Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко
Ирана, так и купольных, композиция которых сложилась в Конье в середине XIII в. П-образная планировка 12 купольных помещений изникского комплекса находит аналогии в медресе Сирии – например, ал-Фирдаус в Алеппо (1236)18. Хотя о появлении каких-то собственных, характерных именно для османской мусульманской архитектуры задач, риторики, специфики заказа и тем более о наличии собственно османских мастеров говорить явно преждевременно19, нельзя не отметить стремление и способность османского зодчества уже на самом раннем этапе формирования не следовать имевшимся перед глазами и многократно апробированным в Анатолии планировочно-композиционным решениям, а расширять круг возможных образцов и приспосабливать эти решения к своим нуждам.
Раннеосманские однокупольные мечети
Первые османские молитвенные здания, появившиеся в Изнике и Бурсе, оказались однокупольными месджитами, типологически мало отличающимися от позднесельджукских квартальных мечетей. Самой ранней сохранившейся постройкой является изникская Хаджи Озбек-джами (Чарши-месджит, 1333–1334), демонстрирующая скромность как возможностей, так и строительных задач: интерьер ее представляет собой квадрат со стороной около 8 м, внутреннее пространство значительно меньше иных сельджукских месджитов Коньи и сравнимо с мавзолеями. Нельзя не отметить явную зависимость Хаджи Озбек-джами от византийских образцов, – выявленное на фасадах чередование рядов плинфы и каменной кладки в стенах метровой толщины, перекрытый цилиндрическим и зеркальным сводами утраченный в 1940-х гг. трехчастный западный портик в антах, поддерживаемый двумя колоннами с византийскими капителями, сохранявшееся до того же момента черепичное покрытие купола. При этом в первой изникской мечети использован 12-гранный переход от четверика к подкупольному восьмерику, получивший название «турецких треугольников»; этот прием, ранее использовавшийся в небольших мавзолеях, следует, видимо, считать османским вкладом в конструкцию купольного перекрытия мечети20.
Схожа с изникской мечетью и старейшая мечеть Бурсы – Алаеддин-бей-джами21 в южной части византийской крепости (Хисара): квадратное помещение со стороной немногим более 8 м образовано мощными стенами метровой толщины, на которые опирается пояс из 16 наклоненных вовнутрь «турецких треугольников». Но если вход в Хаджи Озбек-джами был сделан с запада, то план мечети Алаеддин-бей уже характеризуется четкой осью, проходящей через михраб, дверной проем на противоположной северной стороне и купольную центральную ячейку трехпролетного фасадного портика в антах. Маленькая крепостная мечеть в Бурсе предвосхитила планировочное и композиционное развитие всей последующей османской культовой архитектуры: четко ориентированный по оси михраба четырехугольный молитвенный зал, перекрытый куполом и предваренный купольным портиком.
Планы османских однокупольных мечетей:
Хаджи Озбек-джами в Изнике, Орхание-джами в Биледжике,
Алаеддин-джами в Бурсе (по Курану, Гудвину)
Следует оговорить, что входные портики первых же мечетей Изника и столичной Бурсы служили не только (и даже не столько) для оформления фасадов, сколько для расширения молитвенного пространства при отсутствии двора, – по-турецки они именуются son cemaat yeri, «место последней общины», т. е. опоздавших занять место в зале мечети до начала коллективной молитвы. Такие портики обычно имеют михрабные ниши на южных стенах, и подобное расширение ориентированного должным образом пространства ритуала следует рассматривать как функциональный аналог сахна (открытого двора) арабских мечетей и специфическое османское дополнение планировки культовых зданий.
Другой способ расширения внутреннего пространства квадратной в плане мечети демонстрирует Орхание-джами в Биледжике: в ее толстых стенах вырезаны четыре арочных «айвана» 2-метровой глубины, превращающие план интерьера в равноконечный крест22. Эти «айваны» оставляют в углах зала мощные устои со стороной более 3 м, служащие несущим каркасом конструкции и позволяющие превратить боковые стены в заполнение плоскостей арок. Переход от четверика к восьмерику, держащему уплощенный купол диаметром около 9,5 м, осуществлен за счет мощных горизонтальных уступов, заполняющих верхние углы интерьера.
Небольшая группа первых османских однокупольных зданий демонстрирует важность типа месджита для культовой практики молодого мусульманского государства и продолжение сельджукской традиции в северо-западной Анатолии, хотя и при уменьшении размера куполов по сравнению с предшествующими памятниками этого типа и повышении запаса прочности конструкции, предполагающей опору перекрытий на толстые стены или массивные угловые устои. Уже в первые десятилетия существования Османского бейлика в его архитектуре были сделаны шаги к созданию зальной купольной мечети, расцениваемой как принципиальный вклад турок в архитектуру ислама. Простота и функциональность мечетей этого типа предопределила их постоянное воспроизведение (так, Д. Кубан говорит о «сотнях месджитов, возведенных в правление Мехмеда Завоевателя»23), но именно указанные достоинства сделали излишними какие-либо архитектурные эксперименты в пределах данной модели здания24; рубежные памятники в истории раннеосманского зодчества появлялись в результате попыток совместить разные типы мечети.
Мечети Т-образной планировки
Если происхождение однокупольных мечетей легко связывается с сельджукскими месджитами, то собственно османский тип культового здания – «айванные» мечети, или мечети-завие – формируется уже в правление Орхана I. Данная группа памятников часто обозначается как «мечети типа Бурсы» (хотя их распространение не ограничивается анатолийской столицей Османов) и «мечети Т-образной планировки» (или «Т-типа»)25; с необходимыми оговорками вне узкоспециальных типологических исследований эти термины могут использоваться равноправно. Функционально и композиционно культовые здания этого типа восходят к позднесельджукским дервишеским обителям-текке, айванным и купольным медресе, где жилые кельи-табхана и хозяйственные помещения компоновались симметрично относительно оси центрального зала либо двора26. На самом деле далеко не все раннеосманские мечети с продольно-осевой планировкой и боковыми помещениями можно определять как «айванные»27 именно из-за полной или частичной изолированности табхана, предполагавших наличие очагов (заглубленных дровяных каминов) и стенных ниш для размещения книг и личных вещей; в ряде случаев эти боковые помещения не имели прохода непосредственно в молитвенный зал мечети. Первые мечети, в которых боковые помещения открыты в пространство молитвенного зала, появились только в правление Мурада I (Худавендигар-джами в Бурсе) и получили развитие в памятниках первой половины XV в. Однако именно полноценные айваны, расширяющие молитвенный зал, не позволяют функционировать в качестве завие (т. е. обители) ряду построек XV в., лишенных дополнительных изолированных табхана (мечети Мезид-бей в Бурсе, Исхак-паша в Инегёле, Исхак-бей в Скопье). Если А. Куран подразумевал под «айваном» только приподнятую южную часть сооружений, являвшуюся собственно молитвенным залом, причем не всегда перекрытым куполом, то такая композиция мало отличается от, например, мечети Гедик Ахмед-паша в Афьоне, отнесенной им же к типу multi-unit mosque28, или Махмуд-паша-джами в Стамбуле. Йилдырым-джами в окрестностях Эдирне не имеет поднятий уровня пола, но уверенно определена Кураном как «айванная»29, хотя этот памятник, перестроенный из византийского здания, не может рассматриваться в рамках типологии османской архитектуры; мечети Бали-бей в Бурсе, Аладжа в Салониках и ряд других схожих сооружений XV в. вообще не имеют «айванной» михрабной ячейки.
Появление мечетей-завие в раннеосманской архитектуре связывается с Бурсой и окрестностями. Орхан Гази-джами (1339) у подножия Хисара из-за небольших размеров не могла служить городской мечетью, но стала частью
