Энтони Роббинс - Беспредельная власть
Мы отметили только что очень важную особенность — гибкость. Не нужно забывать, что в любом контексте та система, которая проявляет больше гибкости, создает как можно больше вариантов, будет наиболее эффективной. Очень важно помнить, что ценности оказывают влияние на наше поведение, но это влияние осуществляется именно через верификационную процедуру. Вы можете взять на вооружение такую карту окружающего мира, сложность которой почти гарантирует для вас разочарование. Многие из нас именно так и поступают. Они говорят, что успех — это то-то и то-то, хорошие взаимоотношения — это в точности то-то и то-то, но, лишив такую систему гибкости, они становятся на путь, который, скорее всего, приведет их к разочарованию.
Наиболее драматические вопросы, которые часто встают перед людьми, обычно связаны с их ценностями. Иногда две различные ценности, например свобода и любовь, заставляют нас рваться в двух прямо противоположных направлениях. Свобода может означать возможность делать что хочешь, с кем хочешь и где хочешь. Любовь, с другой стороны, может означать верность одному-единст-венному человеку. Большинству из нас уже доводилось пережить на себе этот мучительный конфликт. Когда он имеет место, приятного мало. Однако очень важно разобраться, какая из конфликтующих ценностей для нас важнее, чтобы выбрать именно то поведение, которое соответствует нашей шкале ценностей. Если нам это не удастся, то позже придется дорого заплатить за то, что мы не придерживались того, во что верим и что считаем самым главным в своей жизни. Модели поведения, связанные с ценностями, стоящими на более высокой ступени иерархии, будут вытеснять те модели поведения, которые связаны с нижестоящими ценностями.
Нет ужасней испытания, чем чувствовать, что ты разрываешься на части между двумя ценностями. Это создает сильнейшее чувство раздвоенности. Если такая раздвоенность будет длиться довольно долго, она может окончательно разрушить любые отношения. Вы можете действовать по одному сценарию, например реализовывать свою свободу, — это принесет горе другим. Вы можете постараться приспособиться, то есть подавить в себе стремление к свободе, — и станете опустошенными, и будете казниться всю жизнь. Или, поскольку немногие из нас осознают свои ценности, скорее всего, мы решим не делать ничего, и начнем просто испытывать общее состояние подавленности и дискомфорта, пропуская весь наш жизненный опыт через фильтры этих отрицательных эмоций, пока они не станут частью нашей личности до такой степени, что временное освобождение от них нам будет давать алкоголь, курение, переедание и т. д.
Если вы не понимаете, как работают ваши ценности, то вам будет трудно выбрать какой-то элегантный компромисс. Но, если поймете это, вам не надо будет посягать на собственное чувство свободы или ставить под угрозу ваши отношения с любимым человеком. Достаточно будет изменить процедуру верификации. Когда вы были школьником, возможно, свобода для вас ассоциировалась с сексуальной жизнью а-ля Уоррен Битти. Однако может оказаться, что крепкие любовные узы дают больше комфорта, внутренних ресурсов и радости, которые отражают настоящую свободу, чем способность затащить в постель первую же встреченную вами в баре девушку. Техника такой верификации ценностей сводится к переконтекстуализации опыта для достижения цельности.
Иногда раздвоенность вытекает не из самих ценностей, а от того, как мы по-разному их оцениваем. Материальный успех и глубокая духовность не обязательно ведут к раздвоенности. Можно добиваться больших успехов и тем не менее продолжать жить богатой духовной жизнью. Но что, если мерилом вашего успеха является роскошный дом, а мерилом духовности — аскетичная жизнь? Тогда вам придется либо сменить верификационную процедуру, либо изменить собственное восприятие. В противном случае вы будете обречены на вечный конфликт с самим собой. Необходимо помнить о той системе верований, которую применял У. Митчелл, чтобы поддержать себя в стремлении к богатой и счастливой жизни, несмотря на то, что кому-то его возможности могли показаться крайне ограниченными. Нет прямой связи между любыми двумя факторами, то есть, для него быть парализованным совсем не означало быть несчастным. Если вы живете в мещанской роскоши, это еще не означает, что вы — пошлый человек, равно как аскетичная жизнь — не доказательство вашей высокой духовности.
НЛП дает средства для воздействия на наше восприятие с целью обеспечения его конгруэнтности. Мне однажды довелось работать с мужчиной, у которого была необычная проблема. У него были прекрасные отношения с женщиной, которую он очень любил. Но одновременно с этим он очень высоко ценил свою способность нравиться другим женщинам. Когда он ощущал сексуальные сигналы от какой-нибудь привлекательной женщины, он начинал испытывать чувство вины, поскольку очень ценил привязанность своей постоянной возлюбленной.
Когда он встречал привлекательную женщину, его стратегия была приблизительно такой: он видит женщину (зрительный наружный раздражитель — Зн) и говорит себе что-то вроде этого (слуховой внутренний цифровой — Свц): «Шикарная женщина, и я ей нравлюсь». Это ведет к появлению желания ответить на ее авансы (кинестестический внутренний — Кв), а иногда это желание превращается в реальность (Кн). Но как желание, так и тяга к романтическим приключениям, в которые это желание выливалось, приводили к серьезному внутреннему конфликту с его потребностью в ровных, постоянных отношениях с единственной женщиной, которую он по-настоящему любил.
Я научил его к этой стратегии, которую я обозначил формулой Зн-Свц-Кв-Кн добавить еще одно звено: после того как он увидит привлекательную женщину (Зн) и скажет себе: «Шикарная женщина, и я ей нравлюсь» (Свц), сказать себе: (Свц=1) «Но я очень люблю другую». После этого он должен представить себе ту женщину, с которой он находится в связи, как она улыбается и смотрит на него влюбленными глазами (Зв=1), что должно создать в нем новое внутреннее кинестетическое чувство (Кв=1). Я внедрил в него эту стратегию путем упорных многократных повторов. То есть я просто выработал в нем условный рефлекс: увидев привлекательную женщину, которой и он нравился, говорил себе: «Шикарная женщина, и я ей нравлюсь», а затем добавлял: «Но я очень люблю другую», представляя свою постоянную партнершу, как она улыбается ему, и ее глаза излучают любовь. Это сразу же поворачивало его стратегию в другое русло: он видел лицо женщины, и это вызывало в нем другие желания.
Такая стратегия позволила ему иметь все сразу. Его, старая модель поведения буквально разрывала его на части, иногда доводя даже до стрессового состояния. Необходимость подавлять в себе желание быть привлекательным угнетала его и вызывала внутренний конфликт. Новая стратегия позволяла ему сохранить ощущение собственной привлекательности, но убрала тот конфликт, который подрывал его отношения с любимой женщиной. Сейчас чем больше он видел привлекательных женщин, тем сильнее становилась его любовь к той единственной, с которой он был.
Лучший способ использования нашего знания своих ценностей — объединить их с метапрограммами, чтобы мотивировать и лучше понимать как себя, так и других. Ценности являются замечательным фильтром, через Который мы воспринимаем мир. Метапрограммы представляют собой оперативные схемы, которые управляют большей частью наших восприятий и, таким образом, нашим поведением. Если вы знаете, как объединить эти два явления вместе, то сможете вырабатывать в себе наиболее эффективные мотивационные модели.
Однажды мне довелось работать с молодым человеком, который своей безответственностью буквально с ума сводил родителей. Его проблема заключалась в том, что он жил текущим моментом, совершенно не задумываясь о последствиях своего поведения. Он реагировал только на то, что было непосредственно у него перед глазами (те вещи, к которым он двигался), а не на последствия своих действий (те вещи, от которых ему следовало держаться подальше).
Когда я встретился с этим молодым человеком и поговорил с ним, я выявил его метапрограммы. Я понял, что он движется навстречу явлениям и действует только по необходимости. После этого я стал выявлять его ценности. Выяснилось, что для него важнее всего были три вещи: чувство безопасности, счастье и доверие. Это он ценил больше всего на свете.
Я установил с ним тесный контакт, подстраиваясь под его ритм дыхания и прочие физиологические проявления. Потом, добившись полного единства, я стал объяснять ему, как его поведение подрывает те понятия, которые он считает для себя высшими ценностями. Он тогда только что вернулся домой после двухдневного отсутствия. Он не только не уведомил о своем уходе родителей, но даже не удосужился позвонить им. Я сказал ему, что они потеряли всякое терпение, и что его поведение подрывает его чувство безопасности, счастье всей семьи и то доверие, которое ему оказывали родители. А если он собирается так поступать и впредь, то в колонии, куда он в конце концов попадет, у него не будет ни безопасности, ни счастья, ни доверия.
