Станислав Гроф - Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы

Едва пережив то, что казалось подобным переживанию полного апокалиптического крушения, как на мгновение позже являются изумительные видения божественного света, лучезарных небесных существ, райских пейзажей, великолепной игры всех цветов радуги и самых затейливых узоров. Здесь мы чувствуем, что нам даровано искупление, мы спасены, и наше положение и наша божественная природа полностью восстановлены. Нас охватывает волна положительных эмоций по отношению к себе, к другим людям, к природе, ко всему сущему вообще. Этот вид исцеляющего и изменяющего жизнь переживания происходит тогда, когда рождение было не слишком изматывающим и не осложнено глубокой анестезией. В последнем случае человеку требуется психологическая работа над этими специфическими травмирующими проблемами.

Тем не менее худшее было еще впереди. Внезапно я, казалось, потерял все свои связи с действительностью, как будто какой-то воображаемый коврик выдернули у меня из-под ног. Все рушилось, и я почувствовал, что весь мой мир разлетается на кусочки. Как будто проткнули чудовищный метафизический пузырь моего существования – исполинский надутый шарик нелепого самообмана лопнул и обнажил всю лживость моей жизни. Все, во что я когда-то верил, все, что я делал или чего добивался, все, что, казалось, придавало моей жизни смысл, вдруг оказалось до крайности поддельным. Это были жалкие, совершенно несостоятельные костыли, на которые я опирался, пытаясь поправить невыносимую действительность существующего. Теперь они были унесены и развеяны подобно легким пушистым семенам одуванчика, обнажив пугающую бездну элементарной истины – бессмысленный хаос экзистенциальной Пустоты.

В следующее мгновение, я оказался пред ужасающим исполинским ликом черной богини – я догадался, что это индийская богиня Кали. Неодолимая сила толкала мое лицо в ее зияющую вагину, заполненную, казалось, менструальной кровью или омерзительным последом. Я чувствовал, что от меня требуется безусловно сдаться силам жизни и женскому началу, представленному богиней. И мне ничего не оставалось, как только целовать и облизывать ее кровоточащую вульву в нижайшей покорности и в безмерном унижении. В это мгновение, ставшее концом и последним пределом всякого ощущения мужского превосходства и мачизма, которое я еще лелеял в себе, я воссоединился с памятью о моменте своего биологического рождения. И моя голова появилась из родовых путей с устами, плотно приникшими к кровоточащей вагине моей матери.

Охваченный неописуемым ужасом, я заметил исполинскую фигуру божества, возвышающуюся надо мной в угрожающей позе. Каким-то чутьем я понял, что это был Бхайрава, индусский бог Шива в своем разрушительном обличье. И я почувствовал громоподобный удар его громадной ноги, которая меня раздавила, вдребезги раскрошив и размазав меня повсюду, как никчемную какашку, так что я ощутил себя исподней мира. И как только я пережил полное уничтожение, явился божественный свет сверхъестественной яркости и неописуемой красоты, его золотые лучи распускались в тысячи изысканных переливчатых узоров. И из этого сияющего золотого света появился облик Великой богини-матери, которая, казалось, воплощала любовь и защиту всех эонов. Раскрыв руки, она простерла их ко мне, окутав меня всем своим существом. Я слился с невероятными силами ее действительности, чувствуя себя очищаемым, исцеляемым и лелеемым. Что-то, казавшееся божественным нектаром и амброзией, какая-то архетипическая квинтэссенция молока и меда лилась сквозь меня в невероятном изобилии.

Затем образ богини начал постепенно исчезать, поглощенный еще более ярким светом. Он был отвлеченным, но все же наделенным определенными личными характеристиками и излучающим беспредельный ум. Мне стало ясно, что то, что я переживал, было слиянием с Мировой Самостью, или Брахманом, и поглощением, как я читал об этом в книгах по индийской философии. Минут через десять переживание стало успокаиваться, однако оно превосходило любые представления о времени и ощущалось подобием вечности.

Поток исцеляющей и питающей энергии, видения золотистых отблесков с переливающимися узорами длились всю ночь. И проистекающее из них чувство благополучия пребывало во мне еще много дней. Память об этом переживании годами оставалась живой и яркой и глубоко изменила всю мою жизненную философию.

Вторая важная область, которую непременно следовало бы добавить к той картографии человеческой психики, что предлагает нам господствующая конформистская психиатрия, когда мы приступаем к работе с холотропными состояниями, сегодня известна под именем трансперсональной, что буквально означает «простирающаяся за личное» или «превосходящая персональное». Переживания, которые берут начало на этом уровне, влекут за собой превосхождение обычных границ индивидуального (нашего тела и нашего «я») и обыкновенных ограничений трехмерного пространства и линейного времени, к которым сводится наше восприятие мира при обычном состоянии сознания. Трансперсональные переживания лучше всего могут определяться через сравнение с нашим повседневным опытом самих себя и мира, как нам надлежит переживать себя самих и окружающую обстановку, чтобы производить впечатление «нормальных» в соответствии со стандартами нашей культуры и традиционной психиатрии.

В обычном или нормальном состоянии сознания мы переживаем себя как ньютоновы объекты, существующие в границах нашей кожи. Американский писатель и философ Алан Уотс говорил о таком переживании себя как об отождествлении с «эго в кожаной обертке». Наше восприятие окружающего ограничивается физиологическими пределами наших органов чувств и физическими характеристиками среды. Например, мы не способны видеть предметы, от которых нас отделяет толстая стена, корабли за горизонтом или обратную сторону Луны. Если мы находимся в Праге, то нам не расслышать, что о нас говорят наши друзья в Сан-Франциско. Не почувствовать нам и мягкость каракуля, пока наша кожа не придет в непосредственное соприкосновение с ним. Вдобавок ярко, всеми нашими чувствами мы можем переживать только те события, что происходят в настоящий момент. Мы можем вспоминать прошлые и предвосхищать будущие события или воображать их, и тем не менее – все это переживания, совершенно отличные от прямого и непосредственного переживания настоящего момента. Но в трансперсональных состояниях сознания ни одно из приведенных выше ограничений не является безусловным и любое из них вполне может преодолеваться.

Трансперсональные переживания можно подразделить на три большие категории. Первая из них предполагает прежде всего превосхождение обычных пространственных и временных барьеров или ограничений «эго в кожаной обертке». Сюда относятся переживания слияния с другой личностью в состоянии, которое можно было бы назвать «двуединством», к принятию в себя самобытности другой личности или к отождествлению с сознанием целой группы людей (такой, как все матери мира, все население Индии или все узники концлагерей), или даже переживание такого расширения сознания, что, кажется, способно объять все человечество.

Таким же образом мы можем превзойти пределы человеческого опыта и отождествляться с сознанием различных животных и растений или даже с неким видом сознания, которое, по всей видимости, должно соотноситься с неорганическими объектами и процессами. В самых же крайних случаях можно пережить и сознание биосферы, всей нашей планеты или всей материальной Вселенной. Нелепые и невероятные, как могло бы показаться какому-нибудь западнику, подверженному монистическому материализму и ньютоново-картезианской парадигме, эти переживания предполагают, что все то, что мы переживаем в повседневном состоянии сознания только как предмет, в холотропном состоянии сознания обладает соответствующей субъективной представленностью. Так, как будто у всего во Вселенной имелись бы свои объективная и субъективная стороны – а ведь именно так все это и описывается в великих духовных философиях Востока. Индуисты, например, все существующее видят как проявление Брахмы, а даосы мыслят Вселенную как преображение Дао.

Вторая категория трансперсональных переживаний характеризуется прежде всего преодолением скорее временных, нежели пространственных границ – превосхождением линейного времени. Мы уже говорили о возможности достоверного воспроизведения значимых воспоминаний детства и о повторном проживании травмы рождения. Эта историческая регрессия может идти и дальше и вызывать достоверные зародышевые и эмбриональные воспоминания из разных периодов внутриутробной жизни. Ничем из ряда вон выходящим не является и переживаемое на уровне клеточного сознания полное отождествление себя со спермой и яйцеклеткой в момент зачатия. Но и на этом процесс восстановления в памяти о нашем создании не останавливается; в холотропных состояниях могут возникать переживания, относящиеся к жизни наших человеческих и животных предков, или же такие, что, по всей видимости, идут из расового и общественного бессознательного, как оно описывается у К.Г. Юнга. Весьма часто переживания, которые, как представляется, происходили в других культурах и в иные исторические периоды, сочетаются с ощущением личного воспоминания (дежа вю); люди говорят о воскрешении воспоминаний из прошлых жизней, или предыдущих воплощений.