Этери Чаландзия - Еврейский вопрос: Беседы с главным раввином России
После Исхода евреев из Египта и до начала строительства Иерусалимского Храма не было постоянного святилища, функцию переносного храма выполняла Скиния собраний. Бог «сопровождал» свой народ в странствиях и войнах «в шатре и Скинии». Но пришло время, и стало возможным на смену непостоянному сооружению построить «Дом Бога» на земле.
Первый Храм
Первый Храм был построен в 950 г. до н. э. и просуществовал до 586 г. до н. э. Исаак Ньютон считал его прообразом всех существующих храмов на земле. Он был возведен в нужное время и в нужном месте. С одной стороны, в середине VIII в. до н. э. наступили самые спокойные и благостные времена в истории еврейского народа. С другой – неутомимый воин царь Давид подчинил себе Иерусалим, и у евреев появилась возможность построить Храм на «нейтральной» территории. Поскольку Иерусалим являлся частной собственностью царя и не принадлежал ни одному из двенадцати израильских колен, выбор места для строительства был идеальным.
Несмотря на то что Давид много сделал для того, чтобы Храм появился на иудейской земле, роль непосредственного строителя Всевышний поручил его сыну, царю Соломону ( Шломо ). «Он должен построить дом во имя Мое», – говорит Всевышний Давиду устами пророка и воспитателя Натана. И Давид, передавая бразды правления сыну, завещает ему возведение главной иудейской святыни. Задолго до этого, в 38 лет став царем Иудейского государства, он переносит в Иерусалим Ковчег Завета. Масштаб этого события поражал воображение. Левиты, созванные со всей страны, несли Ковчег, масса священников и весь честной народ составляли огромную толпу, но «гвоздем программы» был сам царь. В парадных одеждах он шел, припевая и пританцовывая, находясь в экстатическом состоянии и поражая воображение наблюдателей. Позже на упреки в том, что вел себя странно и смешался с простолюдинами, Давид гордо ответит: «Перед Господом играть и плясать буду; и я еще больше унижусь, и сделаюсь еще ничтожнее в глазах моих, и перед служанками… я буду славен».
Вместе с Ковчегом в страну вернулся Бог, и народ израильский ликовал. Сам Давид продолжил то, что умел делать лучше всего – воевать. Моав, Ассирия, филистимляне, аммонитяне, амалекитяне, эдомитяне – успешный в своих походах царь создавал уже не страну, а империю. Но мечтой воинственного царя было строительство Иерусалимского Храма. «Всеми силами я заготовил для дома Бога моего золото для золотых вещей и серебро для серебряных… камни красивые и разноцветные… и множество мрамора…» (Ветхий Завет). Сделав все возможное со своей стороны, чтобы Храм был возведен, Давид перед смертью передает сыну Соломону проект постройки, разработанный им совместно с Синедрионом (Советом старейшин). И в четвертый год своего правления великий царь Соломон приступает к великому строительству. Из Финикии от дружественного правителя Тира Хирама I был доставлен его тезка – лучший зодчий всех времен и народов Хирам-Абис , потомок Каина и, по некоторым свидетельствам, один из основателей масонского движения. Кстати, и самого царя Соломона «вольные каменщики» называли «одним из искуснейших в нашей науке».
Начинается строительство. В течение семи лет около 200 000 человек так или иначе принимали участие в постройке Храма. В 950 г. до н. э., на 11-м году царствования Соломона, «проект был сдан». Если бы празднующие тогда знали, что через три с половиной столетия их прекрасный Храм из золота и белого камня будет уничтожен вавилонским царем Навуходоносором… Ковчег Завета окажется утерян, а сами жители святого города частично будут истреблены, частично угнаны в рабство в Вавилон. 9-е число месяца ава, дата падения Храма, навсегда войдет в историю еврейского народа как день печали и траура. И, хотя пророки предупреждали о грядущих несчастьях, тогда, на освящении первого Храма в Иерусалиме, было время радоваться, а не скорбеть.
Надо понимать, что именно построил царь Соломон. Храм был особым местом, а не просто самой главной синагогой мира. Синагога и Храм совершенно разные вещи. Синагога – «дом собрания», место, где в положенные часы и дни или просто по велению души собираются люди, чтобы молиться, отмечать Субботу и праздники, исполнять ритуалы, общаться, учиться, спорить. Кстати, «синагога» – греческое слово, на иврите оно звучит как бейт-кнессет . Да, синагога играет огромную роль в жизни правоверного еврея, но по своему значению она никак не может сравниться с Храмом – бейт-а-микдаш – местом, которое Всевышний выбрал для своего присутствия на земле.
По многим описаниям в Талмуде и других источниках, в Храме люди ощущали Всевышнего. Их чувства были сравнимы с теми, которые евреи испытывали на горе Синай во время получения скрижалей Завета. Как написано в том же Талмуде, собравшиеся в Храме «слышали телом» и «видели телом», они переживали особые, непонятные и невероятные состояния. Все, кто присутствовал в нем, поднимались до пророческого уровня, становились провидцами. Обстановка в Храме была особенной, там даже время текло по-другому.
Устройство Храма было довольно простым. Он состоял из трех частей – переднего двора, притвора ( элама ), который служил границей, отделявшей святое от мирского, святилища ( хехала ), где располагались Менора, Столы хлебов и жертвенники и где проходила основная храмовая жизнь, и Святая Святых ( дбира ), помещения, в котором хранился Ковчег Завета и куда только раз в год на Йом-Кипур заходил первосвященник. По свидетельству раввина Гирша, внутри Храма «на Западе стоял Ковчег Завета… на севере – Стол с хлебами предложения, на юге – Менора с лампадами, восточная сторона была обращена к народу, с той стороны был вход, и там, один за другим, стояли жертвенники, которые как бы побуждали людей к радостной самозабвенной отдаче себя Божественной Торе, ожидающей их на западе».
Таким образом, по Гиршу, Храм являлся символическим сооружением. Его западная сторона олицетворяла Тору и Божественное присутствие, северная сторона – материальную жизнь, южная – духовную, восточная – народ Израиля.
В те далекие времена жизнь в Иерусалиме была особенной. В Храм нельзя было зайти с улицы – проходил мимо, увидел, решил зайти, помолиться. Нет. Чтобы посетить Храм, человек должен был неделю поститься и очищаться. Поскольку ходили в Храм довольно часто, большая часть жителей Иерусалима была ритуально очищена. Кроме того, в Храм приходили приносить жертвы. На жертвеннике всесожжения происходили ежедневные жертвоприношения: искупительные, благодарственные, покаянные. Сам жертвенник представлял собой огромную площадку двадцать метров длиной, двадцать шириной и четыре метра высотой. На нем не переставая резали скот и забивали птицу. Кровь возливали на жертвенник, тут же сжигали туши. По современным понятиям это была настоящая скотобойня, но при этом в помещении не было ни мух, ни дурного запаха, ни удушливой атмосферы. В Талмуде говорится, что даже беременные женщины не испытывали никаких неприятных ощущений, находясь в Храме во время жертвоприношений.
Хлеб предложения, выпеченный из муки и воды, лежал неделями и оставался свежим. Его готовили без дрожжей и других добавок, и по всем законам он должен был моментально черстветь и спустя несколько дней превращаться в камень. Но священники, которые имели право взять его только через неделю, брали в руки свежевыпеченный мягкий и ароматный хлеб.
Стены Храма были сделаны из кипариса и ливанского кедра, по приказу Соломона специально привезенных для строительства. Со временем эти стены «ожили» и стали давать побеги. И храмовые служащие были вынуждены состригать отростки, чтобы они не мешали ходить.
Есть описания и других чудес, творившихся в Храме. Например, во время молитвы на Йом-Кипур, единственной молитвы в году, когда евреи трижды падают на колени и произносят непроизносимое четырехбуквенное имя Всевышнего, в Храмовый двор пускали всех молящихся. Людей было так много, что все стояли вплотную, плечом к плечу – что называется, яблоку негде было упасть. Но в тот момент, когда нужно было опускаться на колени, оказывалось, что во дворе достаточно места и никто друг другу не мешает. В город, где жили сто тысяч жителей, на религиозные праздники три раза в год прибывало около двух миллионов (!) паломников, и каким-то удивительным образом всем удавалось разместиться. Ни один человек не оставался голодным, ни один не жаловался на то, что ему негде спать. Все становилось иначе, пространство расширялось, происходило чудо. Но в этом-то и таилась опасность. Постоянное взаимоотношение с чудесным развратило человека. Люди привыкли к чуду. Сталкиваясь с ним чуть ли не каждый день, они перестали ценить его и восхищаться им. К сожалению, это свойственно нашей природе. Нам постоянно хочется чего-то нового. Свежего. Не испытанного ранее.
