Юрий Орлов - Стыд. Зависть
Последствия комплекса неполноценности
Чувство неполноценности имеет своим источником недостаток экзистенциальной любви. Поэтому такие субъекты, как Арбенин, такие герои художественных произведений, скажем, как Дон Жуан, как раз страдают от комплекса неполноценности и ищут постоянного подтверждения своего достоинства в наиболее значимой и нежной части человеческой души — это, я бы не сказал любви, но может быть и в любви. Поэтому, когда народ поражен, в нем сильный комплекс неполноценности, мужчины становятся людьми, которые постоянно хотят иметь подтверждение своей признательности через секс. И когда парень по телевидению говорил, что его отец имел тысячу любовниц и так далее, о чем это говорит? О том, что это излюбленный способ самоподтверждения глубинного чувства неполноценности.
Но наиболее близким проявлением этого комплекса является пигмалионизм. Это страдания, которые свойственны человеку, когда он испытывает влечение к объекту, когда он недосягаем и требуются борьба для достижения. А когда борьба прекратилась, объект уже теряет свою значимость. Как в том анекдоте про кавказца написано. Когда создалась сексуальная ситуация, женщина раздевается и стремится к наслаждению, а он говорит: «Одевайся и сопротивляйся». Потому что иначе он этого не представляет. Это чистая форма пигмалионизма.
Аристократия российская в общем-то страдала пигмалионизмом. Ну, например, Онегин. Он просто, как благородный человек, писал даже то, что он страдает этим. Помните, что он писал Татьяне в ответе? Он сказал, что не сможет дать ей того счастья, которого она ждет, потому что он знает, что, когда объект доступен, он ему не нужен, ему делается скучно. Ну и дальше подтверждается. С момента, когда она стала принадлежать другому, у него воспылала страсть, и на этом все кончается. Пушкин это хорошо чувствовал и очень хорошо описал симптомы пигмалионизма.
Поэтому комплекс неполноценности, который является происхождением недостатка экзистенциональной любви, — чрезвычайно сложная проблема. Может ли с этим справиться человек? Может, если он понимает, откуда этот комплекс происходит, и не ленится воспроизводить свои жизненные ситуации того времени. В некоторых случаях просто предлагается в общем уходить в детство и объективным, взрослым, современным взглядом смотреть на то, что создавало в нем очень тяжелые переживания в свое время, и постепенно их изжить. Это довольно трудно делать, но человек сможет это сделать.
Вот такие комплексы неполноценности, связанные с отдельными чертами, легче изживаются с помощью саногенного мышления и различных видов психотерапии.
Значит, что можно подытожить? То, что мы именуем комплексом неполноценности, есть продукт стыда. Сам стыд состоит из того, что наше поведение не соответствует тому, каким я должен быть в соответствии с моей Я-концепцией. А Я-концепция образуется из межличностного взаимодействия, прежде всего матери с ребенком. Если мать считает ребенка больным, плохим, глупым, то он бывает больным, бывает глупым. Даже если он умный, он все равно считает себя глупым. Или мать считает девочку очень некрасивой. Вот одна мать привела дочь. Говорит: «Она такая дурнушка у меня, такая вообще некрасивая, какая-то угловатая». Кажется, она в 8-м классе училась. Пришла очаровательная девочка. А мать считает, что она такая, и у девочки очень сильный комплекс неполноценности, несмотря на всю свою внешнюю привлекательность, я бы сказал, даже талантливость, и тому подобное.
7. Как правильно мыслить свой стыд?
Мышление представляет собой серию ответов на вопросы. Однако правильное мышление требует правильной постановки вопросов. Глупые вопросы невежд создают глупое мышление невежд. Я поставлю несколько вопросов, ответы на которые должны привести к саногенному мышлению стыда. Лучше всего, если человек, испытывающий стыд, сам себе задаст эти вопросы.
Будем действовать от первого лица. Когда мне стыдно, это как раз повод задать себе следующие вопросы:
1. Каким я должен быть и как я должен себя вести, чтобы мне не было стыдно? Ответ на этот вопрос способствует осознанию неосознаваемой части моей Я-концепции и раскроет мою неприглядную структуру. Это постепенно будет освобождать меня от иллюзий относительно самого себя. Аналогичные вопросы мы задавали себе при анализе обиды и вины.
2. Откуда возникли эти черты моей Я-концепции, то есть ожидания, которые я имею относительно самого себя?
Эти ожидания могут осознаваться, но могут и не осознаваться, так как они привычны, и об их существовании я узнаю, только когда мне становится стыдно.
3. Насколько эти ожидания, мои черты реалистичны? Это как раз повод философствовать о природе моих реальных отношений с близкими и со своим социальным окружением.
4. Существует ли возможность скорректировать эти ожидания в направлении большей реалистичности, чтобы устранить внутренний разлад себя со своими ожиданиями, или Я-концепцией. Если я спрошу себя о том, откуда я взял, что я всегда умный, так как сейчас мне стыдно, что я не смог решить задачу, какие умеет ребенок-пятиклассник. Могу же я быть и глупым. При этом следует иметь в виду, что есть ожидания, которые невозможно скорректировать, например, иметь других родителей.
5. Что мешает мне совершить эту поправку? В процессе ответа на эти вопросы происходит саногенное размысливание эмоции моего стыда и осуществление контроля над этой эмоцией.
Я быстро пойму, что эти ожидания произошли из обычаев и сложившихся представлений о подобающем поведении, закрепленных в традициях семьи или окружения. Мои ожидания о самом себе определяются культурными стереотипами, привычками общения, указывающими на то, как должен вести себя человек, в соответствии с той ролью, которую я реально исполняю или которую мне приписывают другие. Мне следует обдумать эти стереотипы поведения. Они закреплены в моей Я-концепции и были внедрены в меня моими родителями и близкими, так как они разделяли эти требования культуры. Они не виноваты, если эти стереотипы уже устарели.
Насколько мои ожидания относительно себя реалистичны?
Почему мне стыдно?
Каким я должен быть, чтобы мне не было стыдно?
Как я должен был бы вести себя, чтобы мне не было стыдно?
Серия подобных вопросов позволит мне получить представление о моей Я-концепции на основе дедукции: мне стыдно потому, что мое поведение, или мое обладание, или моя принадлежность к группе отклоняется от некоторых ожиданий о самом себе. Мне нужно установить, к какой черте моей Я-концепции относятся эти ожидания. Мне нужно иметь представление о чертах человека, чертах его характера. Тогда я смогу думать правильно.
Поэтому чем лучше человек знает эти вещи и может отвечать на эти вопросы, которые удивительно просты, тем легче ему разобраться в своих собственных проблемах.
Иногда меня спрашивают: «Почему вы не объявите, что это русский психоанализ, российский?» Я отвечаю: «А зачем мне говорить, что это русский, когда и еврей может этим заниматься, и мусульманин, и вообще житель Востока, и индус?» Хотя я не отрицаю, что Россия — это такая страна, которая способствует развитию и появлению чего-то удивительного и нового. И я абсолютно убежден, что будущее будет за Россией, что бы с нами сейчас ни делали.
Мне сейчас стыдно. Почему?
Мое поведение или состояние обладает следующими признаками: скажем, я оказался не таким умным, или не таким богатым, или не так красиво одетым, или у меня не те родственники, или я принадлежу не к той группе людей и так далее. Значит, нужно представить противоположное указанным признакам качество, которое, по-видимому, содержится в вашей Я-концепции.
Следовательно, ваша концепция содержит в себе черты: или «умный», или «богатый или должен быть богатым», «я должен быть хорошо одет», «я обязательно должен принадлежать именно к той группе людей, к которой я не принадлежу», или «у меня не те родственники». Почему я должен быть таким, какое предусмотрено в моей Я-концепции?
Ведь именно от неспособности ответить себе на эти вопросы мне делается стыдно!
Духовное зрение
Существует обычное зрение, когда мы видим то, что перед нашими глазами. Духовное зрение — это когда мы видим то, чего нет перед глазами, но существует в скрытом виде. Атом или молекулу я не вижу, но знаю об их существовании и даже о некоторых их свойствах. Я представлю и «вижу» то, что существует невидимо для моих глаз, но могу обнаружить с помощью приборов. Однако я могу видеть вещи, телесно не существующие, например отношения брат-сестра, которые я вижу умозрительно. Этот человек стыдится, и это я вижу через его поведение благодаря умозрению. Свой собственный стыд я вижу по своим переживаниям, которые обозначаются словом «стыдно». Однако к стыду можно относиться не только как к объекту умозрения и понимания, а как к средству, с помощью которого я могу увидеть такое, что невозможно увидеть, не переживая стыда, а именно — черты своей Я-концепции.
