Валерий Гиндин - Психопатология в русской литературе
Современники описывают Гоголя в последний период его жизни как человека с «тупым» лицом, странно вприпрыжку хромающим.
По выздоровлении Гоголь уезжает за границу, но и там его измученная душа не находит отдохновения – он пишет в апреле 1845 из Франкфурта: «тягостнее всего беспокойство духа, с которым труднее всего воевать»; в июне – из Гамбурга: «Душа изнывает вся от страшной хандры… Изнурение сил совершенное»; в феврале 1846 года из Тима: «Тяжки, тяжки мне были последние времена, и весь минувший год весь был тяжел, что я дивлюсь теперь, как вынес его».
Все чаще и чаще в краткие периоды улучшения звучит мотив божьей милости: «Да будет же благословен Бог, посылающий нам все! И душе, и телу моему следовало выстрадаться» (март 1846 из Рима). «Мне говорит это мое сердце необыкновенная милость божья, давшая мне силы потрудиться тогда, когда я и не смел уже и думать о том, не смел и сказать потребной для того свежести душевной (октябрь 1846 из Франкфурта) и т. д.
Не помогло и паломничество по Святым местам, предпринятое писателем в 1848 году. В. Набоков пишет: «Священные места, которые он посетил, не слились с их мистическим идеальным образом в его душе, и в результате Святая Земля принесла его душе (и его книге) также мало пользы, как немецкие санатории – его телу».
Между тем болезнь медленной шаркающей походкой, но шла вперед неуклонно, неумолимо приближая смертный час. Она обкрадывала душу писателя, воровала положительные эмоции. Гоголь становился все более и более холодным, и равнодушным и к людям и к происходящим событиям. Охлаждение к матери и сестрам, к ближайшим и дорогим друзьям. Сам писатель понимал измененность своей души: «Я равнодушен теперь ко всему», «Я нахожусь в каком-то нравственном бессилии». Нарастала замкнутость, отчуждение от знакомых, друзей. И что характерно и особенно тяжко для почитателей таланта Гоголя – это оскудение словарного запаса, бедность ассоциаций, пустое резонерство, стереотипное повторение слов и фраз.
Анализируя патологию мыслительного процесса писателя, А. Личко приходит к выводу, что: «Наплывы бесчувственного и бесплодного резонерства сочеталось со странным ощущением пустоты в голове, каких-то провалов в мышлении, как будто утратилась способность произвольно управлять течением мысли. А те мысли, что приходили на ум, казались «чужими», «пришлыми», «не своими», «кем – то внушенными»».
С 1848 года начинается последний период жизни Гоголя – нарастает распад душевной жизни. По словам Берга, от прежнего Гоголя остались одни развалины, его взор потерял «прежний огонь и быстроту». В. Чиж пишет: «Старческий распад душевных сил, ранняя физическая дряхлость проявлялись ничем необоснованным страхом, он боялся загробной жизни, боялся смерти». Страх этот крайне мучительный не оставляет его ни на минуту.
Нарастает религиозный мистицизм, подогреваемый «ржевским Савонароллой» о. Матвеем. Этот «духовник» требовал от писателя отречения от литературного труда, от «великого грешника» Пушкина, запугивал Гоголя описанием сцен «страшного суда», на который Гоголь предстанет после смерти. Бедный писатель умолял его: «Довольно оставьте меня! Не могу больше слушать! Слишком страшно!». Следуя предписанием о. Матвея Гоголь начинает еще на масляной неделе поститься. В ночь с 11 на 12 февраля 1842 года сжигает второй том «Мертвых душ».
После того мысли о смерти не оставляют писателя, он уединяется, старается не с кем не говорить, лежит лицом к стене, почти ничего не ест за исключения зерен саго, чернослива и чашки бульона.
Лечили писателя лучшие доктора. Лечили, как умели, они следовали предписанием медицины того времени и обвинять их, как это делают и Баженов, и Личко, и Чиж в неумелом врачевании и грубых медицинских ошибках было бы непростительным заблуждением. Делали что могли – ut aliquid fiat (чтобы что-нибудь сделать).
Но Гоголь умер. Случилось это 21 февраля 1842 г. в 8 часов утра. Последними словами писателя были: «Лестницу! Поскорее, давай лестницу!».
Видимо в помраченном сознании Гоголя всплыл рассказ его бабушки, слышанный в детстве, о лестнице Иакова одним концом упирающейся в небо, а другим опускающейся в ад. «И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот Ангелы Божии восходят и сходят по ней» (Быт. 28, 12).
В последней главе «Выбранных мест из переписки с друзьями» Гоголь тоже писал о лестнице «Бог весть, может быть за одно это желание (любви воскрешающей) уже готова сброситься с небес к нам лестница и протянутая рука, помогающая взлететь по ней». Услышал Всевышний мольбу страдальца: «Сердце мое трепещет во мне, смертные ужасы напали на меня; страх и трепет напал на меня, и ужас объял меня; – и сказал: кто дал бы мне крылья как у голубя? Я улетел бы и успокоился бы (ПС. 54, 5,6,7)».
Да, Николай Васильевич, Господь дал Вам голубиные крылья, вы взошли по лестнице ведущей вверх и с облачных высей со своей снисходительно-насмешливой улыбкой смотрите на нас смертных, и своим подвижничеством и терпеливым многостраданием уже сто пятьдесят лет вызываете коленопреклоненное восхищение.
Так какой же психической болезнью страдал Гоголь? Вам обязательно нужен диагноз?
А может быть не следует навешивать ярлыков, а лучше обратиться к дефиниции сложнейших психопатологических синдромов, имевших место в структуре болезни писателя. Ведь нельзя же категорически, как это сделал Баженов, утверждать, что Гоголь страдал циркулярным (маниакально-депрессивным) психозом или Д. Мелехов, поставивший диагноз циркулярной шизофрении. Более бережно к оценке психопатологии Гоголя отнесся В. Чиж. Этот знаменитый психиатр, боготворя Гоголя, сказал: «Конечно, в болезни Гоголя можно найти и признаки неврастении, и признаки периодического психоза, и признаки паранойи, но все же такие диагнозы будут односторонними, потому, что заболевание Гоголя, как человека необыкновенного не вмещаются в рамки созданные для заболеваний обыкновенных смертных».
А. Личко деликатно уходит от вопроса диагностики психического заболевания Гоголя, хотя описывает течение болезни писателя, как больного с приступообразно-прогредиенным течением шизофрении.
Но он так же квалифицирует некоторые симптомы, появившиеся во второй половине жизни писателя, как симптомы органического поражения мозга.
Каково же наше резюме?
Болезнь Гоголя развивалась медленно, на фоне отягощенной наследственности (психические болезни, туберкулез) слабого здоровья, шизотимических черт характера (угрюмость, нелюдимость, странные выходки), слабого развития или полного отсутствия полового чувства, неряшливости, а в последующем и вычурности в одежде. В 20 летнем возрасте наблюдается первый приступ, сопровождавшийся ажитированной депрессией с тоской, экстатическими переживаниями. В последующем, но только первые годы болезни, периоды депрессии сменяют периоды гипомании, чаще с экзальтацией и экстатическими состояниями. От приступа к приступу психическое состояние ухудшается. Ипохондрические переживания, имевшие место смолоду, утяжеляются.
На фоне депрессии появляются суицидальные мысли. Гипоманиокальные состояния становятся все реже и реже. За несколько лет до смерти присоединяются диэнцефальные симптомы (булимия, нарушение терморегуляции, маскообразное «тупое» лицо, нарушения походки, раннее постарение и, вместе с тем, яркие проявления шизофренического дефекта (резонерство персеверации, вербигерации, амбивалентность, эмоциональная холодность и т. д.). Кроме того, появляются симптомы, характерные для сенильного психоза (бредовые идеи, самообвинения, самоунижения, греховности, облекшиеся в религиозно-мистические формы). В последний период болезни появляются симптомы конечных состояний – (упорный отказ от еды, мутизм, субкататонические расстройства). Сама причина смерти Гоголя неизвестна – вообще то никакой соматической ургентной патологии врачи того времени не нашли. Умер писатель от истощения – вот вам и диагноз. Может быть, при морфологическом исследовании была бы найдена какая-то патология, но употребление сослагательного наклонения – процесс неблагодарный, поэтому «тайна сия – велика есть».
Литература
1. Андронников И. Л. Избранные произведения. М., 1973. Т. II. С. 224.
2. Александровский Ю. А. Глазами психиатра. М., 1999. С. 221.
3. Баженов Н. Н. Болезнь и смерть Гоголя // Психиатрические беседы на литературные темы. Цит. по А. Г. Личко.
4. Вересаев В. В. Гоголь в жизни. Л., 1995. Т. I, II.
5. Гарин И. И. Загадочный Гоголь М., 2002.
6. Грицак Е. Н. Тайна безумия. М., 2003. С. 333.
7. Гоголь Н. В. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1952.
8. Личко А. Е. Как умер Гоголь // Наука и религия. 1966. № 12. С. 80–87; 1967. № 1. С. 89–96.
9. Мелехов Д. Е. Болезнь Гоголя. Руководство «Психиатрия и вопросы душевной жизни». М., 1991.
