Александр Данилин - LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости
Но абсолютно очевиден тот факт, что это относится далеко не ко всем детям, выросшим в неблагополучных условиях. Часть из них почти невредимыми выходят из тех испытаний, которые их заставила пройти жизнь в раннем детстве.
Чем же такие дети, которые получили название жизнестойких, отличаются от других детей, находящихся в экстремальных условиях?
Автор знает по крайней мере одного профессора филологии, родившегося без отца у матери, страдающей алкоголизмом. Его мать имела восемь детей от разных отцов, за которыми практически не ухаживала. Из восьми братьев и сестер, кроме профессора, остались в живых к сорокалетнему возрасту еще два человека. Каким образом этот человек, которому предназначалась совсем иная судьба, смог достичь положения уважаемого члена общества?
Проведя наблюдение за сотнями жизнестойких детей, западные специалист! (Pines, 1984; Rutter, 1984; Werner, 1989) обнаружили у них 5 общих качеств:
1. Высокую адаптивность. Такие дети социально компетентны и умеют себя вести непринужденно как в обществе своих сверстников, так и среди взрослых. Они умеют расположить окружающих к себе.
2. Уверенность в себе. Трудности только подзадоривают их. Непредвиденные ситуации не смущают.
3. Независимость. Такие люди живут своим умом. Хотя они внимательно прислушиваются к советам взрослых, но умеют при этом не попадать под их влияние (Бехтерев сказал бы, что они мало подвержены внушению).
4. Стремление к достижениям. Такие дети стремятся демонстрировать окружающим свою высокую успеваемость в школе, спортивные успехи, художественные или музыкальные способности. Успех доставляет им радость. Они на собственном опыте убеждаются, что могут изменить те условия, которые их окружают. Если пользоваться терминами предыдущей главы, то можно сказать — их поведение с раннего возраста согласовано с «Я»-концепцией. Складывается впечатление, что их концепция «Я» формируется гораздо раньше, чем у большинства, и с самого начала выполняет функцию «защитника».
5. Ограниченность контактов. Обычно их дружеские и родственные связи не слишком обильны. Они уста навливают лишь несколько устойчивых и постоянных контактов с другими людьми. Малое количество свя зей способствует их чувству безопасности и защищен ности.
Эми Вернер и ее коллеги длительное время наблюдали за жизнестойкими детьми, жившими на одном из Гавайских островов. Исследование длилось более 30 лет. Из 201 ребенка, отнесенного исследователями к группе риска из-за тех неблагоприятных условий, которые складывались у них дома, 72 с возрастом превратились в компетентных, отзывчивых людей, умеющих справляться с трудностями и принимать решения.
Исследование Вернер сильно расширяло те условия, которые постулировались как «неблагоприятные». Ребенок входил в изучаемую группу, даже если он жил в неполной семье с абсолютно нормальными материальными условиями существования.
Самое первое исследование жизнестойких детей (Pines, 1979) проходило в негритянских кварталах и трущобах Миннеаполиса. Эта работа показала меньший процент жизнестойких детей, выживающих в неблагоприятных условиях. Их оказалось 14 человек среди 102, участвовавших в исследовании.
Мы считаем, что можно утверждать, что феномен жизнестойкости и то, что Роберт Лэнг упоминал как врожденную онтологическую уверенность, есть феномены чрезвычайно сходные, если не аналогичные. Пять перечисленных выше психологических свойств жизнестойких детей характеризует их как людей, обладающих врожденно высоким чувством собственной отдельности (независимости их «Я» от окружающих внешних условий).
Пользуясь языком предыдущей главы, такие дети имеют от рождения хорошо сформированное, устойчивое и ярко выраженное «Я»-чувство. Именно «Я»-чувство, а не «Я»-концепцию, так как максимальные тяготы их жизни приходятся на период раннего детства, на протяжении которого «Я»-концепция считается ^сформированной.
Только стойкое чувство «Я» может позволить таким детям чувствовать себя уверенными перед лицом агрессивной по отношению к ним внешней среды.
Чрезвычайно интересным в этой связи нам представляется тот описанный в литературе факт, что около 10–15 % людей в популяции, сталкиваясь с наркотическими веществами, причем не только с галлюциногенами, но и с самыми сильными из них, например с героином, испытывают минимально выраженные симптомы зависимости. За годы работы нам пришлось столкнуться лишь с 14 подобными случаями. Если рассматривать жизнь этих пациентов ретроспективно, то выяснится, что судьба по крайней мере восьми из них позволяет причислить этих людей к повзрослевшим «жизнестойким детям».
Как мы уже видели выше, примерно те же 10–20 % людей будут относиться к ощущениям во время приема LSD как к субъективно-неприятному внедрению в душу чего-то чуждого их индивидуальности. По всей видимости, мы можем предположить, что эти люди, точно так же как и жизнестойкие дети, имеют врожденно сильное и устойчивое «Я»-чувство.
Именно оно позволяет им сохранять онтологическую уверенность при воздействии агрессивного химического фактора, угрожающего личности уничтожением или необратимыми изменениями. Точно так же врожденно могучее «Я»-чувство ценности собственной индивидуальности позволяет жизнестойким детям сохранить уверенность при воздействии агрессивных факторов социума.
Если социализм представляет собой «дионисический», растворяющий личность «социальный наркотик», то мы вправе ожидать, что даже в самые страшные времена его воздействия среди населения нашей страны сохранится от 10 до 20 % «жизнестойких детей», которые пронесут факел значимости человеческой личности через горнило любых испытаний.
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ СПОСОБ ИЗМЕРИТЬ СОБСТВЕННУЮ ОНТОЛОГИЧЕСКУЮ УВЕРЕННОСТЬ?
Насколько известно, не выработано еще сколько-нибудь корректных психологических методик, чтобы напрямую, количественно исследовать структурированность, границы и динамику человеческого чувства собственной индивидуальности.
Можно подступить к подобной задаче, использовав естественную составляющую самого чувства «Я» — ответственность.
Американский профессор психологии Джулиан Роттер (специализировавшийся поначалу в области химии и участвовавший одно время в экспериментах с LSD) утверждал, что наблюдается серьезное различие в психологии людей, зависящее от того, на кого человек возлагает ответственность за происходящие в его жизни события.
Роттер, исходя из теорий Скиннера, ввел понятие «ожидания». Подразумевалось, что каждый человек в любой психологической ситуации находится как бы в ожидании поощрения.
В ходе экспериментов выяснилось, что есть люди, уверенные в том, что их собственное поведение создает положительное подкрепление их деятельности. Такие испытуемые были убеждены, что наказание и поощрение существуют внутри их самих, являются продуктами деятельности их собственной психики. (По М. Мид «Я»-концепция таких людей выполняет функцию «защитника».) Ответственность за результат своих действий они возлагают прежде всего на самих себя.
Роттер назвал эту группу лиц «людьми с интернальным (внутренним) локусом контроля» (имеется в виду, что рычаги контроля и ответственности за поведение помещены «внутри» их личности). Само существование таких людей полностью опровергало теории Скиннера — эти люди не предоставляют экспериментатору возможности управлять собой с помощью поощрения или наказания.
С другой стороны, выяснилось, что существует группа испытуемых, которым свойственно любые результаты собственного поведения считать делом рук судьбы, случая или расположения (нерасположения) начальства; то есть ответственность за свои поступки они возлагают на некие внешние факторы, находящиеся за пределами их собственного тела и души. Таких людей психолог назвал «людьми с экстернальным (внешним) локусом контроля».
В первом случае человек объясняет значимые для него события как результат своей собственной деятельности. Во втором — он считает такие события результатом деятельности чуждых его личности сил.
Роттер доказал, что «локус контроля» (позиция личности на спектре «интернал» — «экстернал») универсален по отношению к любым ситуациям, с которыми сталкивается человек. Один и тот же тип контроля характеризует модель его поведения как в полосе неудач, так и в дни успехов.
«Экстерналы», по Роттеру, страдают неуверенностью и беспомощностью. Они склонны к конформизму (соглашательству), у них гораздо слабее, чем у «интерналов», выражена воля к осуществлению своих целей.
Все это позволяет предположить, что понятие «экстернальности» отражает внешние, осознаваемые элементы человеческого поведения, соответствующие внутреннему, бессознательному состоянию картины онтологически неуверенного «Я» в модели Роберта Лэнга.