Юрий Рюриков - Мед и яд любви
Кое-что о законах совместимости.
Какие зерна теории совместимости проросли уже сегодня, какие законы совместимости уже сейчас можно считать достоверными?
Полнее всего совмещаются люди с полярным психологическим темпераментом, близкой половой силой и глубоким духовным родством.
Легче других уживаются между собой характеры со средним развитием психологических и нервных свойств. Это биверты или умеренные экстраверты и интроверты; это люди со средней возбудимостью, средней активностью и средней долготой ощущений.
Труднее уживаются люди с высоким развитием своих главных нервно-психологических свойств: крайние интроверты и экстраверты, очень возбудимые и активные, очень кратко или очень долго ощущающие.
Легче уживаются люди-Венеры, а также люди с мягкими и насытимыми ощущениями.
Труднее уживаются Марсы, а также люди с жесткими и ненасытными ощущениями.
Одинаковые недостатки нервов или характера затрудняют совместимость: они как бы суммируются и усиливают друг друга, люди то и дело сталкиваются ими, и это высекает искры неприязни, раздражения, ссоры.
Одинаковые или похожие достоинства (нервно-психологические, моральные, поведенческие) тоже складываются, и это резко облегчает уживание.
Повышенную роль для супружеской совместимости играют наши моральные свойства. Есть, видимо, закон — друг с другом легче уживутся два неэгоиста одного темперамента, чем два эгоиста разного темперамента. Эгоизм — усилитель изъянов, увеличительное стекло для человеческих недостатков, и он резко наращивает барьеры между людьми, роет между ними рвы несовместимости. Эгоальтруизм, наоборот, — усилитель достоинств, и он засыпает рвы несовместимости, строит для людей общие платформы — платформы душевного и духовного родства.
Чем добрее и внимательнее люди, чем меньше они обременены чувством неполноценности, тем легче им притираться друг к другу; чем они ущемленнее, недобрее, тем тяжелее им уживаться с близкими.
Несколько слов о законе дополнительности, о котором уже говорилось раньше. Этот закон, как утверждают психологи, стоит на стороне противоположных характеров. Скажем, сангвиник (нВ — А—К) полярен чувствительному (В — нА — Д) во всех своих главных измерениях. Казалось бы, они непреодолимо далеки друг от друга, но они так далеки, что по закону сходящихся крайностей могут составить одну из самых лучших пар: каждый находит в другом то, чего не хватает в себе ему самому.
Но они могут стать такой парой лишь при двух условиях. Во-первых, если к полярности их темпераментов добавится духовная похожесть и половая близость. Во-вторых, главное в таком дополнении — не само по себе дополнение, не просто сложение недостающих свойств, а обогащение друг друга тем, чего нет — или мало — у другого. Людей сплачивает между собой не внешнее дополнение, а внутреннее обогащение — как бы обмен частицами своего «я».
Именно такой обмен частицами своих «я» — а он идет через поведение, отношения, — и рождает супружескую совместимость; он — главный рычаг в ее создании, главный скульптор совместимости, особенно в дебюте супружества.
Люди как бы обмениваются частицами своих характеров, перенимают друг от друга какие-то привычки, взгляды, черточки поведения, свойства душ. И обмениваются не всегда лучшим в себе, а часто тем, что у одного ярче и что кажется другому притягательным. Это может быть и лихачество, и презрение к чужим нравам, и культ вещей, и крикливый вкус…
Это тоже совместимость, но совместимость обедняющая, на почве внешних ценностей. Она не углубляет и не сродняет людей, не усиливает душевность их отношений, она добавляет в их союз внешнюю, поверхностную похожесть.
Люди получают для себя гораздо больше, когда они обмениваются глубокими и добрыми частицами своего «я». Такой обмен может быть и неравным: тот, кто слабее, больше берет от того, кто сильнее, а более сильный меньше получает от более слабого (особенно если он не хочет этого). Впрочем, здесь есть и свои плюсы — такой неравный обмен как бы уменьшает их неравенство, сближает уровень.
Обмен частицами своего «я», психологическое обогащение друг друга — не только рычаг, который создает совместимость. Это еще и топливо любви, которое поддерживает ее огонь, и если такого топлива нет, любовь быстро умирает.
Можно даже сказать, что любовь и обмен частицами своего «я» — одно и то же. В настоящей любви происходит примерно то же, что и в общении детей с родителями. Малыши впитывают в себя манеры родителей, их жесты, чувства, интонации, их отношение к жизни; многие частицы родительских характеров почти прямо вплавляются в детей и делаются частями их характеров.
Любовь как бы возрождает в людях этот детский способ строить свое «я», детский способ создания своей личности.
Чем моложе любящие, тем сильнее они заимствуют друг у друга отношение к жизни, привычки, жесты, словечки. Каждый из них — но кто-то больше, кто-то меньше — выступает перед другим сразу в роли и ребенка, и родителя. Чем старше люди и чем они самостоятельнее, тем подспуднее, медленнее, но зато прочнее, совершается у них обмен частицами своего «я».
Этот обмен идет на всех этажах психики — в сознании и в подсознании, в зоне чувств, воли, мыслей. Такое прибавление к одной личности черточек другой личности — одно из главных свойств любви, и оно сильнее всего действует в медовую весну супружества. Именно в первое время обмен частицами «я» идет быстрее всего, и именно этот обмен и создает из двух «я» систему «мы».
Есть, наверно, тройной закон поддержания совместимости, закон триединого поведения: лелеять родство душ идуха; культивировать разницу тела и характера; и не замечать, уменьшать, вытеснять враждебную разницу во взглядах, привычках, поступках.
И последнее, что здесь, видимо, стоит вспомнить: совместимость — это аккорд из многих струн, сплетение многих нитей, и главную несущую роль в ней играют те нити, которые человек больше всего ценит. Их, кстати, может быть и мало, как у того человека с ночными нитями, но они достаточны для него, они ему — «по потребности», и каждому, видимо, нужны нити по его потребностям, в рост им.
Людей может связывать и много нитей (скажем, духовных), но если среди них не будет нитей, которые естественно нужны человеку (скажем, нитей эстетического или эротического тяготения), то и духовные связи могут от этого перетереться и лопнуть…
«Предположим, все, что вы говорите, исполнится, разработают науку о совместимости. Станет ли от этого легче семейная жизнь?
И вообще кап готовиться к семейной жизни? Может, надо ввести какие-нибудь курсы?» (Игорь М., 19 лет, Загорск, май, 1982.)
Когда знания о совместимости войдут в будни, это, наверно, двояко подействует на семейную жизнь. Пожалуй, жениться станет психологически труднее, и непосредственность, сердечность выбора может резко ослабнуть. Людям придется не просто идти за влечением своего сердца, а мучительно думать, искать, сомневаться, нет ли между ними непреодолимых барьеров, сумеют ли они победить их. Не слишком ли, например, много у них разницы — психологической, или сексуальной, или нравственной, культурной? Нет ли у них генетических барьеров — не будут ли их дети мучиться всю жизнь и мучить родителей?
Новые знания всегда несут с собой и новые препятствия — это, видимо, всеобщий закон познания: когда просвечиваешь лучом знаний новую область, всегда видишь в ней множество невидимых до этого пропастей. Еще «Экклезиаст» горько говорил об этом: во многознании есть многие печали…
Но психология совместимости не только затруднит женитьбу. Усложняя выбор, ставя новые препятствия у входа в брак, она зато облегчит другие его ступени. Люди будут реже вступать в хрупкие, обреченные на провал браки — и, наверное, несчастных судеб будет меньше, а удачных больше. Люди будут больше знать о рифах, на которые можно наткнуться, и от этого станут больше стараться обойти их, и в семейной жизни будет меньше стычек, ссор, горя.
Супружество от всего этого может стать более радостным и человечным, а распадов и внутренних распадов брака будет, видимо, меньше…
И если мы сами, вместе с обществом, введем в жизнь новую стратегию помощи семье, то кризисы семьи пойдут на спад, и семья вместе с любовью начнет выходить из их полосы. И тогда, может быть, сбудется робкая и неуверенная мысль Чехова о том, что любовь, которая сегодня дает так мало, в будущем разовьется в нечто громадное…
Если это случится, то любовь — свет вечности в настоящей минуте — станет озарять людей чаще и глубже, и это проявление бессмертного начала в существе смертном будет превращать в мировую величину все больше и больше людей.
И тогда, поднимая себя над путами обыденности и пропитываясь зоркостью любовного сверхсознания, людыыи смогут глубоко проникать в суть мира и строить свою жизнь в согласии с этой сутью…
