Жан-Мишель Кинодо - Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе
Это относится к работам Анны Фрейд, Спитца и Боулби, посвященных, в частности, сепарации детей от реальных людей и (в трансферентных отношениях) сепарации от реальной личности аналитика. К примеру, Анна Фрейд считала, что переживание сепарации от психоаналитика во время анализа снова пробуждает воспоминания о действительных сепарациях в детстве, оживающих в переносе (Sandler et al., 1980).
Хотя ясно, что в 1926 году Фрейд, приписывая сепарации ведущую роль в возникновении тревоги, определенно принимал во внимание инстинкты, то есть бессознательные желания исчезновения объекта, а не только реальность, ему было предъявлено обвинение в чрезмерном акцентировании роли реальности, в частности, французскими психоаналитиками, например, Лапланшем (Laplanche, 1980). В то время, как Фрейд пытается объяснять различные значения сепарации в соответствии с важными фазами развития, выделяя сепарацию рождения, отлучения от груди, утраты фекалий на прегенитальной стадии, Лапланш, соответственно, полагает, что Фрейд адресуется только к первому реальному событию как к источнику тревоги. На мой взгляд, обращаясь к «похвалам в адрес доктрины Фрейда» (Laplanche, 1980, р. 144), Лапланш в этом случае заходит слишком далеко в своем критицизме определенной двусмысленности, которая, по общему признанию, присуща работе «Подавление, симптомы и тревога». Как и многие аналитики в наши дни, лично я думаю, что Фрейд в своей новой теории тревоги стремился объяснить различные значения фантазий сепарации и утраты объекта, варьирующих в зависимости от преобладающих ощущений, телесного и душевного опыта развития младенца, дающего начало фантазиям. Хотя некоторые формулировки Фрейда носят эмпирический характер, в основе его понимания лежат потребности и инстинкты, ответственные за травматический характер сепарации или утраты – потери объекта. Подтверждение этому будет найдено при последующем рассмотрении материалов книги «Подавление, симптомы и тревога» на страницах этого исследования.
Для Мелани Кляйн тревога сепарации и потери объекта главным образом связана с агрессивными фантазиями деструкции объекта. По ее мнению, страх исчезновения объекта может переживаться в параноидной форме – когда доминирует фантазия о возможности быть атакованным плохим объектом или, в депрессивной форме, когда фантазия потери интернализованного хорошего объекта превалирует над страхом быть атакованным плохим объектом. Поскольку Кляйн придает большое значение внутреннему миру и фантазиям, иногда может возникнуть ощущение, что она недооценивает влияние объектов внешней реальности, но это не так. Развивая ранние гипотезы Фрейда и Абрахама, она детально описывает инстинктивные и защитные конфликты, которые, к примеру, при мании и меланхолии рождают тревогу деструкции и потери объекта (относящуюся к внутренним и внешним объектам). По моему мнению, кляйнианская концепция роли инстинктов и защит в фантазиях деструкции объекта позволяет психоаналитику не только достичь лучшего понимания сложных отношений между внутренними и внешними объектами, но и более точно и адекватно интерпретировать их в трансферентных отношениях с анализандом.
Преимущества психоаналитического подхода позволяют получить доступ и трансформировать сознательные и бессознательные психические реакции на сепарацию и утрату объекта независимо от того, обусловлена ли тревога реальностью или целиком базируется на фантазиях, являясь результатом подавленных бессознательных желаний. Эти переживания могут вновь возникать в трансферентных отношениях с психоаналитиком, что дает возможность для их интерпретации и проработки.
Сепарационная тревога в отношениях аналитика и анализанда
Точно так же, как и в повседневных межличностных отношениях, сепарационная тревога возникает в суровых испытаниях отношений между анализандом и аналитиком, оставляя свой след в развитии переноса. Проявления этого вида тревоги не отличаются от тех, что встречаются в обыденной жизни, однако аналитическая ситуация обладает преимуществами обнаружения и сдерживания этого феномена, так же как и весь комплекс феноменов переноса, которые возникают в ходе психоаналитического процесса и могут быть проинтерпретированы.
Сепарационная тревога вездесуща в психоаналитическом лечении; она особенно заметна в связи с окончанием сессии, перед перерывом на выходные, праздники, или в перспективе окончания анализа. Как мы знаем из нашего повседневного опыта, реакции на фантазийные или реальные перерывы в аналитических встречах чрезвычайно разнообразны. Во второй главе, в связи с клинической иллюстрацией, я вернусь к этому вопросу. Отмечу только, что наиболее характерными и часто встречающимися реакциями являются аффективные, такие, как гнев, печаль или отчаяние, отыгрывание, кратковременная или длительная регрессия, или латеральный трансфер со смещением аффектов на одного или нескольких человек вместо того, к кому эти чувства действительно относятся. Отрицание сепарационной тревоги характерно для страха сепарации и потери, в котором за видимым отсутствием реакций скрывается чрезмерная тревога.
Не все анализанды одинаково реагируют на эти ситуации. Некоторые могут выдерживать фантазийное или реальное отсутствие аналитика, благодаря способности к символизации. В целом такие анализанды могут прямо сообщать аналитику о своих эмоциональных реакциях, без утайки говоря о чувствах печали или одиночества, которые пробуждаются в них в связи с разлукой с аналитиком. В противоположность этому, другие анализанды сверхчувствительны и весьма нетерпимы к реальному или фантазийному отсутствию аналитика. В некоторых случаях переживание одиночества (брошенности) в связи с временным отсутствием аналитика может принимать у таких субъектов столь катастрофические пропорции, что ставится под сомнение возможность продолжения анализа. Зачастую эти анализанды не выражают свою нетерпимость сепарации прямо, и тогда приходится иметь дело с примитивными защитными механизмами, такими, как отрицание, расщепление, проекция и интроекция, выраженными в более значительной степени, чем вытеснение. При чрезмерно выраженной тревоге вытеснение действительно недостаточно эффективно, как показал Фрейд (1927е, 1940 а [1938]). При непереносимой внешней и внутренней реальности Эго защищается посредством расщепления, когда одна часть Эго отрицает реальность, а другая принимает ее.
Со своей стороны, я считаю, что для аналитика очень важно выявлять и интерпретировать проявления сепарационной тревоги, чтобы анализанд мог их проработать. Тем не менее, здесь возникает основное затруднение: этот тип тревоги генерирует мощные защиты как у анализанда, так и у аналитика, и, вследствие преобладания нарциссических и примитивных защит, повторные отрицания этих реакций переноса анализандом могут помешать аналитику интерпретировать их. Вследствие всех этих причин интерпретация сепарационной тревоги является непростой задачей, требующей от аналитика большого опыта, в первую очередь в распознавании этой тревоги, часто выражающейся окольными путями, и затем – в предоставлении соответствующей, своевременно достигающей своей цели, интерпретации. Речь идет о полной противоположности стандартной (шаблонной) интерпретации, такой, как сообщение о том, что печаль или определенные действия анализанда могут быть связаны с переживанием отсутствия аналитика. При формальной правильности упрощенное и редуцированное содержание интерпретаций вскоре приведет к повторению, тогда как понимание огромного разнообразия реакций сепарации предоставляет анализанду превосходную возможность осознания переноса.
От клинической практики к различным теориям
По мере развития психоаналитического процесса сепарационная тревога проходит ряд трансформаций, которые могут служить выразительными индикаторами изменений трансферентных отношений между аналитиком и анализандом.
Начало использования сепарационной тревоги в качестве критерия прогресса в лечении относится к 1950 году, когда Рикман попытался определить «момент необратимости», указывающий, что процесс личностной интеграции достиг определенного уровня стабильности. Среди шести представленных факторов Рикман рассматривает реакцию на выходные дни в качестве важнейшего критерия переноса. Последующие исследования психоаналитиков были посвящены отношениям между сепарационной тревогой и психоаналитическим процессом и варьировали от исследований прогресса в лечении, отражающегося в фантазиях и снах по поводу выходных, до рассмотрения концепции психоаналитического процесса в целом с точки зрения проработки сепарационной тревоги (Meltzer, 1967).
Несмотря на то, что аналитику относительно легко наблюдать эти трансформации, в частности, прогрессирующее ослабление клинических проявлений сепарационной тревоги, которые постепенно становятся все более терпимыми и интегрируются в эдипальный контекст, на практике оказывается трудным сделать шаг от клинического уровня к теории и рассмотрению этих феноменов в более широкой концептуальной системе. Это ограничивается изучением исторической эволюции психоаналитической мысли.
