Феодор Студит - Том V. Преподобный Феодор Студит. Книга 1. Нравственно-аскетические творения
Наказания для монахов
В самом деле, посмотрите, у нас почти совсем не бывает ни препирательств, ни клеветничества, ни жалоб, ни брани, ни преслушания, ни присвоения чужих вещей, ни тайноядения. А если с кем это и случится, – ведь мы живем в этой падкой до греха плоти, – то все это скоро же приводится в прежний порядок и пойманные излечиваются наказаниями. Одни подвергаются заключению, другие наказываются сухоядением, третьих заставляют стоять, иные кладут известное количество поклонов сообразно с тем, сколько нужно для уврачевания страсти. Посему не нужно и говорить, (72) что мы не выносим пользы из оглашений и что от поучений мы будто не двигаемся вперед. По благодати Христовой и по молитвам отца моего и вашего[975], мы на самом деле получаем и пользу, и преуспеваем, и успешно восходим <161> на гору добродетелей, все просвещаясь, освящаясь и обоживаясь[976].
Увещание
Но так как это, как уже сказано, достигается лишь с большим напряжением и трудом, то прошу вас и умоляю: будем оставаться так же, как мы это так прекрасно порешили раньше, будем постоянно уничтожать двоедушие и изгонять малодушие, укрепим себя великими надеждами и будущим воздаянием благ вечных, – и это до тех пор, пока в нас держится дыхание, да, отрешившись через смерть от настоящей беспокойной и трудной жизни, удостоимся стать наследниками Царства Небесного во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Оглашение 23
<162> О том, что нужно мысленно пробегать и созерцать жития отцов наших и жить подобно им
Подражать Христу подобает каждому
Отцы мои, братия и чада. Если бы я по-плотски смотрел на те скорби и неприятности, которые бывают у нас чуть ли не ежедневно, то давно уже устал бы от всего этого и передал бы бразды настоятельства другому. Но мой смиренный ум прежде всего взирает на Бога, через Которого как и вы созваны сюда, так равно и я предал себя вам; поэтому я, хотя и не стяжал благоволения у Бога, однако же не отвращаюсь от дела настоятельства, <163> несмотря на свое неразумие, не думаю отказываться от него, несмотря на то что сам я и потерянный человек, все-таки не отчаиваюсь, но постоянно работаю, как бы горю, живу в тисках и в мучениях, – и при укрепляющем меня Христе, с помощью молитв моего и вашего отца (73), ради вас, моих возлюбленных, а вернее сказать, ради Самого Господа моего и Владыки готов охотно претерпеть все. Ибо если Он Сам, Творец веков, согласно тайне спасения, обрек Себя и принял ради меня искушения, оскорбления, поругания, позор, осмеяние, распятие, прободение и смерть, то как же мне или вообще нам не понести всего этого? После Него это подобает каждому. Хорошо, пусть случится с нами скорбь, нужда и прочее. Но зато ведь, если мы хорошо поведем дело, будем бодрствовать, стараться, то приобретем вечные и неразрушающиеся блага.
Святые
Если же заленимся, будем мешкать, <164> то и получим гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия (Рим. 2:5).
Куда теперь девались те святые люди, кои когда-то жили? Есть ли где-нибудь еще такие же, как у них, ревность и подвиги? Телесная скорбь для них была радостью, смиренномудрие – самой высшей славой и величием, любовь к Господу – непрестанным горячим и пламенным стремлением; ненасытным их желанием было не исполнять свою волю, а, наоборот, всеми силами стараться именно ее не творить, не начальствовать, но быть под начальством и в подчинении до самой старости – вот их чудное стремление! Где тот блаженный старец[977], который должен был стоять до самого конца трапезы? Кто читал об этом, тот знает, о ком я говорю. Где та много искушенная жемчужина длинного тридцатилетнего послушания? Где этот, где тот? Как хор звезд, окружает мою мысль все это богособранное множество. Кто стяжал нелицемерное послушание и скоро прославился? <165> Потечем мысленно, чада, в его монастырь[978]. Пойдем к собратиям великого Пахомия[979], посмотрим там славного Иону, треблаженного Петрония, Феодора Освященного. (74) Оттуда отправимся в обитель славного Феодосия[980], увидим там бессмертного Василия, дивного Аэция[981] и прочих и прочих. Отсюда перейдем к боговдохновенному Феоктисту[982], во всесвятой монастырь Евфимия и Саввы[983]. И вообще, скажу кратко обо всех подвижниках, и о древних, и о более поздних, и о новейших, – как и сколь много подвизался каждый из них на своем благом поприще!
Увещание
Вот и мы, чада, если хотим найти жизнь и свет истинный (Ин. 1:9), <166> будем шествовать точно таким же образом, все перенося, все покрывая, ни едино ни в чемже дающе претыкание, да служение безпорочно будет (2 Кор. 6:3) нашего дела, над всеми же восприимше щит веры, в немже возможете вся стрелы лукаваго разжженныя угасити (Еф. 6:16), воздерживаясь от споров, радуясь и сорадуясь друг другу, если кто-нибудь заслужит отличие, устрояясь в едином согласии Духа, как единое тело Христово, молясь и о мне, бедном и убогом, да Бог мира подаст мне Духа силы, чтобы я возмог, согласно с Его хотением, довести вас до самого конца вашего подвига во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава во веки веков. Аминь.
Оглашение 24
<167> О том, чтобы не терять терпения в духовных подвигах, но соревновать друг другу в доблестной ревности победить врага
Отцы мои, братия и чада. Уже скоро рассвет и время для отдыха после псалмопения, (75) мое оглашение посему кажется уже тягостным. Но я прошу, вместе со службой выслушайте также и его: я в кратких словах хочу напомнить вам о вашем подвиге, к которому все мы призваны, ради которого нам отпущены грехи и в котором мы ежедневно упражняемся и страдаем, ибо, по слову Господню, <168> наш путь, в сравнении с широким и пространным путем, ведущим к пагубе, тесен и узок (Мф. 7:13 и 14). Но так как он, чада мои, имеет обетование жизни вечной, то посему возрадуемся, воспрянем и будем соревновать друг другу доблестною ревностью – представим себе, что мы состязаемся с каким-либо соперником на ристалище и побеждаем его, чтобы получить венец правды (2 Тим. 4:8) в день воздаяния. Поэтому и все тяжкое будем мы считать легким, обременительное – удобоносимым, печальное – радостным, лишение – обогащением, бесчестие – славой, порицание – похвалой, подчинение – достижением власти, малоядение – обильной трапезой, воду – вином, поздний час трапезы – ранним <169> и подобным образом и всякое другое подвижническое движение, ибо в этом наше мученичество, ожидание и надежда будущих благ. И из-за того, что все это теперь печалит и расслабляет сердце, не позволим себе, прошу вас, встать и потерять терпение, напротив, так как оно готовит нам будущее усыновление[984], Царство Небесное и бессмертие, будем держаться за это, будем подвизаться и постоянно проявлять все новые и новые подвиги, новые труды, новые старания, послушания, наказания, (76) молитвы, бдения, божественные занятия, слезы и божественные и небесные стремления.
Вот какова наша жизнь, отрешенная и поставленная выше всего скоропреходящего, <170> странная и чудная для тех, кто помышляет о мирском, руководится плотию и предпочитает будущему настоящее, и вот каковы вы, чада мои, тем, что оставили мир и все мирское, родителей, братьев, детей и все житейские блага, будучи готовы за любовь к Господу изнуряться, скорбеть, влачиться, скитаться, терпеть насмешки и даже, если случится, поругания, а также и побои, скобление тела, отсечение членов и смерть. За это вам приготовляется на небесах великая награда, за это, преставляясь из мира, вы идете к Богу и, разлучаясь с временной жизнью, перейдете в жизнь <171> вечную, если только до конца доведете испытание своего послушания во Христе Иисусе, Господе нашем, Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
Оглашение 25
<172> О том, чтобы нам неложно выполнять свою духовную жизнь
Отцы мои, братия и чада. Размышляя о том, сколько ума и твердой бдительности нужно для того, чтобы управлять нашим столь многочисленным братством, и сопоставляя с этим свое убожество, я сознаю и вижу, что здесь, по молитвам моего и вашего отца, нам содействует перст Божий (Исх. 18:18), который и печется о вашем союзе, поддерживает ваше единение и сохраняет вашу сплоченность между собою. Ведь разве успехи моей скверной жизни или влияние моих невежественных речей (77) были бы в состоянии создать такое дело здесь, в столице, да притом еще в нынешние слабые <173> и немощные в отношении преданного издревле отеческого жития времена, когда почти нельзя отыскать человека, который бы верно преподавал слово истины (2 Тим. 2:15)[985] жития нашего, и когда, напротив, мы, сами руководители, все расходимся и разногласим в своих мнениях насчет того, что такое наш строй в сравнении с мирским.
