Сборник статей - Теория семейных систем Мюррея Боуэна. Основные понятия, методы и клиническая практика

Описанная выше работа Уилсона по определению регуляторного механизма, действующего на уровне колонии общественных насекомых, поднимает и еще более важные вопросы в теории естественного отбора. Как объяснить не только эволюцию альтруистического поведения, но и само существование подобных регуляторных механизмов? Данные механизмы, принадлежащие колонии как целому, должны быть представлены в генах, которыми обладают отдельные особи. Для объяснения этого Уилсон привлекает естественный отбор, действующий на уровне колонии. Поскольку между колониями как целостными образованиями также идет борьба, то лучше выживает и размножается та из них, которая имеет самую совершенную систему внутренней регуляции, обеспечивающую максимальную адаптивность колонии к внешней среде. И все это происходит без оглядки на судьбу отдельных членов колонии. Шансы индивида на выживание и продолжение рода существенно зависят как от успеха колонии в целом, так и от его собственных репродуктивных способностей. Следовательно, те гены, которые ориентируют индивида на группу и содействуют групповому процессу, не менее, а может быть и более важны, чем гены, «отвечающие» за индивидуальную адаптивность.

Таким образом, теория эволюционной биологии, использованная для объяснения процесса взаимоотношений в группе, должна решить вопрос о том, каким образом этот процесс обеспечивает лучшую передачу следующим поколениям генов отдельного индивида по сравнению с генами тех индивидов того же вида, которые не участвуют в данном процессе. Если характер взаимоотношений внутри группы делает одного индивида более приспособленным к среде по сравнению с другими такими же индивидами, то те гены, которые управляют процессом взаимодействия, будут сохранены в результате естественного отбора и данный процесс закрепится в потомстве. Если же процесс взаимоотношений делает индивида менее адаптивным, то гены, управляющие этим процессом, скорее всего исчезнут в ближайшем будущем и, как следствие, данный процесс взаимоотношений сойдет на нет.

Понятий, разработанных биологами-эволюциониста-ми для объяснения общественного поведения, еще недостаточно для формулировки целостной и непротиворечивой теории. Несмотря на эти ограничения, мы представили их здесь потому, что некоторые базовые допущения социобиологии полезно сопоставить с базовыми допущениями теории семейных систем. Эта дискуссия о различиях нисколько не умаляет значимости общего для обеих теорий положения о том, что эволюционный контекст позволяет рассматривать поведение людей и общественных животных наиболее объективно.

Важное отличие социобиологической теории от теории семейных систем состоит в том, что социобиологи связывают специфическое поведение со специфическими генами. Например, проявления самоотверженности, эгоизма и враждебности считаются генетически обусловленными в том смысле, что гены обеспечивают сохранность данного типа поведения в популяции[7]. Такие аспекты человеческого функционирования, как гомосексуальность, конформизм, преданность клану, повышенная внушаемость, иногда объясняются таким же образом. Через понятия жизнеспособности, родственного отбора, отбора на уровне колонии, а также индивидуального отбора делаются попытки объяснить, как «причинный» ген передается будущим поколениям.

Теория семейных систем, напротив, предполагает, что функционирование и поведение всех организмов существенно зависит от эмоциональной системы, субстрат которой находится на еще более глубинном уровне жизненных процессов, чем даже гены. Предполагается, что эта система локализована на уровне самой протоплазмы и, возможно, способна даже влиять на функционирование генов. Понятие эмоциональной системы предполагает, что системы взаимоотношений имеют некие универсальные характеристики. Вполне вероятно, что процессы взаимодействия между собой внутриклеточных образований, клеток, систем органов и отдельных представителей одного вида базируются на некоторых общих принципах[8].

Дарвиновская теория естественного отбора, так же как и принципы популяционной генетики, отнюдь не отрицаются концепцией эмоциональной системы. Предполагается, что все эти принципы укладываются в более широкую схему. Сформулированное в рамках «современного синтеза» представление, что все эволюционные изменения происходят на уровне генов, объясняет многие аспекты поведения, но при этом накладывает совершенно неоправданные ограничения на некоторые идеи Дарвина.

Теория семейных систем придает особое значение функции поведения в процессе взаимоотношения. Соотношение функции и целого – краеугольный камень любой теории, которая имеет дело с отношениями. Оперирование функциями добавляет важную размерность в понимание мотивации индивида. Эта новая размерность фиксирует, что мотивация индивида, по крайней мере отчасти, определяется процессом, который выходит за рамки отдельного индивида и захватывает систему его внешних взаимоотношений. Таким образом теория семейных систем пытается объяснить определенные аспекты индивидуального поведения в контексте функций этого поведения в эмоциональной системе.

Социобиологический подход также подчеркивает важность «функции», но оценивает ее по-разному в зависимости от ракурса рассмотрения причинности. Когда рассматриваются ближайшие причины, биологи пытаются определить и функцию индивидуального поведения в процессе взаимоотношений, и то, как процесс взаимоотношений влияет на функционирование индивида. У тропической рыбки Labroides dimidiatus, например, пол отдельной особи является продуктом ее функционального статуса в общественной группе. Однако при рассмотрении отдаленных причин поведение индивида по отношению к группе рассматривается с точки зрения того, как его функционирование способствует передаче его генов следующим поколениям. Сам факт существования определенного индивида и то, как он выглядит и ведет себя, доказывает, что его эволюционная линия была «мотивирована» на сохранение его генов. Таким образом, предельная мотивация индивида содержится в нем самом, т. е. его стремление жить является функциональным средством, гарантирующим передачу его генов будущим поколениям.

Идеи Уилсона, основанные на исследованиях общественных насекомых, представляют особую ценность именно потому, что они подчеркивают контраст между концептуальными подходами к социобиологическим системам и семейным системам. В настоящее время, поскольку нет возможности доказать правомерность ни одной из этих теорий и поскольку каждая из них пытается предложить свое научное объяснение поведения, очень важно представлять себе оба эти подхода к объяснению сути социальных процессов.

Уилсон открыл существование в муравьиной колонии регуляторных механизмов, которые определяют особые формы и функции отдельных своих членов. Учитывая это, Уилсон рассматривает колонию как суперорганизм. Это означает, что колония может быть понята как нечто большее, чем просто собрание особей. В терминах семейной системы колония муравьев – это эмоциональная единица, или эмоциональная система. Когда личинка муравья развивается в яйцо, она имеет потенциал (гены), чтобы развиться в солдата, рабочего или царицу. Кем станет каждая личинка, зависит от процессов, происходящих на уровне целой колонии. В этом смысле молодая личинка рождается для выполнения конкретной функции в колонии, и ее развитие обусловлено этой функциональной позицией. Функциональная позиция определяется тем уникальным стимулом, который получает личинка, стимулы же контролируются процессом, происходящим на уровне колонии. Став взрослыми, муравьи вступят в реципрокные взаимоотношения, а вся система в целом будет реагировать на тонкие изменения баланса этих отношений, опосредованных эмоциональной реактивностью муравьев на химический, тактильный и визуальный стимулы.

Несмотря на глубокие различия между людьми и муравьями, исследование Уилсона предлагает единые принципы взаимоотношений для обоих этих видов. Человеческая семья может быть рассмотрена как эмоциональная единица, или эмоциональная система. Люди рождаются и занимают свои функциональные позиции в семье – позиции, которые существенно влияют на множество аспектов их биологического, психологического и социального функционирования. Эти функциональные позиции формируются на протяжении многих поколений и закрепляются в эмоциональных, чувственных и мыслительных процессах. Взрослые люди находятся друг с другом в реципрокных взаимоотношениях и реагируют на тонкие изменения в балансе системы этих отношений. Этот процесс взаимоотношений опосредован эмоциональной реактивностью, однако в отличие от муравьев люди реагируют прежде всего на визуальные и слуховые сигналы, а не на химические и тактильные стимулы.