Жорж Ромэ - Свободный сон наяву. Новый терапевтический подход
• Какой бы ни была природа проблематики пациента и степень его психического изменения, достигнутого на данной конкретной стадии терапии, в описанной ситуации все происходит так, как будто пациент бессознательно присвоил мое утреннее исследование, чтобы гармоничным образом интегрировать его в выражение своей собственной проблематики! Это удивительное взятие в долг не оказывает никакого «отклоняющего» воздействия на процесс психического изменения и служит ему на пользу, обогащая его.
Чтобы проиллюстрировать эту загадочную передачу образов, которую, повторяю еще раз, я наблюдал сотни раз в течение моей практики, я приведу лишь один пример. Он почти не отличается от всех других случаев, когда пациент в своем сновидении воспроизводил символ, над которым я работал тем же утром. Смущающий характер данного феномена в данном случае ясно виден. Двадцать лет тому назад одно из сновидений, которое увидел мой первый пациент Адриан, показалось мне настолько богатым по содержанию, настолько доказывающим психическое изменение, что позже я превратил его в один из примеров для моих студентов на первых сеансах обучения. 6 ноября 1999 г., в субботу, был первый день начинавшегося цикла обучения 1999–2000 гг. В 11 часов я дал прослушать участникам семинара этот длинный сон, имеющий особенную структуру. В первом эпизоде Адриан рассказывает об удушающей атмосфере конвенциональной семейной и социальной среды. Во втором эпизоде тон пациента меняется радикальным образом. Его повествование и описываемые образы становятся особенно поэтическими. В последнем эпизоде Адриан переживает во сне момент появления на свет и передает свои ощущения с большой эмоциональной насыщенностью. Обучающий семинар длился всю субботу и воскресенье, следующий за ними понедельник я посвятил приведению в порядок документов и других материалов, которые я использовал в ходе семинара. В 10 часов во вторник ко мне пришел на сеанс терапии Герман – пациент, не имевший никакого представления о содержании проведенного мною семинара. Это был его пятый терапевтический сеанс. Можете представить степень моего удивления, когда я услышал слова и воспоминания как будто заимствованные из сна Адриана, эквивалента которым я не слышал более чем двадцать лет! У меня не было никаких оснований быть проникнутым образами данного конкретного сновидения более, чем любых других из десятка тех, что я дал прослушать своим ученикам. Исходя из степени нашей рациональности, можно объяснить это совпадением или синхронностью. Оба определения успокаивают, но ничего не объясняют:
✔ Адриан – первый эпизод:
«Насколько же эта [семейная] среда странная!.. исчезнувшее общество… полное поражение всего внешнего, поверхностного… этих поколений, которые ориентировались на видимость… „сохранять свое лицо!“ декорация! Показуха! Притворяться, делая вид, что не притворяешься… никакой надежности, потеря себя… механическая кукла, Пиноккио… ложная скромность… давать понять, что ты умный, не показывая это!..»
✔ Герман
«Вижу картинки… гуляющие люди… люди, которые должны изображать некие функции, власть, некую роль, сохранять некое лицо… это смешно!.. застывшие персонажи, запертые за их масками… всегда играющие некие роли… негибкие… мне это не нравится… Почему надо всегда сохранять видимость, быть красивым, умным? Я бы хотел, чтобы люди уважали себя, улыбались себе… а в этих марионетках заметно только страдание!»
✔ Адриан – второй эпизод:
«Слышу шестую симфонию Бетховена… гроза закончилась… солнце оживляет все цвета, придает блеск каплям росы… музыка и запахи цветов после грозы… и мало-помалу приходит веселье… крестьяне собираются танцевать и становятся в круг… всем по-настоящему весело… у всех одно чувство… все думают о жизни, о взгляде человека напротив… и звучит музыка возрождения и радости…»
✔ Герман
«Я вижу городскую жизнь, торговлю на рынке, кричащих детей, запахи, разноцветные одежды… вид этой жизни согревает сердце, это настоящая жизнь… я слышу нарастающее звучание музыки… очень глубокая музыка, которую я знаю… это девятая симфония Бетховена… гимн радости… это именно то, что я чувствую… эта музыка меня глубоко волнует… она даже заставляет меня плакать… эта музыка, которая сообщает о рождении ребенка… мне кажется, что я плачу от радости… это красиво, прекрасно… это отдается в моем сердце… я пою вместе с хором…»
✔ Адриан – третий эпизод:
«Я задаю себе вопрос: „Какие чувства это вызовет у меня?“… это крик новорожденного… да, да, именно!.. который кричит, выходя на свет из живота своей матери… все в его крике… он не знает ничего другого… любящие руки заботятся о нем… его кладут на грудь матери… он кричит, он покраснел от крика… и его мать его любит… обожает его… он стал новым сокровищем в ее жизни…»
✔ Герман
«Человеческие существа всегда остаются похожими на себя… я вижу, как рождается ребенок… вижу женщину, которая только что произвела его на свет… руки кладут новорожденного на грудь его матери… он кричит… он кричит очень громко… и крик младенца мне представляется прекрасным… он все выражает в этом крике… я должно быть так же кричал… и я опять слышу музыку… это финал… еще более красивую музыку, которая побуждает к любви… я представляю себе некоего человека, некоего мудреца, пастыря… он дает мне понять, что я нашел то, что искал… любовь…»
В проблематике Адриана и Германа был, по крайней мере, один общий пункт: и тот и другой страдали от чувства недостатка материнской любви. Этот пример хорошо показывает: то, что «ухвачено» пациентом, немедленно интегрируется в процесс его личностного развития. Наблюдаемый в данном примере душевный резонанс напоминает физический эксперимент, когда рядом помещают два камертона, настроенных на одну и ту же ноту. Если ударить по одному из камертонов, другой тоже начинает вибрировать. Помимо искусных объяснений, которые могут помочь понять описанные мною феномены, необходимо все же подчеркнуть, что они возникают лишь тогда, когда отношения между терапевтом и его пациентом строятся на эмпатии, столь ценимой К. Р. Роджерсом[44].
2. Удивительная жизнь образов
Слова, пришедшие из глубины веков
Человеческое сознание связано с миром через образ. Термином «образ» я обозначаю здесь совокупность ощущений, которые передаются в центральную нервную систему пятью сенсорными каналами. Наблюдения очень большого количества сценариев свободного сна наяву выявили любопытную статистическую закономерность. Из ста символов 50 относятся к зрению, 25 – к тактильным и двигательным ощущениям, 12 – к слуху, 6 – к запаху и 3 – к вкусу. Эти цифры, безусловно, приблизительные, но они отражают хорошо видимую тенденцию. Чем больше в сновидении обнаруживается звуков, запахов или вкусовых ощущений, тем к более отдаленным во времени зонам психологической проблематики относятся эмоции, экстериоризируемые воображением.
У каждого индивида, как и у всего человечества в целом, наиболее глубоко сохраненные памятью архивы содержат в себе образы. Следует напомнить, что везде и всегда:
• образ предшествует слову;
• слово устное предшествует слову написанному;
• написание предшествует грамматике.
Мозг младенца пропитывается сотнями тысяч видений до того, как развитие фонетического аппарата и интеллекта позволяет ему начать произносить осмысленные фразы. Миллионы картинок оказывали свое влияние на нервную систему наших далеких предков до того, как человек развил способность передавать свои мысли символическими звуками. Это последнее утверждение подтверждается исследованием пятидесяти символов, которые наиболее часто встречаются в тысячах сценариев свободного сна наяву, которыми я располагаю. Речь идет о пятидесяти образах, существующих в природе со времен происхождения жизни. Группа этих символов включает семь цветов, солнце, песок, луну, дерево, море, животных, но не содержит ни одного предмета, сделанного руками человека, даже тех, которые присутствуют в нашей повседневной жизни.
Мир открывается нам, как огромная книга образов, складывающихся в картинки, количество которых бесконечно. Воображение также способно создавать бесконечное множество композиций. Однако количество образов, из которых создаются эти композиции, относительно невелико. Список символов, который я стал составлять с начала моих исследований, состоит из тысячи семисот символов, разделенных на пятнадцать классов (животные, растения, цвета, персонажи и т. д.). Проделанный мною статистический анализ базы данных, состоящей из сотен тысяч образов, показал, что количество символов, частота появления которых в сновидениях, как минимум, равна 1 %, немного меньше 500. Именно эту группу символов я выбрал для описания в четырех томах «Словаря символов сновидений». Это именно те символы, с которыми наиболее часто встречаются пациенты и терапевты. Их совокупность образует настоящую лексику образов. Это те слова, которыми выражается воображение, и этот язык подчинен тем же правилам, которые лингвистика установила при изучении языковых систем.
