Валерий Гиндин - Психиатрия: мифы и реальность

Следует отметить, что доля правды в этих утверждениях есть.

Действительно, лечение психофармакологическими препаратами, особенно в терапевтических дозах могут вызывать осложнения в виде появления экстрапирамидных расстройств, хронических заболеваний внутренних органов и др. Но если следовать логике американских ученых, то все психически больные, к которым применялось такое лечение, становились бы слабоумными. Но этого не происходит.

Такие же серьезные осложнения возникают при лечении инсулиншоковым методом: судорожные припадки, затяжные комы. При проведении ЭСТ – остановка дыхания, повреждения опорно-двигательного аппарата, нарушения памяти.

При лечении сульфозином появляются значительной силы болевые ощущения и инфильтраты в месте введения препарата.

Все это так. Но когда антипсихиатры и правозащитники призывают отказаться от этих методов во имя гуманных целей, то тогда задается вопрос о том, чем же лечить больных бредовых, агрессивно-злобных, с императивными галлюцинациями или аутоагрессивным поведением? Опять вернуться к морфию, хлоралгидрату или барбитуратам? Или совсем их не лечить, создавая окружающим ад?

Процитирую высказывание известнейшего российского профессора Ю. А. Александровского: «…В медицине понятие о гуманности приобретает особый смысл. Любую хирургическую операцию можно рассматривать так же, как негуманную меру, учитывая то, что человека режут, он теряет кровь, у него удаляют часть какого-то органа и т. д.

Любой сильнодействующий медикамент, вызывающий тошноту или другие побочные ощущения, можно расценивать, как «отраву», которую прописывает врач. А ведь и хирург, и врач, назначающий «ядовитое» лекарство, проявляет высшую степень гуманности – они не дают человеку умереть, лечат его, может быть, внешне и не совсем «красиво»». Так же надо относиться и к методам лечения, применяемым в психиатрии, действительно причиняющих страдания больным, но во имя спасения человеческой души».

Сейчас я вкратце напомню о существе лечебных методов, использующихся в психиатрической практике с давних пор и до настоящего времени и наиболее критикуемых.

В 1935 г. Манфред Закель опубликовал сообщение о благотворном влиянии инсулина на психические болезни с неблагоприятным, затяжным течением.

М. Закель был человеком основательным и упорным. Несмотря на тяжелые осложнения при лечении инсулиновыми шоками: судорожные припадки, психомоторное возбуждение, затяжные выходы из инсулиновой комы, он настойчиво продолжал лечение, стараясь подбирать оптимальные дозы инсулина.

Самые безнадежные больные излечивались.

Вот как это описывает Поль де Крюи в своей замечательной книге «Борьба с безумием»: «…Он (М. Закель – В. Г.) не прекращал лечения до тех пор, пока последние следы сумасшествия не исчезали. Он видел, как его пациенты выходили из длительного мрака больницы, возвращаясь к своим семьям и своей работе. Многие из них демонстрировали восхитительный признак своего воскресения из живой смерти безумия. Они проявляли то, что называется человеческой чуткостью. Улыбаясь, они говорили Закелю, что знают о своем бывшем сумасшествии».

Моя психиатрическая деятельность началась в начале эры нейролептиков, но терапия инсулиновыми комами еще была на высоте.

Лечение проводилось в специальной палате, больше напоминающей небольшой танцевальный зал, где стояли сорок кроватей. Обслуживали эту палату 1 врач, 2 медицинские сестры и 4 санитара. Всем больным в одно время вводилась определенная доза инсулина в зависимости от длительности лечения, поэтому мне приходилось видеть различные стадии лечения: и алиментарные дозы, и гипогликемические сдвиги, и собственно инсулиновые комы. Я наблюдал и тяжелые судорожные припадки, и сильнейшее психомоторное возбуждение, и другие осложнения. Но «овчинка выделки стоила». После проведенных нескольких десятков шоков у многих больных наблюдались глубокие и стойкие ремиссии, продолжавшиеся, нередко, многие годы и не требующие так называемой поддерживающей терапии. С другой стороны, возможен определенный терапевтический результат при резистентных к психофармакотерапии случаях (Авруцкий Г. Я., 1981).

Механизм инсулиншоковой терапии окончательно не выяснен. Предполагают, что в его основе лежит неспецифическое стрессорное влияние, вызывающее у больных общий синдром адаптации. Гипогликемия воздействует на функцию глубинных структур мозга, приводя, в частности, к активации переднегипоталамической системы (Руководство по психиатрии, 1983. т.1).

В 1938 Церлетт У. и Бинил впервые применили ЭСТ для лечения психических заболеваний. В СССР эта процедура была разрешена Инструкцией Минздрава от 08.01.79 г.

Общепринятой концепции о механизме терапевтического эффекта судорожных припадков до настоящего времени нет. По мнению некоторых исследователей, возникновение судорожного припадка сказывается, прежде всего, на подкорковых соотношениях.

Действие ЭСТ связывают с гуморальными сдвигами и изменением метаболизма веществ, активно влияющих на деятельность центральной нервной системы (катехоламины, серотонин и др.).

Основными показателями ЭСТ являются затяжные депрессии в рамках шизофрении, инволюционные меланхолии и циклофрения. При неэффективности лечения нейролептиками деперсонализационной, ипохондрической депрессии с навязчивостями и стойкими депрессивно-бредовыми состояниями несколько сеансов ЭСТ оказываются успешными.

Все тот же Лоренс Стивенс ссылается на психиатра Уильяма Сарганта, написавшего книгу «Битва за разум. Физиология преобразования и промывания мозгов», там есть такие строки: «История психиатрического лечения показывает, в действительности, что с незапамятных времен делались попытки вылечить умственные расстройства при помощи физиологического шока, испуга и различных химических средств; и такие средства всегда давали блестящие результаты для некоторых типов пациентов». Лоренс Стивенс, ссылаясь на ряд известных американских ученых, в большинстве психологов, психоаналитиков, физиологов, утверждает, что ЭСТ наносит непоправимые повреждения мозгу, чаще лобных долей, что является ослабоумливающим процессом.

Однако профессор психиатрии Колумбийского Университета Джек М. Горман в своей книге «Основное руководство по психиатрическим препаратам» (1997 г.) отрицает какое-либо повреждающее воздействие ЭСТ на головной мозг. Доктор Горман говорит, что ЭСТ – средство большой эффективности и очень маленького риска. Юрист Лоренс Стивенс обвиняет психиатра Джека Гормана во лжи и предает его анафеме.

У нас в стране ЭСТ проводится только в крайних случаях, являясь «методикой выбора», и применяется при тяжелейших психиопатологических состояниях: острая депрессия с резким беспокойством, страхами, быстро нарастающими признаками физического истощения, суицидальными тенденциями, представляющими опасность для жизни больного, и затяжные, «застывающие» депрессии с монотонностью аффективных проявлений бредовыми идеями греховности, ипохондрическим бредом нигилистического содержания, т. е. с картиной инволюционной меланхолии, и в случаях, когда терапия антидепрессантами и психолептиками не дает эффекта.

В 1874 году главный врач Одесской психиатрической больницы А. С. Розенблюм, пользуясь свирепствовавшей в то время в Одессе эпидемией возвратного тифа, привил с успехом это заболевание 12-ти душевнобольным.

Только в 1887 году венский психиатр Вагнер-Яуррег поднял вопрос о лихорадочно-инфекционной терапии прогрессивного паралича и начал прививать малярию больным прогрессивным параличом.

С тех пор прививки лихорадочных инфекций стали широко применяться в лечении психических болезней. Использовалась не только малярия, но и возвратный тиф, лихорадка Садоку и т. д. Большим энтузиастом применения метода маляриотерапии был профессор П. Ф. Малкин (1934).

Позже лихорадочные состояния стали вызываться сульфозином, скипидарными абсцессами, а впоследствии был создан препарат пирогенал.

Все эти методики основываются на достижении конечного результата – вызывание гипертермической реакции у больных в пределах 39–400С.

Сульфозин – 1–2 % суспензия очищенной микрокристаллической серы в стерильном персиковом или абрикосовом масле.

Пирогенал – очищенный липополисахаридный комплекс, добываемый из бактерий Pseudomonas aeruginosa (синегнойная палочка).

В клинике эндогенных психозов эти препараты используются в качестве средств изменения реактивности организма и преодоления терапевтической резистентности к психотропным препаратам. Иногда сульфозин применяли и для коррекции нарушения поведения и борьбы с некоторыми видами возбуждения.