Это нужно живым. Психология и педагогика военно-поисковой работы - Олег Всеволодович Лишин
• комсомольский отряд в Киевском районе Москвы, созданный студентом Андреем Будогосским на основе футбольной команды;
• клуб "Жильвинас" в одном из районов старого Каунаса под руководством Пранаса Маяускаса;
• тульский "Искатель", возглавляемый журналистом Евгением Волковым;
• клуб "Пилигрим" Гали и Володи Черноволов в Туапсе...
Везде прослеживалась единая схема. На первом этапе — заманчивый для подростков и старшеклассников предмет занятий. На втором этапе — формирование отношений равенства перед лицом общей цели, отношений уважения, товарищества, коллективной ответственности и требовательности и уже на этой основе — рост ответственности и гражданственности каждого из членов отряда, клуба, бригады.
В центре неизменно стоит дело — занятие, нужное людям. Поворот к такому делу от первоначального интереса к предмету занятий — решающий момент в жизни объединения. Он совершается в обстановке коллективной, дружной и заинтересованной работы. Сам факт такого поворота — убедительное свидетельство развития коллектива, хотя нередко педагоги действуют интуитивно, без ясного представления о психологических законах происходящего.
Различия в конкретных деталях зависят от возрастной и социальной специфики состава объединения, от особенностей самого дела, от количества занятых этим делом ребят. Если тульский "Искатель" в 60-е годы собирал под свои знамена до полутора тысяч подростков и юношей, то обычный максимум "Каравеллы" — 50-60 подростков, а в нашем "Дозоре" ядро редко составляло более 30 человек.
Из своего и чужого опыта для нас стало ясным одно обстоятельство: каким бы ни было дело, вокруг которого объединились ребята, оно должно развиваться, расти, усложняться. Без этого неминуемы потери наиболее опытных, кадровых членов отряда, без этого рано или поздно коллектив станет лихорадить, наступает то, что мы назвали в шутку "кризис жанра".
Вот, собственно, и все основные заповеди, с которыми мы пришли к началу 70-х гг., ко времени создания "Дозора". В августе 1973 г. в Москве, когда у нас обоих окончательно созрело решение после значительного перерыва вернуться на работу в школу, мы встретились с Игорем Петровичем Ивановым и группой его помощников, студентов и молодых преподавателей из Ленинграда. Эта встреча произошла на базе форпоста, руководимого тогда Ричардом Соколовым, при жэке в микрорайоне МГПИ им. В.И. Ленина. Там мы получили возможность наблюдать практическую работу И.П. Иванова с молодежью по разработанной им методике, известной сегодня под названием "орлятская", "ивановская", "коммунарская".
Мы уже знали из печати о созданной им и руководимой в дальнейшем Ф.Я. Шапиро коммуне юных фрунзенцев в Ленинграде, о том, что коммунарская методика была привезена фрунзенцами в "Орленок", лагерь ЦК ВЛКСМ, и не просто прижилась там, а стала творчески обогащаться коллективом вожатых вместе с начальником лагеря О.С. Газманом. Воспринимая работу всех этих педагогов как оригинальную и уникальную, мы не осознавали, что в основе их деятельности — общие закономерности и принципы. Поэтому, создавая в школе новый отряд, мы решили не отказываться от интересного, на наш взгляд, опыта И. П. Иванова и охотно стали использовать отдельные его приемы, принесенные нам М. Бойцовым из "Орленка", К. Хилтунен из Петрозаводска и Перми, В. Поляковым от фрунзенцев. Ясное понимание того, что мы имеем дело с целостной методикой, точнее — с детально разработанной системой организации жизни детского коллектива, пришло позднее.
Этот процесс ускорила поездка в Петрозаводск, в коммунарский лагерь пионерского и комсомольского актива. С тех пор мы стали самыми горячими сторонниками и пропагандистами педагогики коллективного творчества и до сих пор отдаем ей должное, хотя и понимаем, что возможности ее использования могут быть и сужены, и расширены. Сужены — если подходить к коммунарской педагогической системе как к завершенному целому. Расширены — если видеть не столько приемы, сколько принципы, на которых эта система строится, и использовать прежде всего принципы, а уже потом и постольку — приемы, ею отработанные. Первый путь предопределяет полный успех в отдельных случаях и стойкое педагогическое бессилие во множестве других ситуаций, второй сулит долгую цепь проб и ошибок, надежд и разочарований, потерь и находок, но именно этот процесс и есть творчество, педагогический поиск.
Одной из находок стала для нас военно-поисковая работа, причем в то самое время, когда многие учителя, годами занимавшиеся с ребятами на базе школьных музеев боевой славы, стали в ней разочаровываться, считая, что она исчерпала себя. Оказалось, что изжили себя традиционные формы, схемы и методы.
НАШИ ПРОВОДНИКИ
Подать бы друг другу весть. Позвать бы вас, огоньки, разбросанные в полях, — может быть, иные и отзовутся.
Антуан де Сент-Экзюпери
Как и в коммунарской методике, в военном поиске мы не были первыми. Почти за 10 лет до нас, в 1958 г., вышла в маршрут московская экспедиция под руководством Юрия Робертовича Барановского, учителя, фронтовика, в юности воевавшего в рядах 2-й ударной армии. Путь экспедиции лежал в новгородские леса.
Ю.Р. Барановский одним из первых в стране начал военно-поисковую работу, и, если даже сейчас нам приходится слышать от очень уважаемых людей: "Дети не должны заниматься такими делами!", можно представить, каково было ему, первому. Людей, ревниво оберегающих "золотое детство" от тяжелых впечатлений и несомненных опасностей военного поиска, можно понять. Они просто традиционно, по-куриному, заботливы, они не диалектики и не педагоги, ибо не понимают, что сознательность, чувство долга, благодарное отношение к ветеранам и прочие хорошие вещи не одуванчики, а потому не произрастают на любом пустыре, сами собой, безо всякого о том беспокойства. Мы уже пожинаем плоды этой "педагогики".
"Если бы хоть одна газета попыталась изучить то, что ныне называется воспитательной работой, — пишет учительница ленинградской школы Т. Служевская, — что требуется от учителя официально! Повторяю: беда приходит не там, где не работают, а там, где работают слишком много!
Как-то самое лучшее, самое активное звено повезла в награду в Павловск. Случайно вышли к братской могиле. И тут мои «активисты» у меня на глазах разыграли... пародию на возложение венков! С хохотом подбежали, кто-то бросил охапку грязных листьев, остальные, давясь от хохота, изображали кто плачущих, кто траурную музыку. «Мальчишки, шапки снимайте!» — радостно взвизгнула крошечная звеньевая, «чудо с бантиками», умница, отличница! Всё описывать нет смысла. Я остолбенела. Молча стала уходить от ребят, они заметили, побежали вдогонку. Только там попробовала объясниться. Говорила о погибших, о долге, о памяти — всё, что положено, — и увидела, что поняли они только одно: значит, при мне тоже так
