Владимир Козлов - Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том II. Российский трансперсональный проект
Юнговская психология предпочитает работать с целостностями: «Аналитическая или, как ее еще называют, комплексная психология отличается от экспериментальной психологии тем, что не пытается изолировать отдельные функции (функции восприятия, эмоциональные явления, процессы мышления и т.д.), а также подчинить условия эксперимента исследовательским целям; напротив, она занята естественно происходящим и целостным психическим явлением, т.е. максимально комплексным образованием, даже если оно может быть разложено на более простые, частичные комплексы путем критического исследования. Однако эти части все-таки очень сложны и представляют собой в общем и целом темные для познания предметы. Отвага нашей психологии – оперировать такими неизвестными величинами была бы заносчивостью, если бы высшая необходимость не требовала существования такой психологии и не подавала ей руку помощи» (Юнг). Обращение к анализу сложнейших психических феноменов требует и изменения методов исследования: «Отличие аналитической психологии от любого прежнего воззрения состоит в том, что она не пренебрегает иметь дело с наисложнейшими и очень запутанными процессами. Другое отличие заключается в методике и способе работы нашей науки. У нас нет лаборатории со сложной аппаратурой. Наша лаборатория – это мир. Наши опыты – это действительно события каждодневной человеческой жизни, а испытуемые – наши пациенты, ученики, приверженцы и враги и, last not least, мы сами» (Юнг). Согласно основным положениям юнговской «общей психологии»: 1) психическое – далеко не гомогенное образование; напротив, это кипящий котел противоположных импульсов, запретов, аффектов и т.д.; 2) психическое – чрезвычайно сложное явление, поэтому на современном этапе исчерпывающая теория невозможна; 3) психическое имеет свою структуру, динамику, что позволяет описывать и изучать собственно психологические законы; 4) источник движения психики в самой психике – она сложна – поэтому психология вполне может обойтись без той или иной формы редукции психического; 5) можно говорить о психической энергии; 6) психическое представляет собой целостность; 7) объяснение психического не сводится лишь к причинному объяснению (синхронистичность как акаузальный принцип); 8) разработаны свои, особые методы (например, синтетический, амплификации и т.д.); 9) важная роль отводится построению типологий, позволяющих сохранять «специфику» рассматриваемых явлений; 10) в юнговском подходе по-иному понимается роль теории: она скорее инструмент анализа, чем формализованная система (иными словами, в этом случае достигается единство теории и метода).
Как легко увидеть, понимание предмета у Юнга таково, что позволяет избежать «диссоциаций», неизбежных при «узкой» трактовке предмета. «Наше намерение – наилучшее постижение жизни, какой она предстает душе человека. Все, чему мы научаемся при таком понимании, не должно – я искренне на это надеюсь – окаменеть в форме интеллектуальной теории, но должно стать инструментом, который будет закаляться (благодаря практическому применению), чтобы, насколько это возможно, достичь своей цели. Его предназначение – как можно лучшее приспособление к управлению человеческой жизнью…» (Юнг).
Хотелось бы специально подчеркнуть, что сам Юнг хорошо понимал, что он создает основы новой психологии, новой общей психологии, а не разрабатывает частные вопросы: «Свои суждения и концепции я рассматриваю как опыт построения новой научной психологии, основанной прежде всего на непосредственном опыте общения с людьми. Мое учение нельзя назвать разновидностью психопатологии; это скорее общая психология с элементами патологии» (Юнг).
Разумеется, дело не в том, чтобы «заменить» традиционное представление о предмете, сформировавшееся в академической науке, парадигмой аналитической психологии. Автор настоящих строк отнюдь не хотел бы «заставить» всю психологию стать аналитической психологией, развивающей идеи К.Г. Юнга. Эти положения приведены лишь для того, чтобы показать принципиальную возможность иного понимания предмета психологической науки.
В современной трансперсональной психологии (С.Гроф, К.Уилбер, В.Козлов, В.Майков и др.) накоплен богатый опыт интерпретации разнообразных психических феноменов. Это ценно уже само по себе, т.к. существенно обогащает наше знание о психике человека. Но сейчас на первый план выходит именно методологическое значение трансперсональной психологии. В настоящее время трансперсональная психология необходима для разработки общей психологии, исходящей из адекватного определения психики. Это означает, что оно должно быть настолько широким, чтобы отображать сложность и многомерность психического. Для того, чтобы обеспечить реальную интеграцию психологического знания, требуется максимально широкое понимание психического. Именно концепции трансперсональной психологии могут дать для этого необходимую основу, потому что в пространстве трансперсональной психологии исследуются те аспекты психического, которые упускаются традиционной психологией.
И последнее. Если сложилось представление о том, что «следующая» психология должна «сменять» (или «отменять») предыдущую, то автор должен признать – его поняли неверно. Все психологии – «пронумерованные» и «непронумерованные» – это не более, чем ограниченные попытки отобразить реальную сложность объекта. На самом деле существует одна Психология, к которой мы движемся. Движение, без сомнения, медленное и, разумеется, не прямолинейное. Современные «психологии» по большей части – не более, чем строительные леса. Как в свое время отмечал замечательный методолог психологии М.С. Роговин: «Вместе с расширением самой области психологического исследования, вместе со все большей дифференциацией психологии теряется из виду ее главный объект – сам человек, продукт и в то же время творец определенной исторической эпохи, человек с его радостями и страданиями, стремлениями, успехами и ошибками, живой человек – единственный настоящий объект психологии. На его место становятся абстрактные «психологические механизмы», «детерминирующие тенденции», «содержание сознания», «акты», «процессы», «обратные связи» и т.п., которые, хотя и представляют необходимые строительные леса на здании научной психологии, хотя и углубляют наше понимание закономерностей психики, но которые, взятые вне общего контекста личности и деятельности человека, могут заслонить собой конечную цель психологического исследования».
Повторим, путей к познанию психического много. Наша позиция состоит в том, что исследовать психическое можно по-разному, на разных уровнях. Исследование психофизики, к примеру, может вовсе не предполагать трансперсональной трактовки психического. Но для изучения каких-то иных вопросов это просто необходимо. Поэтому бессмысленно спорить, какой из подходов более правильный. Необходимы все, но важно иметь общее понимание психического, в рамках которого нашлось бы место для этих различных уровней. Выработать это общее понимание должна методология психологии. Судьба науки предопределяется пониманием предмета науки и ее метода. Необходима выработка нового понимания предмета психологии, который бы позволил осуществить интеграцию уже имеющегося в науке знания, что, по нашему мнению, представляет собой важнейшую задачу современной психологии. Обеспечить эту интеграцию реально могут только методологические разработки. Новая психология должна стать наукой о всей психике и в этой науке должно найтись место как для классических подходов, так и для новых, которые сегодня имеют статус нетрадиционных.
58. Экзистенциональный анализ трансперсонального В.В. Томашова
Родился в г. Ярославле. Окончил историко-филологический факультет Ярославского государственного педагогического института (ныне – университета) им. К. Д. Ушинского (1970), аспирантуру при кафедре философии Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова (1976). Кандидат философских наук (1977). Кандидатская диссертация: «Категория «ответственность» в историческом материализме и ее значение для критики экзистенциализма США». Доктор философских наук (1999). Докторская диссертация: «Проблема ответственности в экзистенциальной антропологии США (1940-1980-е гг.)».
С 1976 г. работает на кафедре философии и культурологии Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова: 1976-1978 – ассистент, 1978-1983 – старший преподаватель, 1983-2000 – доцент, с 2000 – профессор. С 2002 – проректор по внеучебной работе, социальным вопросам и международным связям ЯрГУ им. П.Г. Демидова.
В 1992-1993 – внештатный профессор кафедры философии Стоунхилл Колледжа (Норт-Истон, Массачусетс, США). Преподавал курсы истории русской философии, истории русской художественной культуры. Параллельно с преподавательской работой – стажер-исследователь при кафедре философии Гарвардского университета (Кембридж, Массачусетс, США), обладатель гранта Фонда Фулбрайта.
