С. Сказкин - Настольная книга атеиста
Официальная идеология помещичье–крепостнической России основывалась на триединой формуле: «Православие, самодержавие, народность». Русская православная церковь выступала как одна из основ самодержавно–крепостнического строя. Вполне понятно, что, выражая интересы революционного крестьянства и борясь против существовавшего в России режима, революционеры–демократы выступали и против церкви, так как церковь и самодержавие находились в тесном союзе, поддерживая друг друга в ущерб интересам народа, который они совместно угнетали.
Идейной основой их атеизма была материалистическая философия. Для революционеров–демократов характерна попытка создания стройной атеистической концепции, охватывающей как происхождение религии, формирование и роль важнейших религиозных направлений, так и разоблачение социальной функции религий, в том числе и православия.
Революционеры–демократы считали, что религия возникает в результате бессилия человека перед стихийными силами природы, по отношению к которым он раб, не умеющий ни понять, ни объяснить окружающее. Поскольку эти внешние силы выступают как враждебные, человек обращается к ним с жертвоприношениями, стремясь их умилостивить. Открытая пропаганда атеизма в то время была невозможна, поэтому революционные демократы, не будучи в состоянии прямо критиковать православие, разоблачали другие религии, намекая тем самым на православную церковь. Так, Н. А. Добролюбов, анализируя происхождение ислама и буддизма, справедливо указывал, что было бы неправильно рассматривать религию лишь как глупость или преднамеренный обман. Религия — это продукт определенной эпохи, общества.
Революционеры–демократы отчетливо понимали прямую связь религии с любыми формами деспотизма (а история православия давала для этого богатый материал). Так, Герцен писал, что религия заставляет людей поднимать взоры к небесам, чтобы не видеть того, что творится на земле. Белинский в письме к Гоголю, названном Лениным одним из лучших произведений бесцензурной демократической печати, вскрыл прямую связь церкви с самодержавием, с крепостническим строем России. Он утверждал, что только цивилизация и просвещение могут обеспечить светлое будущее.
Герцен говорил, что проповедь покорности и смирения глубоко реакционна и вредна, она помогает унижению, угнетению народных масс. Русские революционеры–демократы понимали, что религиозные сказки о загробном мире с его адом и раем используются церковью в интересах господствующих классов, учат избегать земных радостей, терпеть страдания, нищету — и все только ради посмертного воздаяния.
Страстное обличение религии и духовенства, борьба против официальной идеологии православия и ее союзников, стремление понять социальные корни религии — вот исторические заслуги атеизма русских революционеров–демократов. Однако задача вскрыть социальные корни религии оказалась для революционных демократов неразрешимой, хотя они и подошли вплотную к ее решению. В объяснении происхождения религии они, высказывая много справедливого, иногда допускали формулировки идеалистического характера.
Ограниченность воззрений революционеров–демократов явственно сказалась в вопросе о путях преодоления религии. Одним из главных средств борьбы с религией революционеры–демократы считали просвещение, не понимая того, что при антагонистической классовой структуре общества просвещением никогда не преодолеть религии, так как ее существование закрепляется и поддерживается господствующими эксплуататорскими классами. Создание научного атеизма оказалось задачей, которую идеологи революционного крестьянства решить не смогли. Она была решена только идеологами рабочего класса.
Естественнонаучный атеизмXIX столетие было ознаменовано целым рядом смелых выступлений выдающихся ученых–естествоиспытателей о несовместимости религии с научным миропониманием.
Среди естественнонаучных открытий, сделанных во второй половине XIX в., особую роль в разоблачении несостоятельности религиозных мифов сыграло учение Чарлза Дарвина (1809–1882) о естественной эволюции животных видов и происхождении человека. Оно наносило сокрушительный удар по библейским сказаниям о сотворении человека богом. Дарвинизм был исторической «смертью Адама». Сам Дарвин отдавал себе отчет в крамольном с точки зрения церковных догматов характере своих открытий. «Наконец, — писал он еще в 1844 г. (т. е. до написания работы о происхождении человека) своему другу сэру Джозефу Хукеру, — появились проблески света, и я пришел к убеждению… (признаться в этом — все равно, что признаться в убийстве)… что виды изменчивы».
Сам Дарвин не сделал, однако, вытекавших из его открытий антирелигиозных выводов. Это сделал один из его друзей и ближайших последователей, выдающийся английский биолог Томас Генри Гексли (1825–1895). В 1869 г. Гексли в диспуте с епископом Уильберфорсом подверг с научных позиций сокрушительной критике один из основных устоев религиозного миропонимания — веру в божественное творение человека. И хотя Гексли называл себя агностиком, его агностицизм был своеобразным, ибо он утверждал, что бытие бога не может быть познано и доказуемо как научная истина. С точки зрения ученого, это было достаточным для исключения бога как объекта достоверного познания. По сути дела, «агностицизм» Гексли был, по выражению Энгельса, «стыдливым материализмом» или, по словам Ленина, «фиговым листком», прикрывающим естественнонаучный материализм, не оставляющим в картине природы места для бога.
Еще большую роль в защите и распространении атеизма сыграл другой единомышленник и соратник Дарвина — знаменитый немецкий биолог Эрнст Геккель (1834–1919), самостоятельно пришедший к созвучному дарвинизму строю научных мыслей и сделавший из них должные атеистические выводы. В своей «Естественной истории творения» (1868) он доказывал никчемность и несостоятельность допущения сверхъестественного начала для уяснения возникновения и эволюции живых существ, обосновывая автогенез жизни из неживой материи. Дарвин высоко оценил работу Гекке–ля. Он писал: «Почти все выводы, к которым я пришел, подтверждаются этим исследователем, познания которого по многим вопросам богаче моих».
Философской основой биологических теорий Геккеля был естественнонаучный материализм, хотя не вполне последовательный, но гораздо более четкий, нежели в воззрениях Гексли. Свое учение Геккель называл «монизмом», утверждая естественное единство мира, не допускающее никакого сверхъестественного начала. Он не только укрепил естественнонаучные посылки атеистического миропонимания, но сделал из них прямые антирелигиозные выводы, энергично выступая с пропагандой воинствующего атеизма. В своей критике религиозных верований он не останавливается перед резкими, язвительными выступлениями, насмехаясь над созданным людьми образом бога, как «газообразным позвоночным», решительно отвергая христианские догмы о бессмертии души и загробной жизни.
Особенно велико для атеистической пропаганды было влияние работы Геккеля «Мировые загадки» (1899). Как писал В. И. Ленин, «сотни тысяч экземпляров книги, переведенной тотчас же на все языки, выходившей в специально дешевых изданиях, показали воочию, что книга эта «пошла в народ», что имеются массы читателей, которых сразу привлек на свою сторону Э. Геккель… Профессора философии и теологии всех стран света принялись на тысячи ладов разносить и уничтожать Геккеля… Нет такой бешеной брани, которой бы не осыпали его казенные профессора философии. Весело смотреть, как у этих высохших на мертвой схоластике мумий–может быть, первый раз в жизни–загораются глаза и розовеют щеки от тех пощечин, которых надавал им Эрнст Геккель» (Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 18, с. 370–371).
В 1906 г. Геккелем был организован в Мюнхене «Союз монистов», объединявший свободомыслящую интеллигенцию, ставящую своей задачей искоренение религиозных предрассудков и распространение научных знаний.
Вскоре подобные организации возникли и в других странах. В 1911 г. в Гамбурге состоялся первый международный конгресс «Союза монистов». В числе его участников было немало крупнейших ученых–естествоиспытателей: шведский физико–химик Сванте Арре–ниус, швейцарский психопатолог Август Форель, американский биолог Жак Леб, австрийский химик Вильгельм Оствальд и др. Организация эта издавала на протяжении многих лет ряд научно–популярных журналов, брошюр и антирелигиозных календарей. После смерти Геккеля «Союз монистов» возглавил В. Оствальд (1853–1932).
Атеизм Геккеля и его соратников не был последовательным научным атеизмом. У них не было полноценного научного понимания социальной функции религии и, стало быть, ее преодоления в общественном сознании. К тому же и их материалистическое понимание природы не имело достаточно прочного философского обоснования. Так, например, Оствальд, по характеристике Ленина, очень крупный химик и очень путаный философ, своей философской концепцией энергетизма сделал серьезные уступки идеалистической философии. Помимо того, преодоление религиозных предрассудков не сопровождалось у этих ученых преодолением социальных, классовых, буржуазных предубеждений. Геккель по своим политическим воззрениям был откровенным консервато–ром. Одобряя установленные Бисмарком исключительные законы против социалистов, он оправдывал социальное неравенство и объявлял социализм «равнозначащим с некультурностью, с возвратом к варварству». Не случайно В. И. Ленин отмечал «философскую наивность» Геккеля, отсутствие у него «определенных партийных целей», его желание «считаться с господствующим филистерским предрассудком против материализма». Тем не менее эти крупные буржуазные ученые сыграли бесспорно прогрессивную роль как своими научными открытиями, так и атеистическими выводами, сделанными из этих открытий, восстав против религии во имя науки, против веры во имя разума.
