Кто осудил Иисуса? Точка зрения юриста - Веддиг Фрикке
Некие студенты, тем не менее, взяли на себя труд проверить точность талмудической традиции. В Бингербрюке, Германия, был обнаружен надгробный камень на могиле римского солдата по имени Тиберий Юлий Пантер, рожденного в Сидоне, в Финикии, и служившего в когорте, размещавшейся на территории Палестины до 9 г. н. э. Авторитетность Талмуда даже среди отцов Церкви была такова, что в течение долгого времени они считали необходимым каким-либо образом объяснять отношение этой, совершенно «неподходящей», личности к Иисусу.[107]
Можно ли из всего этого заключить, что в конце I столетия историческое существование Иисуса не подвергалось сомнению также и Талмудом, – вопрос, который я пока оставляю открытым; ибо все эти заявления могли быть клеветническим вымыслом. Важнее то, что при жизни Иисуса о нем не было упоминаний в еврейских писаниях; в том числе нет сведений о его предполагаемых конфликтах с фарисеями. Сальция Ландманн пишет: «Даже дебаты с „еретиками”, в конечном счете, были включены в Талмуд без изменений и сокращений… Однако Иисус не упомянут ни единым словом, хотя в этих произведениях даже самые незначительные личности и эпизоды описаны подробнейшим образом».[108]
Иосиф Флавий (37–94 гг. н. э.) – наиболее важный для нас автор того времени. В своих исторических трудах «Иудейские древности» и «Иудейская война», написанных после разгрома Иудеи, он подробно описывает события, происходившие в Палестине как раз во времена Иисуса.[109] Малейшее нарушение порядка, любое восстание, любой справедливый или несправедливый смертный приговор, имевший какое бы то ни было политическое значение, – все это было детально отображено Флавием. Каждая жестокая выходка прокуратора Пилата, особенно в отношении еврейского народа, упоминается им отдельно.[110] Подробно представлены и всевозможные духовные направления и течения того времени. И все же Флавий ничего не говорит ни о христианской общине, ни об Иисусе из Назарета как об исторической личности.
Первая христианская община за пределами Палестины возникла в Антиохии, римском городе, расположенном в Малой Азии, в котором проживало множество евреев. Павел основал общину примерно в середине 40-х годов. «Братьев», собиравшихся там, стали называть христианами. Название появляется впервые именно здесь (Деян. 11, 26); следовательно, оно идет от Павла.
Еврейская община в Иерусалиме называлась Назорейской сектой (ересью) (Деян. 24, 5). Александрийская община была создана примерно через десять лет после Антиохийской, а спустя семь лет еще одна была образована в Риме.
Очевидно, Иисусу, как и его последователям, вообще не придавалось никакого значения в течение сорока лет между его смертью и концом Иудейской войны. В конечном счете, у Иосифа Флавия не было никаких причин намеренно обходить молчанием личность Иисуса (или Павла, который также не упомянут). В общей сложности он пишет о двадцати людях по имени Иисус, половина из которых были современниками нашего Иисуса. Один из них – пророк Иисус, «сын Анана». По его словам, этот Иисус пророчествовал о разрушении Храма и за это был арестован евреями и передан в руки римлян. Римляне, согласно Флавию, безжалостно высекли его, после чего отпустили, так как решили, что он сумасшедший.[111]
Имя «Иисус» – «Йошуа», «Йешуа» или «Йегошуа» на иврите – имеет несколько значений, среди которых «Бог спасет» или «Бог избавит». В те времена оно было настолько же распространено, как, скажем, Вильям или Отто сейчас. Позже имя Иисус стало использоваться реже; вероятно, евреи настолько невзлюбили его, что не желали давать его своим детям. В ранних христианских общинах неохотно называли именем Иисус какого-либо другого человека; считалось, что это исцеляющее имя должно оставаться уникальным и сиять недосягаемым светом. Если кому-то нужно было обратиться к человеку с таким именем, имя видоизменялось. Так, Павел в Послании к Колоссянам (4, 11) называет своего коллегу Иисуса «Иисус, прозываемый Иустом».
На самом деле Иисус Назарянин все-таки появляется один раз в книге Флавия «Иудейские древности», которая была завершена им примерно в 90 г. н. э. Здесь Флавий сообщает о первосвященнике Анане,[112] который был смещен царем Агриппой II, потому что на заседании Синедриона он приговорил к смерти Иакова, брата Иисуса, и казнил его: «Он собрал Синедрион и представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и приговорил к побиению камнями» (Иудейские древности XX, 9, 1). Придаточное предложение, уточняющее, о каком Иисусе идет речь, – «именуемого Христом» – подтверждает тот факт, что имя это было общеупотребительным. В экзегетике традиционно считается, что это придаточное предложение в тексте Флавия является более поздней интерполяцией: только христиане были заинтересованы в том, чтобы подчеркнуть мессианский статус Иисуса.[113]
В отличие от Иисуса Назарянина личность Иоанна Крестителя подтверждена исторически с абсолютной точностью и описана с почтением. В «Иудейских древностях» Флавий сообщает:
Некоторые иудеи, впрочем, видели в уничтожении войска Ирода вполне справедливое наказание со стороны Господа Бога за убиение Иоанна. Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, быть справедливыми друг к другу, питать благочестивое чувство к Предвечному и собираться для омовения. (XVIII, 5, 2)
Наверное, некоторые люди много отдали бы за то, чтобы обнаружить в историографии того времени – при этом подлинность источника не должна вызывать сомнений – хотя бы одно предложение подобного рода, касающееся Иисуса!
Пока ранняя христианская Церковь не обеспечила себе терпимости или признания со стороны правительства и пока ей приходилось бороться прежде всего за самовыживание, она не уделяла особого внимания тому факту, что существование ее основателя не было исторически подтверждено. У нее были дела поважнее. Но в IV веке, когда епископ и отец Церкви Евсевий начал теоретически обосновывать стратегический союз Церкви с императором Константином, что стало обоюдовыгодным делом, когда молодой Церкви, получившей статус государственной и находившейся в процессе становления, стали ясны те исторические пробелы, которые окружали ключевую фигуру христианской веры. Евсевий тем временем стал придворным теологом Константина (Якоб Буркхардт называет его «первым историком древности со столь дурной репутацией»[114]). Примерно в 320 г. н. э. он написал для императора историю Церкви, в которую включил отрывок, взятый, по его словам, из «Иудейских древностей» Флавия. Теперь Константин мог прочесть следующий текст, якобы принадлежащий перу человека, все еще высокочтимого в империи:
Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил Его ко кресту. Но те, кто раньше любил Его, не
