Внушение на расстоянии - Васильев Леонид Сергеевич
Третье условие следующее. Многие индукторы считают необходимым не только интенсивно переживать внушаемое задание, но и вместе с тем мысленно направлять его на перципиента, возможно более ярко представив себе его образ.
На это указывал Каслян в уже приведённой цитате. Ведущий в нашей стране гипнолог проф. К.И.Платонов специализировался на так называемой гипногенной методике мысленного внушения. О своих опытах мысленного внушения сна и пробуждения перципиентке М. проф. Платонов писал мне следующее:
«Важно отметить, что когда я оказывал воздействие на испытуемую в форме мысленного приказа „Засыпайте!“, „Спите!“, то последний был всегда безрезультатен. Но при моём зрительном представлении образа и фигуры заснувшей М. (или же проснувшейся М) эффект всегда был положительным».[51]
Полнее всех других авторов сформулировал условия телепатической индукции последователь проф. Платонова врач-психотерапевт К.Д.Котков. В опытах мысленного усыпления и пробуждения уже упоминавшейся в предыдущей главе испытуемой д-р Котков применял следующие методические приёмы[52].
«Я садился в удобное кресло, в абсолютной тишине. Закрывал глаза. Мысленно я шептал своему объекту слова внушения: „Спи! Спи! Спи!“. Это я назову первым фактором мысленного внушения.
Второй фактор. Я до галлюцинаторности или самой яркой сновидности представлял себе образ объекта. Я рисовал её в своём воображении глубоко спящею, с занятыми глазами.
И, наконец, третий фактор. Я считаю его самым важным. Я назову его фактором хотения. Я сильно желал, чтобы девушка уснула. Наконец, это желание переходило в уверенность, что она уже спит, и в какой-то своеобразный экстаз торжества удачи.
Я сигнализировал этот момент и прекращал опыт. Время точно фиксировалось. Я ждал сигнала начать, пробуждение и проводил его по тому же методу. Снова сигнализировал о пробуждении объекта. Пробуждалась она также в момент моей сигнализации. Все эти три фактора действовали одновременно длительностью в 3–5 минут.
Объект приглашался на опыты под предлогами, которые не могли навести его внимание ни на какие догадки, зачем он приглашён. Во время опыта внимание девушки занималось максимально всем, чем только возможно было его занять. Ей не давалось возможности сосредоточиться на чём-либо самостоятельно.
Первые опыты были проведены в одном здании. Нас разделяло несколько комнат. Потом перешли к опытам, когда мы находились в разных концах города. Успешность была одинакова. Связь была так хорошо налажена, что не терялось ни одной минуты наблюдений. Всё фиксировалось самым точным образом.
Один только дефект в этой работе одинаково волновал всех участников опыта (проф. Желиховского, доцента Нормарка и автора этого письма. — Л.В.), это то, что девушка всё же была предупреждена об опытах. Но всё делалось так ловко и аккуратно, что об опытах она не знала. Это доказывалось тем, что она до самого последнего момента, до самого последнего опыта спрашивала нас, когда же наконец начнутся опыты с нею».
С течением времени вопрос о телепатической индукции осложнился новыми наблюдениями. Стало известно, что сплошь и рядом перципиенту передаются также и такие состояния сознания индуктора, которые последним вовсе не осознаются, оставаясь в глубинах его латентной (скрытой) памяти.
Это утверждается большинством современных исследователей мысленного внушения; но и в старинной литературе вопроса можно найти некоторые данные, подтверждающие этот взгляд. Ещё Рише наблюдал следующий любопытный факт. Однажды, желая передать своему испытуемому возможно более трудное задание, Рише стал перелистывать справочник, содержавший список фамилий французских писателей и поэтов. Стараясь выбрать фамилию мало известную, он остановился на поэте Легуве, но попутно его внимание задержалось на Жозефе Шенье. Это имя мелькнуло в сознании и тотчас погасло. Рише сосредоточил своё внимание на фамилии Легуве, но испытуемый совершенно неожиданно дал ответ: Жозеф Шенье. Телепатически переданным оказалось не то, что передавалось сознательно, а то, что вскользь мелькнуло в сознании индуктора, с тем чтобы тотчас же погрузиться в область его подсознательного[53].
На Афинском конгрессе психических исследование (в 1930 г.) д-р Танагра посвятил этому вопросу целый доклад, в котором со всей решительностью утверждал, что гораздо чаще, чем можно думать, перципиенту передаётся не сознаваемое содержание психики индуктора, а латентное, подсознательное. Танагра привёл ряд примеров из своих опытов с известным греческим перципиентом Констанцией, которая во время опытов находилась в гипнотическом сне. Вот один из примеров.
Индуктор, некая г-жа Кисса, мысленно представила себе трагическую сцену, которая разыгралась в дни её молодости. Много лет назад на званом вечере в доме её родителей скоропостижно скончался один из гостей. Тело перенесли в соседнюю комнату и положили на кровать. Во время опыта Констанция подробно описала всю эту сцену, причём заявила, что среди присутствовавших был ребёнок 8 — 10 лет. Г-жа Кисса отрицала присутствие ребёнка. Но когда она рассказала об этом опыте своему уже взрослому сыну, он вспомнил, что, действительно, был разбужен поднявшейся в доме суматохой и видел, как труп перенесли в ту комнату, где он сам находился. Таким образом, присутствие сына, совершенно забытое индуктором, было воспринято перципиентом с неменьшей яркостью, чем сознательно переживаемые образы прошлого.
Приведя ещё три таких случая, д-р Танагра приходит к заключению, что концентрировать внимание на мысленно внушаемом объекте не обязательно для успеха опыта. Нередко одного взгляда, брошенного на предмет, бывает достаточно, чтобы с необычайной ясностью зрительный образ этого предмета передавался перципиенту, а в другой раз самого напряжённого сосредоточения внимания индуктора недостаточно, чтобы испытуемый воспринял посылаемую ему телепатему[54].
В современных количественных опытах, требующих быстрого накопления большого цифрового материала для статистической обработки, телепатическая индукция производится в течение всего нескольких секунд. Так, например, в известных опытах Соула перципиент должен был телепатически воспринимать карты, на которые последовательно и в определённом ритме (через каждые 2,6 секунды) взглядывал находившийся в соседней комнате индуктор. Этого было достаточно, чтобы получить сверхвероятный процент правильных ответов.
Я и мои коллеги по бехтеревской Комиссии по изучению мысленного внушения пришли к такому же заключению ещё в начале 20-х годов. В наших опытах[55] было использовано 900 различных объектов (предметов, рисунков) для мысленной их передачи перципиенту, находившемуся за капитальной стеной в другой комнате. При индукторе и перципиенте находились наблюдатели, которые записывали каждое их слово. В этих опытах было замечено, что иногда перципиент воспринимает не фиксируемый взглядом индуктора мыслимо внушаемый объект, а какое-нибудь случайное зрительное впечатление, полученное индуктором. Вот один из многих тому примеров.
Объект фиксации — небольшой овальный портрет женщины под стеклом в тёмно-красной кожаной квадратной раме. Во время его фиксации взглядом индуктору бросилось в глаза отражение на стекле портрета нитей электрической лампочки, по своим очертаниям напомнившее ему латинскую букву «N», и он шепнул находившемуся при нём наблюдателю: «Наполеон, I; мелькнула буква эн». Через 25 секунд после этого замечания последовали слова перципиента, записанные его наблюдателем: «Пальма, венок, консул», а ещё через несколько секунд: «Вижу не то Наполеона, не то Веспасиана». Слышимость из одной комнаты в другую была комиссией тщательно проверена. Эта возможность была исключена.
