Лууле Виилма - Прощаю себе. В 2 тт. Том 2
Чем сильнее в человеке страх перед всяким видом уродства, тем больше он притягивает его к себе и тем яростней старается истребить его еще в зародыше. Так, мужчина и женщина, давая оценку кому-то из окружающих либо какому-то жизненному явлению, могут незаметно для себя употребить слово «урод». Считая себя во всем правыми, постоянно критикуя других и называя их уродами, они непременно когда-нибудь примутся и друг за друга. Выведенный из себя человек по первости скажет своему супругу шутливым тоном и с кажущимся спокойствием: «Ну ты и урод», полагая, что тот воспримет это как шутку. Кому жестокие шутки по душе, тот, возможно, так и воспримет. Если же он отвечает тем же, значит, воспринял иначе. Если ребенку приходится выслушивать подобные словесные баталии родителей, у него может развиться опасная для жизни болезнь. Если спросить у заболевшего от этого ребенка, когда он уже станет взрослым, что для него значит слово «урод», у него может настолько заблокироваться мышление, что он будет клясться, что никогда этого слова не слышал, по крайней мере, от своих родителей. На самом деле он изо всех сил старается этого не помнить. Ему страшно и стыдно вспоминать такое.
Уродство являет собой уничижительное отношение к плохому, а значит, усугубление плохого.
Если люди не осознают того, что в ближних они видят самих себя, то их житейский урок становится более суровым. Возможно, что-то произойдет с их ребенком, из-за чего он станет инвалидом, либо ребенок свяжет свою жизнь с человеком, имеющим отклонения в развитии либо ставшим инвалидом при жизни. Иной человек неоднократно притягивает к себе дефективных партнеров, покуда не выберет одного из них. Чутье подсказывает, что на лучшее не приходится рассчитывать. Скорее всего, ему и невдомек, что душа, подсознание, притянула принципиально схожего человека. Духовная инвалидность его родителей, их духовное уродство, стремление выбить у ближних почву из-под ног, обернулась принципиально такой же физической инвалидностью у ребенка или у его партнера. Почему? Ведь изначально ребенок не был таким. Да, не был, но его энергия уродства разрослась до сверхкритических размеров оттого, что он перенял родительские суждения. Почему? Потому что очень сильно желал угодить своим родителям. Надеялся, что тогда они станут лучше, добрее, любвеобильнее.
Инвалидами принято считать людей с физическими или душевными отклонениями. Почему-то люди не задумываются о том, что человек, у которого удалили хирургическим путем некий орган, также по сути является инвалидом. Ребенок, который после подобного испытания по-прежнему продолжает цепляться за родителей, желая перед ними выслужиться, да так, что ставит на карту свою семейную жизнь, может заработать себе тератому, она же опухоль (лат. teratoma). Она представляет собой чрезмерное скопление уродства. Тератома возникает от отчаянного желания ответить виновникам своих страданий их же словами, которые однако остаются невысказанными.Тератома возникает от чрезмерных героических страданий из-за уродливого мышления, когда человек не смеет решить сам, как ему жить. Тератома – это опухоль, по своей природе нередко бывает злокачественной. Если она злокачественная, это значит, что за ругательством «урод» стояла злонамеренность, желание отомстить, покалечить, испортить жизнь, желание настоять на своем, доказать свое превосходство. Испуганный ребенок, который перенимает родительское отношение к жизни, отовсюду вбирает в себя аналогичную энергию. Особенно тяжкие страдания выпадают ему, когда сам он беден, а вынужден жить среди материального благополучия. Почему? Потому что уродливое отношение к жизни более всего свойственно людям, считающим себя лучше других. Они считают себя вправе относиться свысока, точно к уродам, к тем, кто не справляется со своей жизнью. На словах они, возможно, это отрицают, но поскольку мысль – это действие, то она оказывает свое воздействие.
Если уверенные в своем превосходстве люди относятся с великодушием и добротой к детям, родившимся калеками, то к людям здоровым, но неудачливым в жизни они относятся прямо противоположным образом. Особенно тяжко приходится их собственным детям, которых родители, великодушные по отношению к чужим, сами же вырастили беспомощными. Демонстративно ласковое отношение родителей к посторонним ведет к тому, что их собственный ребенок начинает мечтать о том, чтобы заболеть или стать инвалидом. Надежда отведать родительской любви может и в самом деле обернуться несчастьем. Если желание недостаточно велико, оно будет реализовано не ранее, чем страдающий ребенок обзаведется собственным ребенком, в котором неизбежно будут заключены те же энергии. Детская инвалидность явится теперь назиданием для трех поколений.
Если человека все время подавляют, он начинает считать себя растяпой, у которого ничего не получается. Ни духовно, ни душевно, ни физически. При всякой новой неудаче он принимается себя костерить, называя себя идиотом, растяпой, слабаком, уродом. Кто не умеет относиться к себе иначе, тому придется когда-нибудь еще раз убедиться в том, какой же он слабак, раз не сумел ни зачать, ни родить нормального ребенка. В собственных глазах он – урод, родивший урода. Не послушался родителей и получил, что хотел. На деле же беда в том, что он слишком даже прислушивался к родительскому слову. Пропусти он мимо ушей суровые слова в свой адрес, не случилось бы столь страшной беды.
Суровое родительское наказание выпадает, как правило, заблудшей дочери, которая из раскаяния желает быть насквозь положительной. Она перенимает родительские суждения и в дальнейшем будет оценивать, т. е. наказывать, себя уже сама. Мать, которая спрашивает у дочери: «С каким уродом ты заделала этого уродика?», и сама не подозревает, что проштамповывает знаком качества изделие-полуфабрикат, имя которому ее собственный внук.
Вы можете возразить, мол, ни одна мать не скажет такого собственному ребенку. Вы правы. Мать и не скажет, зато хорошая мать может сказать и похуже. Будь материнские словесные выпады редким явлением, я не стала бы об этом писать. Если бы хорошие матери знали, сколько вреда они причиняют собственным языком, они бы так не поступали.
Прощая своей матери, человек ощущает на душе покой, и его тело получает возможность побороть недуг. Прощая, мы исправляем ее ошибки духовно. Испрашивая прощения у своих детей, мы духовно исправляем собственные ошибки. Прощая себе и осознавая свои ошибки, мы исправляем их также и материально.
Свою лепту вносит и отец, который рядом с женой не умеет оставаться мужчиной и отцом и который проявляет свои чувства с оглядкой на обстоятельства. Прощая отцу, мы начинаем его понимать. Мы обнаруживаем, насколько велика зависимость мужчины от женских эмоций, которые он отождествляет с женой и против которых оказывается абсолютно беспомощным.
Еще одной распространенной ошибкой является наставление: не произноси ругательных слов.Пример из жизни «О чем говорит Вам слово «урод»?» – спросила я женщину, ребенок которой был поражен синдромом Дауна. Ответ последовал незамедлительно: «В нашей семье было запрещено произносить такое слово». Порядок этот был заведен матерью, поскольку живущая по соседству женщина, говоря о других людях, всегда употребляла это слово, покуда сама не родила ребенка-урода.
Мать либо отец, которые поучают ребенка, дескать, не смей называть никого уродом, если не хочешь, чтобы у тебя самого родился урод, преследуют благую цель. К сожалению, они не сознают, что, не будь страха перед уродством, такое просто не пришло бы в голову. Если есть страх, внимание как раз обращается на то, что некто, называвший людей уродами, сам получил ребенка с отклонениями в развитии. Запретив произносить это страшное слово себе и ребенку, родители надеются, что теперь все будет в порядке. Рождение ребенка с нарушениями в развитии указывает, что соответствующая энергия продолжает жить в мысли и памяти.
Чтобы помочь ребенку, всем сопричастным следовало бы высвободить энергию пренебрежительного отношения. Чем ребенок старше, тем труднее исправить его физические недостатки. Это не должно мешать родителям заботиться о его правильном духовном развитии.
Пример из жизни
С тем же вопросом – что значит для Вас слово урод? – я обратилась к другой женщине, у которой ребенок стал инвалидом вследствие родовой травмы. Она внимательно посмотрела на меня, задумалась, прислушалась к себе и, медленно качая головой, произнесла: «Ничего». Своего ребенка она ни разу не назвала даже мысленно этим словом. Поэтому «урод» не имело к ней как будто никакого отношения. Через минуту-другую она вдруг безудержно разрыдалась. Выяснилось, что она всегда ощущала себя уродом из-за высокого роста, широкой кости, а в последнее время и из-за немалого веса.
