Владимир Титов - Православие
Татарские ханы обрели в лице русской православной церкви преданнейшего слугу. И на первых порах союз мусульманских завоевателей и православного духовенства был в равной степени выгоден для обеих сторон.
Татарские ханы получали в свои руки надежное средство для духовного закабаления побежденных. Церковь же приобретала большие привилегии, которые позволяли ей накапливать все новые богатства. Очень точно определил роль православной церкви в этот период Г. В. Плеханов: «Великое народное несчастие, — татарское нашествие, — принесло, таким образом, большую пользу «богомольцам» русской земли, которые, со своей стороны, умели ценить любезность «неверных и нечестивых царей»». Православная церковь не теряла времени даром и использовала все выгоды своего положения, предоставленные ей завоевателями. Татарских ханов русская православная церковь поддерживала до тех пор, пока она не увидела нового, более выгодного союзника в лице усиливающихся московских князей. Но к началу возвышения Москвы она превратилась в одну из самых могущественных организаций русского феодального общества.
Православие в период возвышения Москвы
Возвышение Москвы было обусловлено целым рядом объективных причин. К ним относится и выгодное географическое положение Москвы, и усиление в XIII–XIV вв. в результате натиска с юга татаро-монголов притока населения в междуречье Оки, Клязьмы и Москвы-реки, и объединительная политика московских князей.
Значительный успех в объединительной деятельности московских князей заключался и в том, что политический центр их княжества — Москва — со временем получил значение церковной столицы Руси.
Татарское нашествие опустошило Киевскую Русь, вслед за населением на север ушел и глава русской православной церкви. Летописец сообщает (1299 г.), что митрополит Максим вместе со своим клиром перебрался из Киева во Владимир-на-Клязьме. Однако время от времени митрополиту приходилось бывать в южнорусских епархиях. Во время этих переездов иерарх часто останавливался в Москве и имел возможность знакомиться с тем, какие усилия прилагают московские князья для объединения страны. Постепенно началось их сближение. Иван Калита вместе с митрополитом Петром закладывают в Москве Успенский собор. Его преемник митрополит Феогност уже не захотел жить во Владимире, понимая значение и возрастающую роль Московского княжества, он переселился в Москву.
Перенесение престола митрополита в столицу Московского княжества имело серьезное последствие для его судеб. Во-первых, нити церковной жизни, далеко расходившиеся по Руси от центра православной церкви, соединяли теперь ее области с Москвой и облегчали объединительную деятельность московских князей. Во-вторых, православная церковь, которая пользовалась данными ей монгольскими ханами привилегиями, обладала большими материальными богатствами, которые теперь стали стекаться в Москву, способствуя ее экономическому усилению. Это обстоятельство также облегчало московским князьям собирание соседних земель. В-третьих, факт перенесения митрополичьей кафедры в Москву произвел большое впечатление на население Руси, оно стало смотреть на действия московских князей, авторитет которых поддерживался самим митрополитом, с большим доверием. И, наконец, в-четвертых, московские князья получили в свои руки аппарат, ветви которого расходились далеко за пределы их княжества, аппарат, который проводил в соседних княжествах подготовительную работу, способствующую их объединению с Москвой.
Московские митрополиты всеми средствами, имеющимися у них, стремились подавить силы, противоборствующие объединительным усилиям московских князей. Показателен в этом отношении случай с одним из соперников Московского княжества — тверским князем Александром Михайловичем. Тверской князь нашел себе убежище в Пскове, жители которого поклялись не выдавать его московскому князю. Московский князь Иван, поняв, что не может ни «выгнати его, ниже плените», обратился за помощью к митрополиту Феогносту. Митрополит Феогност послал «отлучение и проклятие на князя Александра Михайловича Тверского». Тот вынужден был бежать из Пскова в Литву.
Надо также отметить, что, помогая московским князьям собирать русские земли, православная церковь не забывала о накоплении собственных богатств. Возвышение Москвы было одновременно возвышением русской православной церкви. В XIII–XIV вв. было построено 180 новых монастырей, которые сразу же включились в процесс накопительства и приобретательства. Монастырям давались большие права и привилегии, в частности почти повсеместно монастыри пользовались правом беспошлинной торговли. Например, Троицкий монастырь беспошлинно торговал солью и другими товарами не только с русским населением, но и с населением других стран. Соловецкий монастырь пользовался привилегией продавать, не уплачивая пошлины, до 130 тысяч пудов соли в год. Свияжский Богородский монастырь ежегодно на тех же условиях продавал около 20 тысяч пудов соли ежегодно. Некоторым монастырям князья давали право собирать пошлины на подвластных территориях с купцов и крестьян, в пределах монастырских владений запрещались всякие иные торги, и монастыри были своего рода монополистами в торговле. Монахи стали открывать свои торговые дворы. Так, например, Пешношский монастырь открыл одно торговое подворье в Москве, другое — в Дмитрове, Спасо-Ефимов монастырь имел пять торговых подворий в одном только Суздале. Как видим, союз московских князей и православной церкви был выгоден для обеих сторон.
Несколько слов об исторической оценке деятельности православной церкви в этот период. Очень часто от современных православных богословов и верующих можно услышать, что участие церкви в объединительной политике московских князей свидетельствует о прогрессивной роли православной церкви. Что можно сказать об этом? В деятельности любой религиозной организации есть две стороны, два направления. И хотя в жизни они очень тесно переплетены, их всегда следует отличать. Во-первых, церковь предстает перед нами как религиозная организация, распространяющая религиозное, ненаучное мировосприятие. Во-вторых, церковь является политической организацией, которая выполняет в классово-эксплуататорском обществе функцию идеологической защиты власти правящих классов, идеологического оправдания политики этих классов. И нельзя однозначно оценивать эти различные стороны в деятельности той или иной религиозной организации.
Церковь как идеологическая организация, пропагандирующая ненаучное, религиозное мировоззрение, как организация, ставящая между человеком и действительностью стену в виде мифического бога, заставляющая человека понапрасну растрачивать силы для достижения несуществующей загробной жизни, всегда играет реакционную роль. Идеи смирения, непротивления, суетности единственно реальной земной жизни, примирения с существующим положением в классово-эксплуататорском обществе всегда консервативны, они мешают прогрессу, тормозят его.
Сложнее обстоит дело с оценкой политической деятельности церкви. Религиозные организации, как политические силы, всегда представляют собой идеологический аппарат того или иного класса. И оценка их участия в общественной жизни — вообще или в данный момент— всецело зависит от того, какое место и какую роль в общественной жизни играет класс или социальная группа, интересы которой выражает данная религиозная организация. Политическая деятельность религиозной организации может быть оценена как прогрессивная или реакционная в зависимости от того, прогрессивна или реакционна деятельность класса, выразителем интересов которого является эта организация.
В той мере и в той степени, в какой политическая деятельность русской православной церкви соответствовала объединительной политике московских князей, исторически необходимой и прогрессивной, она способствовала общественному прогрессу.
Однако нельзя забывать о том, что, помогая объединительной деятельности московских князей, церковь преследовала свои корыстные цели, заботясь о собственных богатствах, накапливая их путем усиления эксплуатации трудящихся. Вот как, например, оценивал эту сторону деятельности церкви В. О. Ключевский, который прямо указывал на связь между монастырским хозяйством и усилением крепостной зависимости крестьян. «Во-первых, — писал В. О. Ключевский, — монастырские вотчины составлялись из земель служилых людей и из земель казенных и дворцовых, составлявших запасный фонд для обеспечения служилых людей. При неудаче попыток воротить отходившие к монастырям земли в казну или на службу все, что государственное хозяйство теряло на монастырском землевладении, ему приходилось выручать на крестьянском труде, усиляя его податное напряжение. А потом, льготные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности земель казенных и служилых, маня к себе крестьян с тех и других своими льготами. Правительство вынуждено было для ослабления этой опасности полицейскими мерами стеснять крестьянское право перехода. Это стеснение еще не крепостная неволя крестьян; но оно, как увидим, подготовило полицейскую почву для этой неволи. Таким образом, монастырское землевладение в одно и то же время содействовало и увеличению тягости крестьянского труда и уменьшению его свободы». Постепенно с ростом земельных богатств монастырей степень эксплуатации монастырских крестьян возрастала все больше и становилась невыносимой.
