Дэвид Шарфф - Сексуальные отношения. Секс и семья с точки зрения теории объектных отношений

Поразительные примеры альтернативных способов восполнения того дефицита, который возникает из-за невозможности контакта взглядами, предоставляют исследования слепых детей[38]. Эти относительно нормальные дети с единственным недостатком прибегают ко всем доступным способам – таким, как усиление тактильной и звуковой коммуникации, – но их развитие, тем не менее, протекает с задержкой.

Глядя на некоторые особые способы взаимодействия между матерями и их младенцами, можно попытаться перевести язык ранней коммуникации на язык взрослой физической и эмоциональной жизни и проследить конкретные аспекты сексуальных нарушений, происхождение которых скрывается в раннем детстве. Будет полезно позаимствовать у Дональда Винникотта его термин «отзеркаливание», который подразумевает, что ребенок сначала видит себя отраженным в глазах матери и, благодаря этому, обретает начальное чувство самости[39]. Эта концепция подчеркивает необходимость отношений с матерью для роста и обретения знания о себе как об индивидуальности. Посредством этого процесса формируются центральные аспекты Эго, основы ядра самости. Младенец растет, и если мать реагирует на его потребности и настроения, не искажая их, то материнское «зеркало» показывает «истинную» картину. Это значит, что если ребенок счастлив, она свидетельствует об этом, отражая его улыбку; аналогичным образом, если ребенок грустит или сердится, она одновременно терпит и отражает эти состояния. По мере того, как ребенок растет и становится более дифференцированным, возрастает и важность материнской функции контейнирования его эмоциональных состояний, поскольку эта функция помогает ему удерживать их как свои собственные чувства. По мнению Левальда, контейнирующий и трансформирующий аспект матери, как Бион назвал эту функцию, постоянно повышает уровни организации ребенка[40]. Таким образом, хотя взаимодействие между матерью и младенцем имеет обоюдный характер, все же именно мать направляет его в сторону более организованного опыта и сдерживает тревогу, ощущая, кем ребенок стремится стать, и в то же время имея представление о его потенциальном развитии, которого он сам не осознает. Обсуждение визуального контакта и отзеркаливания можно объединить в общую картину взаимодействия матери и ребенка, если вспомнить отрывок из работы Хайнца Лихтенштейна:

Отзеркаливание тесным образом связано с возникновением тела, его образа и «чувства идентичности». Я считаю, что термин «зеркало» подчеркивает визуальный элемент этого опыта. Может показаться, что в примитивных формах «соматического узнавания» между матерью и младенцем… возникает нечто вроде переживания отзеркаливания, но «образ» самого себя, создаваемый зеркалом, на этой ранней стадии (до формирования образов) представляет собой скорее сенсорные реакции, чем результат зрительного восприятия… Более того, эти реакции, как и примитивные стимулы, их вызывающие, создают постоянный взаимообмен и чередование возникновения и удовлетворения потребностей между двумя партнерами этого симбиотического мира. Мать удовлетворяет потребности младенца, то есть фактически создает некоторые специфические нужды, которые ей приятно удовлетворять, и младенец превращается в орган или инструмент для удовлетворения бессознательных потребностей матери. Именно в этом мне видится связь между сексуальностью и возникновением в человеке чувства идентичности. Взаимодействие двух партнеров, в котором каждый ощущает себя уникальным и способным стать инструментом сенсорного удовлетворения для другого, можно назвать партнерством, в основе которого лежит чувственная вовлеченность. Я считаю, что к такому типу относятся сексуальные отношения взрослых индивидов. В примитивном чувственном обмене, происходящем между матерью и младенцем, можно усмотреть нечто, предвещающее взрослую сексуальность… Примитивные виды стимуляции, имеющие место во взаимодействии матери и младенца на ранних стадиях его жизни, есть простейшие, догенитальные формы взрослой сексуальности[41].

Когда мать смотрит на своего дитя до того, как он может увидеть ее, и в дальнейшем, когда она отвечает на его взгляды и улыбается, для младенца начинается развитие, которое простирается дальше первой потребности в привязанности. Обмен взглядами между ними вносит существенный вклад в его сексуальную и эмоциональную жизнь. Первые долгожданные улыбки запускают новый процесс между младенцем и его родителями – процесс познания друг друга и обнаружения себя в других. Младенец получает первый опыт власти, поскольку ему успешно удается подстроить мать к своему уровню телесного комфорта и возбуждения. Список его выразительных средств расширяется, и уже через несколько месяцев он может радостно играть в прятки. Он учится кокетливо смотреть и улыбаться, недовольно хмуриться. К трем годам формирование набора сложных выразительных средств почти закончено, ребенок пользуется практически теми же визуальными сигналами, которыми пользуются в подростковом и взрослом возрасте во время ухаживания и в сексуальной жизни. Этот обширный набор чувств зарождается, как и все развитие, в пространстве между матерью и младенцем. Последний будет пользоваться этим набором всю оставшуюся жизнь.

«Ложная самость», согласно Винникотту, возникает в ситуации, когда младенец создает внешнюю личность, чтобы угодить матери, ценою своей истинной внутренней самости[42]. Для взрослых, вырастающих из таких детей, характерна ложная податливость и фальсификация. Мы можем найти истоки такого развития в неспособности матери отражать истинные эмоциональные состояния ребенка, усугубленной ее требованием, чтобы он полностью подчинился ее нуждам. Например, если депрессивная мать из тех, что были описаны Фрайберг, отражает только безрадостные чувства, у ее младенца в угоду матери может развиться ложная самость, также погруженная в депрессию. Любой признак радости будет подавляться, чтобы не огорчить ее. Если мать опровергает опыт младенца или требует от него таких эмоциональных реакций, которые могли бы скомпенсировать ее собственную неспособность, ему приходится показывать ей ложную самость, поскольку проявления истинной самости отвергаются и воспринимаются матерью как вредные для нее.

Именно такое свойство младенца, как поиск объекта, стимулирует развитие ложной и сокрытие подлинной самости. Судьба подлинной самости в этой ситуации может быть различной в зависимости от глубины отвержения ее матерью, способности младенца выживать и доступности других первичных объектов, которые могли бы выполнять замещающую функцию. Но если разделение на истинную и ложную самость будет сопровождать младенца в его дальнейшем развитии, он будет продолжать скрывать свою истинную самость из страха потерять ее. Ребенок может казаться милым, радостным и послушным, и при этом глубоко внутри испытывать гнев или депрессию. В терминах Фэйрберна, в данной ситуации центральное Эго и его идеальный объект вытесняются, в то время как либидинальное Эго и либидинальный объект узурпируют их функцию. Если такие взрослые создают длительные отношения, их истинная самость рано или поздно начинает подавать сигналы, нередко имеющие форму сексуальных нарушений. Личности с ложной самостью могут испытывать (а могут и не испытывать) ощущение лживости, поверхностности и пустоты. Расщепление на подлинные и ложные элементы может также проявляться в форме сильных противоречивых желаний, подчас озадачивающих самого субъекта. Но чаще всего именно сексуальность, благодаря телесности соединенная с самым ядром эмоциональной сферы, становится той областью, где проявляются амбивалентные последствия таких проблем, даже если нет никаких других симптомов, указывающих на них.

Приведенный ниже пример показывает, как проблемы с отзеркаливанием, истинной и ложной самостью, а также отвергаемая потребность в заботе о собственном теле, проявились в сексуальных нарушениях у женщины.

Потребность взрослого индивида в поцелуях, улыбках и сексе имеет корни в обмене взглядами, прикосновениями и звуками между матерью и младенцем. Чувство благополучия возникает тогда, когда каждый партнер реагирует на другого. Если в детстве индивида отзеркаливание было нарушено и привело к формированию ложной самости, у него, скорее всего, будут проблемы с воспроизведением этого опыта во взрослой сексуальной жизни. Без способности к взаимному отзеркаливанию в сексуальном взаимодействии в отношениях между людьми возникают серьезные сложности, как это было в приведенном ниже случае.

Пенелопа С. была 40-летней сдержанной женщиной, матерью троих детей, любящей мужа и семью. Она могла достигнуть оргазма при мастурбации, однако в сексуальных отношениях с Ричардом, своим мужем, «не испытывала возбуждения». «Я не чувствую от него никакого тепла, он не может донести его до меня», – говорила она. Применяя поведенческие техники сексуальной терапии, она преуспела настолько, что смогла испытывать клиторальный оргазм в присутствии Ричарда, однако не могла выносить, если он при этом смотрел на нее. Ее жалобы на отсутствие тепла стали еще более горькими. Ричард поначалу также был очень сдержанным, но по ходу терапии его способность проявлять тепло в отношении Пенелопы возрастала. В начале их отношений она выбрала его именно за то, что от него не исходило угрозы невыносимой близости. Значительная часть проблемы была заложена в неспособности Пенелопы реагировать на его теплоту и заботливый взгляд. Она утверждала, однако, что холод в их отношениях был связан только с его неумением чувствовать и отражать теплоту. Ричард же, однако, испытывал уныние, когда его теплые чувства приводили к отторжению со стороны Пенелопы.