Дмитрий Урушев - Русское старообрядчество: традиции, история, культура
Глава 14. Архимандрит Спиридон
Царь Алексей Михайлович и патриарх Никон поручили «справу» наших богослужебных книг иноземцам, оказавшимся в Москве в поисках почета, званий и богатства. В разное время нашими церковными делами занимались разные проходимцы: заезжие греки и многочисленные малорусы и белорусы – уроженцы западнорусских православных земель, захваченных Польшей.
Латиняне-поляки притесняли русских, не позволяли им иметь училища и учителей. Из-за этого христиане были вынуждены искать образования в школах иноверцев. Чтобы поступить в эти учебные заведения, приходилось хотя бы временно и для вида оставлять православие и принимать латинство.
Малорусы и белорусы были по-европейски образованными людьми, превосходно владевшими латинским и польским языками, умевшими произносить торжественные речи, слагать замысловатые вирши и гадать по звездам. Они во всем подражали учителям-латинянам, а на русских глядели с пренебрежением.
Они говорили: разве православная Русь – это великолепная Европа? Там беззаботная жизнь и свободные нравы, доступные развлечения и прелестные наряды, прекрасные дворцы и чудесные парки, громкая музыка и веселые танцы, пышные пиры и сладкие вина. А на Руси только молитва, пост и звон колокольный, мужики с бородами и бабы в платках…
Патриарх Никон уверял, что в наших богослужебных книгах заключается много погрешностей. Но не смог найти в них ни одной опечатки или описки. Зато малорусы, белорусы и греки внесли в новые книги разнообразные ошибки, отчего те наполнились ересью и соблазном.
Иногда «справа» заключалась только в перемене и перестановке отдельных слов. Где в старых книгах было напечатано «церковь», в новых исправлено на «храм». А вместо слова «храм» было напечатано «церковь». «Отроки» стали «детьми», а «дети» – «отроками».
Недаром старообрядцы возмущались:
– Ныне не осталось во всех книгах ни одного словечка, чтобы не переменили или не переложили. И чем новое лучше старого?
О том, сколь коварны образование латинян и премудрость Европы, не понаслышке знал архимандрит Спиридон – истый ревнитель христианства и плодовитый церковный писатель.
Семен Иванович Потемкин, будущий старец Спиридон, родился в Смоленске в дворянской семье. Судьба Потемкиных связана с западнорусскими землями и городом Смоленском, с 1613 года входившим в состав Польши.
К сожалению, о жизни Семена до принятия иночества известно мало: он был отлично образован, имел жену и детей. В Смоленске Потемкин неоднократно спорил о вере с латинянами, побеждал и посрамлял их. Поэтому иноверцы уважали его за выдающийся ум.
Семен получил западное образование. Он учился в польской школе. Греческий, латинский и польский языки, богословие и основы красноречия – все это он изучил довольно хорошо. С юности Потемкин сторонился праздности и пьянства, но любил читать книги и всю жизнь просидел над ними.
Потемкины принадлежали к высшему дворянству и состояли в родстве с известнейшими семьями. Сестра Семена была замужем за знатным царедворцем Михаилом Алексеевичем Ртищевым. От этого брака родился сын Феодор – друг и любимец Алексея Михайловича, поклонник западной учености и сторонник церковных новшеств.
В 1654 году русские отвоевали у поляков Смоленск. Вскоре Семен был вызван в Москву. Вероятно, сам царь, хорошо знавший Потемкина, пригласил его для преподавания в школе при Андреевском монастыре[24], основанной Феодором Ртищевым. В этой школе приглашенные западнорусские ученые мужи обучали московских юношей греческому и латинскому языкам и прочей европейской премудрости.
В столице Семен принял постриг и был наречен Спиридоном. Никон назначил его архимандритом Покровского монастыря[25], основанного в 1655 году на личные средства государя. Можно уверенно сказать: Потемкин был обласкан царем и патриархом.
Но в вопросе о введении новых богослужебных книг и обрядов Спиридон пошел против властей. Он понимал, что эти новины появились у греков и славян, а затем и на Руси не без влияния латинян, западной образованности и еретических книг.
Двор-усадьба богатого московского боярина. Иллюстрация из книги: Лопатин П. И. Москва. Т. I. М., 1954
Архимандрит открыто ополчился на патриаршие новшества и написал против них несколько сочинений. После кончины старца они были собраны в особую книгу его учеником диаконом Феодором.
Однако Алексей Михайлович безмерно почитал мудрейшего Спиридона и не наказывал за несогласие. Пользуясь добрым отношением самодержца, архимандрит неоднократно просил его созвать церковный Собор, осудить и отменить книги и обряды Никона.
На это царь неизменно отвечал с лаской:
– Будет Собор, отче!
Но при жизни Спиридона государь так и не созвал собор.
Уважаемый всеми, дожил архимандрит до почтенных седин. Царь так любил его, что в 1662 году звал в митрополиты в Великий Новгород. К старцу приезжал Феодор Ртищев и уговаривал:
– Изволишь ли, дядюшка, в митрополиты в Новгород? Там ныне Церковь вдовствует.
Старец отвечал:
– Феодор Михайлович, скажи царю, лучше я на виселицу пойду с радостью, нежели в митрополиты с новыми книгами. Какая мне польза будет в том? Не хочу угождать тленным людям.
Архимандрит не дождался виселицы. Он скончался в конце ноября 1664 года. А вскоре состоялся большой Собор, узаконивший преследование староверов. На нем был осужден Феодор – ученик Спиридона, диакон Благовещенского собора Кремля, знаменитый писатель и защитник староверия.
Феодор часто встречался и беседовал со старцем. Под его влиянием он начал писать сочинения против церковных преобразований. В декабре 1665 года, когда власти узнали об этом, диакон был схвачен, лишен сана, закован в цепи и посажен в темницу. В августе 1667 года он был осужден и приговорен к урезанию языка и к заточению в Пустозерском остроге.
Язык резали диакону 25 февраля 1668 года на Болотной площади. И в тот же день повезли в Пустозерск, в земляную тюрьму, где мученику предстояло провести остаток своих дней. В остроге он пережил еще одну казнь – 14 апреля 1670 года ему вторично резали язык и отсекли пальцы правой руки.
Несмотря на увечья, страстотерпец не сдавался, не примирялся с никонианами и продолжал писать сочинения против них. За это 14 апреля 1682 года святой Феодор был сожжен в срубе вместе с протопопом Аввакумом.
Глава 15. Боярыня Морозова
В 1632 году в Москве в семье царедворца Прокопия Федоровича Соковнина родилась дочь Феодосия. Вместе с ней в отчем доме возрастали два старших брата и младшая сестра Евдокия.
В семнадцать лет скромную и благочестивую красавицу Феодосию выдали замуж за первого боярина Глеба Ивановича Морозова. Суровый вдовец, он был гораздо старше супруги – ему было далеко за пятьдесят, он был славен и сказочно богат. Муж любил Феодосию, и она отвечала ему почтительной любовью.
В 1650 году у Морозовых родился сын Иван, болезненный и тихий мальчик. Глеб Морозов умер в 1662 году, оставив единственным наследником несметных богатств малолетнего Ивана, опекаемого матерью.
В 1664 году у Морозовой остановился Аввакум, вернувшийся из сибирской ссылки. Алексей Михайлович хотел поселить протопопа в Кремле, но Аввакум предпочел царским хоромам дом боярыни, своей духовной дочери.
Протопоп наставлял Феодосию в благочестии, вечерами читая ей душеполезные книги. Она же в это время пряла нитки или шила рубахи. Нитки, рубахи и деньги боярыня раздавала нищим. На сирых и убогих Феодосия истратила треть состояния Морозовых, дома же ходила в заплатанной одежде.
В своем тереме набожная боярыня привечала недужных, юродивых и странников. От них она узнала о чернице Мелании, ученице Аввакума. Морозова призвала старицу к себе, поселила в своем доме и стала ее смиренной послушницей.
В это же время Феодосия захотела принять иночество. Не раз она обращалась к наставнице, умоляя постричь ее, но Мелания не спешила. Тайный постриг свершился лишь осенью 1670 года. Боярыня Феодосия Прокопьевна стала черницей Феодорой.
Между тем Алексей Михайлович овдовел и решил снова жениться. Свадебный пир должен был состояться 22 января 1671 года. Позвали на него и Морозову, первую придворную боярыню. Но боярыни Морозовой больше не было, была лишь инокиня Феодора. И она отказалась, сославшись на болезнь:
– Ноги мои сильно болят, не могу ни ходить, ни стоять.
Царь не поверил и воспринял отказ как тяжкое оскорбление. С тех пор он люто возненавидел праведницу и искал случая покарать ее, а заодно и присоединить к казне огромное состояние Морозовых. Когда царь узнал, что боярыня придерживается старой веры, это послужило поводом для опалы.
В начале Рождественского поста 1671 года стало ясно, что Морозову ждет тюрьма. Однажды государь сам говорил об этом с приближенными, среди которых был князь Петр Семенович Урусов, муж Евдокии – сестры боярыни.
