Боги и касты языческой Руси - Прозоров Лев Рудольфович
Если же связь богатыря с чужачкой кратковременна — то и тут последствия печальны. Вспомним «Подсокольничка» — сына Ильи Муромца от степнячки «бабы Латыгорки». Русь, как мы увидим ниже, крепко верила во врождённость и наследственность моральных качеств, в то, что «от дурного семени не жди хорошего племени».
И «Подсокольничек» показывает это убеждение во всём блеске — будучи побеждён, узнан, признан и отпущен с миром богатырём-отцом, он пытается, пробравшись ночью в шатёр, убить его. Илью спасает лишь «крест», в сохранившихся ранних вариантах — «оберег» (что ясно говорит о Языческом времени возникновения этой былины) на груди.
Более того, перед этим он в некоторых вариантах убивает мать — а надо ли напоминать, что святее матери для былинного героя ничего нет! Былина «Хотен Блудович» вся посвящена мести главного героя обидчикам матери, в былине «Василий Буслаев» богородица (!) является матери Василия с просьбой унять его, сама, по всей видимости, не надеясь это сделать — даже явление божества не столь авторитетно для былинного героя, как его мать!
Илья расправляется с ублюдком, разрывая его пополам, наступив на одну ногу и ухватив за другую.
Больше ни один богатырь, ни в одной былине, ни с одним врагом не расправляется этим способом — но в несказочной народной прозе так уничтожают плод противоестественного сожительства человека с нечеловеческим существом — русалкой, лешачихой и так далее.
Так что как смотрела Языческая Русь на плод союза руса и степнячки, представить можно легко.
И Владимир не замедлил дать этому взгляду полное подтверждение — он убил брата, великого князя Ярополка — не стал косвенной причиною его гибели, как сам киевский князь Ярополк стал причиной смерти третьего Святославича, Олега, но продуманно и расчётливо заманил в смертельную ловушку.
Опять-таки, братоубийству в морали язычников-северян не было оправдания — в «Старшей Эдде» соседей и родичей славян, скандинавов, фраза «братья начнут биться друг с другом» стоит в ряду ужасных примет конца времён, преддверия гибели мира.
В русской былине богатырь Данила Ловчанин, поставленный злою волей князя перед выбором — стать братоубийцей самому или обречь на эту участь братьев, по приказу князя выступивших против него, с восклицанием «да и где же это видано, где это слыхано — брат на брата боем идёт!», бросается на своё копьё.
Заметьте, и скандинавских сказителей, и наших былинников ужасает даже ещё не братоубийство, просто ситуация, в котором оно может стать возможным: «начнут биться», «с боем идёт».
Что уж тогда говорить о самом действии! А теперь поставьте себя на место Владимира — представьте, как должны были относиться к нему его подданные.
И вспомните, что одной из причин, по которой киевляне всё же поддержали его против Ярополка, была терпимость последнего к христианам. То есть как раз склонность заниматься экспериментами в области религии.
Стали бы вы в такой обстановке заниматься «реформами»? Если да — то единственное сравнение в ваш адрес, напрашивающееся у меня, — человек, пускающий петарды в пороховом погребе.
Как говаривал незабвенный Козьма Прутков, «курящий над камуфлетом (так в старой русской армии называли пороховой ящик. — Л.П.), рискует быть отпетым».
Идиотизм — ещё не самое резкое определение подобного поведения — а о сыне хазарки Малки можно сказать много тёплого, но дураком он всё же не был. В его положении было самым разумным как раз лезть из кожи вон, демонстрируя свою приверженность «древлему благочестию», «обычаю отню и дедню».
Косвенное подтверждение этому взгляду — наличие в Киеве другого, более древнего капища, со следами почитания пяти Бого Оно было найдено еще в 1908 году археологом В.В. Хвойко в старейшей части Старокиевской горы, датируемой VI–VIII веками.
Это был выложенный из камней, скреплённых глиняным раствором, овал (4,2x3,5 метров) с прямоугольными выступами (70–80 см в длину), точно нацеленными по сторонам света. С северо-запада к овалу примыкало скопление пережжённой глины вперемешь с остатками костей животных — следы жертвоприношений, как и в капище 980 года.
И сам Хвойко, и другие археологи, съехавшиеся на XIV археологический конгресс, единодушно признали находку остатками Языческого святилищ К.В. Болсуновский связывал это капище с культом Святовита — четырёхликого Бога Богов поморских и полабских славян.
Впрочем, не только их — в его святилище в Арконе на острове Рюген приезжали за предсказаниями ещё в XI веке пилигримы из давным-давно крещёной Чехии, а четырёхликие идолы найдены, помимо балтийского «Поморья Варяжского», в Западной Украине (Збруч, Иванковцы), Болгарии (Преслав), Белоруссии (село Тесновка на берегах реки Сож), Старой Рязани.
Очень похож на такого кумира странный предмет, называемый археологами «Богородичный столп», найденный в руинах Боголюбова — резиденции князя Андрея Боголюбского.
Это одинокая каменная колонна с капителью-верхушкой о четырёх гранях, на каждой из которых вырезано по безусому и безбородому лицу.
Не ошиблись ли археологи? Подобных изображений богородицы не знает ни православный Восток, ни католический Запад. Зато для славянского Языческого кумира это вполне обыденный вид. А резиденция «Боголюбивого» князя вполне могла быть построена на руинах сокрушённого святилища русских Богов.
Так, Александр Ярославич, внучатый племянник Андрея Боголюбского, поставил полвека спустя свою усадьбу на священной горе Ярилы над Александровым озером. Надо сказать, что хотя, в отличие от отлучённого и проклятого православной церковью Мазепы, эти царственные осквернители русских святынь были провозглашены по смерти святыми, всё же их земная судьба была не завиднее, чем у злополучного гетмана.
Андрей, кстати, судя по восстановленному по черепу обличью, пошедший обликом в мать-половчанку и даже носивший, кроме христианского, половецкое имя Катай, был зверски убит в результате заговора его ближайших приближённых и сородичей, Боголюбово было безжалостно разграблено.
Что до Александра, то он, кроме малозаметной для современников победы над шайкой шведских пиратов на Неве и разгромом — совместно с братом Андреем — рыцарей-тевтонцев на Чудском озере, отличился и иными делами.
Когда его родные братья, Андрей и Ярослав, подняли восстание против захватчиков-ордынцев, великий князь донёс на них хану — и встал во главе карательных орд рядом с ордынским царевичем Неврюем.
В ходе карательной акции были уничтожены и никогда не возродились родной город матери братьев-Ярославичей Рязань (её имя сейчас носит бывший Переяславль Рязанский, а на месте прежней столицы княжества дожди и сейчас вымывают из земли изрубленные людские кости) и город Клещин — это не считая тех городов, по которым «просто» прошли, грабя и убивая, конные армады кочевников.
Были захвачены и убиты молодая жена Ярослава и его малолетние дети — надо полагать, с ведома будущего святого, побратима командовавшего карателями царевича. Затем Александр заставил вольный Господин Великий Новгород поклониться хану, а противников подчинения орде казнил и калечил, выкалывая глаза, отрубая руки, сражавшиеся за него на Неве и Чудском озере.
В конце концов, осквернитель праотеческой святыни, предатель — будем, читатель, называть вещи своими именами — и братоубийца, от которого бежал родной сын Василий, во время очередного визита к своему азиатскому покровителю был опоен ядом (как свой, ордынский сановник — русских князей татары убивали не таясь, открыто) и умер долгой, мучительной смертью.
Не поленюсь повторить — не проходит безнаказанным осквернение древних святынь.
Но вернёмся к нашему рассказу.
Итак, кумиры с четырьмя лицами, подобные рюгенскому Святовиту, были широко распространены по всей Славянщине.
Так что, в общем-то, предположение Болсуновского не выглядит чем-то чересчур наивным. Рыбаков присоединяется к нему, утверждая, что «четырёхликие идолы, четырёхгранные столбы, как и четырёхчастные композиции в орнаменте (начиная с собственно креста, древнего Языческого символа, узурпированного христианами[16] — Л.П.) действительно выражали идею защищённости «со всех четырёх сторон»».
