Лууле Виилма - Прощаю себе. В 2 тт. Том 2
Я могла бы сказать ей, что осязаемые, видимые и слышимые результаты своей работы она уже имеет, но воздержалась – и без того разговор малоприятный. «Он болен уже несколько месяцев», – говорю я. В ответ все тот же неприятный тон с оттенком угрозы: «Так Вы не поможете?» – «Вам нужно самой помочь ребенку», – я стараюсь заинтересовать мать ее дальнейшим участием, но в трубке уже звучат гудки. Припоминаю со вздохом, что эта мать ни разу не спросила, чем бы она сама могла ребенку помочь. Налицо равнодушие, что само по себе является несправедливостью по отношению к своему ребенку, и, так как человек всегда видит в ближнем себя, получается, что я – врач, который не желает помочь ее ребенку. Выходит, несправедлива именно я.
Чтобы скрыть собственный недостаток, всегда набрасываются на ближнего. Перцу подсыпают примешивающиеся страхи, и готово несправедливое обобщение: все врачи таковы. Выдающему себя за ангела человеку не совестно уколоть побольнее всех врачей. Она не может не знать, что люди ранимы, а потому злоба ее намеренная.
Если кто и почувствовал себя задетым, кроме нее самой, это уже его проблемы, но то, что пострадала она сама, – это наверняка. Так что подумайте, прежде чем высказывать недовольство. Неважно, о ком отзываться критически – о враче, учителе, строителе, шофере, полицейском, политике, журналисте. И без слов ясно, что каждый человек совершает ошибки, но прежде чем указать на его оплошность, поглядите на себя и исправьте свою собственную.Желание нравиться ближнему само по себе есть желание сделать его своей собственностью. Чтобы затем использовать.
Ласковый голос, красивая внешность, сердечное участие становятся мышеловкой, которая делает мышь своей собственностью. Но и в этом случае мышеловка вряд ли довольна. Все равно мышь кажется мышеловке красивее, чем она сама, лучше, умнее, ловчее, известней, более одаренной природой. В некий момент владелец не в силах больше это вынести. С этого момента достоинства мыши будут идти на убыль. Происходит это от нескончаемых упреков. Мышь старается сделаться плохой, чтобы ловушка была ею довольна. Личность деградирует, и в результате вместо одного недовольного уже двое. В действительности же нам нужно возвышать чужих и возвышаться самим.
Если мы вдруг оцениваем себя очень низко и люди не спешат доказывать обратное, нам, скорее всего, захочется стать хуже, чем мы есть. Чтобы ближний мог упиваться своим превосходством. И это тоже является желанием нравиться. Нравиться тому плохому, некрасивому, глупому, дрянному, беспомощному человеку, который считает меня хорошим.
Нам встречаются прекрасные люди, которые, тем не менее, вдруг начинают сквернословить, перестают следить за своей внешностью, приобретают неряшливый вид либо преображаются как-то иначе, но мы не догадываемся, что таким образом они стараются понравиться сквернослову, грязнуле, неряхе и тому подобное. Но и это не приносит удовлетворения.Внешнее сходство с человеком нужно для того, чтобы идти вместе.
Скрытое различие нужно для того, чтобы вместе развиваться.
Под воздействием страха обе потребности превращаются в желания материального уровня. Потребность в душевной красоте ведет человека к поискам того, кто имеет более красивую внешность, чтобы и самому стать красивее. Если некрасивый думает: «Ты такой красивый, я постараюсь быть достойным тебя», то он начинает возвышаться душевно. При движении в правильном направлении красивее делается и тело. А если красивый думает: «Я такой красивый. Мог бы выбрать партнера получше», тогда он начинает деградировать душевно, и его тело лишается красоты. Роли меняются. Если поначалу душа формировала тело, то теперь тело формирует душу, покуда ошибка не будет исправлена.
Такое превращение можно часто наблюдать у супружеских пар. Страх сделаться некрасивым подстегивает человека следить за своей внешностью, причем тем усерднее, чем красивее он себя считает. Эстонские женщины считаются красивыми, и это знание вызывает у эстонок сильную неудовлетворенность своей внешностью. В итоге женщины быстро стареют и утрачивают форму. Эстонцы как нация вымерли бы, если бы эстонский мужчина не стремился оставаться самим собой, поэтому мужчины пожилого возраста находятся в лучшей форме, чем женщины. Впрочем, у других наций дело в принципе обстоит так же.
Кто считает содержание важнее формы, тот утрачивает форму. Иными словами, форму утрачивает тот, для кого «много» лучше, чем «мало». Это как тесто для выпечки белого хлеба, в которое добавляют слишком много дрожжей, чтобы получилось больше. Оно лезет через край кастрюли. Это значит, что отношения между содержанием и формой нарушены в пользу содержания и в ущерб форме. Чтобы ценное содержание не пропало даром, следует увеличить размеры кастрюли. Вообще-то правильнее было бы производить ревизию содержания и постоянно избавляться от оказавшихся лишними ценных компонентов, но этому препятствует страх обнаружить свою пустотелость и никчемность. Речь идет о страхе, что моя любовь не нужна, никому не нужно то, что во мне есть. Такое мнение более чем что-либо делает человека печальным, беспомощным, безысходным. Печаль наращивает объем, беспомощность ничего не предпринимает, а безысходность способствует бесконтрольному расползанию.
У людей, утративших форму, появляется желание заняться сбором мелких вещей, чтобы слепить из них крупную вещь и затем ее торжественно передать. Они не смеют дарить мелочи. Кто высвобождает желание делиться большим, у того желание становится потребностью делиться тем, что имеется и что людям нужно.
Духовные мелкие ценности в сумме дают повышение качества, а материальные мелкие ценности в сумме дают увеличение количества, т. е. увеличение веса. У толстого человека в кладовках всегда найдется ненужное барахло, о котором он и сам не имеет представления. Кто стрессов не высвобождает, тот, возможно, и готов поделиться, но не находит тех, кому бы передать свое сокровище. Его сокровище может быть поистине ценным, но он не умеет отыскать канал, который привел бы его к страждущим. Обида из-за того, что мое хорошее оказывается ненужным, а за чужим плохим люди охотятся, еще более выводит человека из формы.Неважно, чем именно Вы желали бы поделиться, но если Вы видите, что это не востребуется, и потому оставляете его при себе, то выходите из формы. Если невостребованные вещи относятся к имуществу, то есть представляют собой материальные предметы, еду и деньги, Вы можете вынести их на улицу, отдать животным или вывалить на свалку – кто-нибудь да подберет. Еще один выход – отправить в помойное ведро или сжечь. Если же Вам не с кем поделиться своим умом, это уже хуже. Большие умы могут изложить свои знания научно, на бумаге, придать им форму научной книги без ущерба для формы собственного тела. А малые умы, каковыми являются большинство людей, держат свои знания при себе, потому что стесняются ими поделиться. Чтобы быть в форме самому, достаточно было бы поделиться с семьей, особенно с детьми, но даже этого боятся делать – стесняются.
Хуже всего, когда не востребуется рассудительность. Это я испытала на себе. В течение первых двух лет, когда я начала заниматься альтернативным лечением, все шло как по маслу, так как люди принимали все, чем я делилась.
Движение энергии, направленной в правильное русло, дает моментальный ощутимый эффект. Ну разве не чудо? Заходишь в кабинет врача больной, а выходишь здоровый, если только болезнь не смертельная. Когда же я осознала, что такое лечение неправильное, то стала вразумлять людей, чтобы они помогали себе сами. С этого момента я столкнулась с протестом. Меня больше не воспринимали. Моя любовь оказалась им не нужна. Они хотели, чтобы я наносила им вред, поскольку они не знают, что хорошо и что плохо. Это меня печалило. Хоть я и знала, что люди не понимают сути дела и потому совершают ошибку, но поскольку я человек, а не ангел, то и попалась в эту ловушку и вышла из формы. Более всего внешняя форма нарушается у тех, кто желает, ждет, мечтает о том, чтобы его любовь воспринималась как ценность и была бы востребована.
Особенно опасны мечты, так как они лишают покоя и даже сна. Безмерно доброжелательный человек, который все мечтает о том, что его доброту когда-нибудь оценят, продолжает толстеть, пока не поймет, что для осуществления мечты нужно что-то делать. Кожа на его круглом лице продолжает оставаться гладкой, чистой, шелковистой до тех пор, пока он наивно надеется на то, что если он делает людям добро, то его любят и в нем нуждаются. В тот миг, когда иллюзии рассыпаются, его лицо приобретает черную маску горя. Такова участь человека, верящего в добро. Чтобы уберечься от подобного несчастья, нужно различать также и плохое, и не только в ближних. Особенно важно видеть его в самом себе.
