он, не раздумывая, дал Витрувию все свои деньги плюс деньги своей жены. Востание было подавлено, Витрувию отрубили голову, а он лишился денег и каждый день слушал попрёки Прокулы, которой пришлось рассказать всё.
— Да успокойся ты, Понтий, — сказала ему Прокула, — от страха ты совсем потерял способность соображать. Да если бы кто капнул на тебя императору, то тебя бы не приглашали на аудиенцию, а арестовали. Скорее всего, император хочет предложить тебе должность.
— А ведь ты права, Прокула, — стал успокаиваться Пилат. — Витрувий ведь унёс в могилу мой секрет и ни одна живая душа Рима не сможет доказать это. А вдруг Тиверий хочет меня в Сенат двинуть?
От этой мысли Понтий повеселел и стал мечтать, как он станет
8
сенатором.
— Вот заживу, — подумал он, — власть, деньги, женщины!
Итператорский дворец встретил его неприветливо. Всюду, куда не кинь взгляд, стояла охрана. Распорядитель долго водил Понтия по лабиринтам огромного здания, пока не подвёл к огромной, метра три высотой, двери.
— Ожидайте, — сказал он и исчез за дверью.
— Бог ты мой, Юпитер, что же ему от меня надо? — опять занервничал Пилат.
Дверь приоткрылась и управляющий пропустил Понтия вовнутрь.
Тиверий сидел за столом и что-то писал. Увидев вошедшего Пилата, он встал из-за стола и, подойдя, обнял растерянного Понтия.
— Почему, Понтий, я не вижу тебя среди моих друзей? — отстраняясь после объятия, произнёс император. Наши родители были друзьями и мой отец всегда уважал твоего, как одного из преданнейших людей империи.
— Прости, Тиверий, — ответил поражённый Пилат, — я и не думал, что могу быть тебе полезен.
То, что говорил Тиверий, было правдой лишь отчасти. То, что их родители хорошо знали друг друга, было правдой, но вот то, что они были друзьями — нет.
— Мне нужны надёжные помощники, — начал Тиверий. Это не просто, Понтий, найти таких в наше время. Всех словно поразила болезнь индивидуализма и истинных патриотов моей империи можно пересчитать по пальцам. Я уверен, что ты один из таких людей и захочешь помочь мне в управлении Римом. Поможешь?
— Я отдам все мои силы, а если понадобится, то и жизнь за тебя, великий император, — напыщенно ответил Пилат, почуявший приближение своего звёздного часа…
— Не томи мою душу, какую же ты мне должность отвалишь? — гадал Пилат про себя, сгорая от нетерпения. — И кто мне сделал протекцию? Неужели Лукреций? Вот это друг!
— Палестина осталась без прокуратора, — начал Тиверий, — ты знаешь, Понтий, эту печальную историю. Валерий (1) был незаменим в этой
1. Валерий Грат-прокуратор Палестины перед Понтием Пилатом.
9
провинции, но все мы там будем, что тут поделаншь. Так вот, Понтий, я решил направить тебя туда. Да, да, прокуратором Израиля. Я хочу, чтобы ты продолжил дело Валерия, и моя казна сполна получала налог из этой провинции.
