Гарольд Гринвальд - Знаменитые случаи из практики психоанализа

Встречаются случаи фетишизма, в которых сексуальная аномалия проявляется в невытесненном, т.е. совершенно сознательном наслаждении от вызывающих отвращение за­пахов. При этом так называемом фетишизме запаха удо­вольствие часто получают от запаха потных и нечистых ног; последние же в свою очередь пробуждают скопофильные влечения пациента. В данном случае оказалось, что пациент прошел через ступень, соответствующую фетишизму запаха, после чего произошла своеобразная модификация, посред­ством которой осфресиолагния[4] подверглась вытеснению, и его удовольствие от смотрения сублимировалось в удо­вольствие от созерцания обуви, наделенной эстетической ценностью.

Но по какой причине скопофильные и осфресиолагни- ческие влечения пациента могли столь явно обратиться на ноги вместо того, чтобы быть направленными на половые органы и их секреции? Некоторые наблюдения заставили меня подозревать, что поначалу оба влечения были связаны с зонами гениталий, но в спор с ними преждевременно вступили другие эрогенные зоны. Преобладание эрогенных зон этого рода (рот, анус и т.д.) нам хорошо известно из теории сексуальных аберраций, а также из многочисленных анализов неврозов и сновидений.

И действительно, анализ пациента показал, что дово­льно рано генитальная зона натолкнулась на соперничество со стороны анальной зоны. В период детства чисто сексу­альный интерес уступил место интересу к процессам экс­креции, и уже в возрасте половой зрелости пациента за­хватила другая волна вытеснения с подобной же (женской) целью. Необычно долгое время он сохранял инфантильные представления о том, что процессы экскреции имеют зна­чение сексуальной функции. Соответствующий характер был присущ и символизму его сновидений. Его скопофилия и осфресиолагния - в той мере, в какой они не были смещены на ноги, - были направлены на функцию и продукты мо­чеиспускания и испражнения.

Воспоминания пациента о раннем детстве были связаны главным образом с впечатлениями запаха и уже только во вторую очередь с впечатлениями созерцания. При всяком его мысленном обращении к тому времени у него часто возникали некоторые навязчивые представления. Одним из них был запах йодоформа и пироксилиновой кислоты - веществ, использовавшихся его матерью в период его дет­ства. Другой - сцена на морском курорте, когда он видел свою мать заходящей в воду. Действительно, значение этой сцены удалось объяснить только с помощью его ас­социации, и оно заключалось в следующем: один или два раза он запачкался, и тогда мать относила его в море, чтобы помыть.

Множество воспоминаний, связанных с запахом, воз­никли у него о позднем периоде детства. Например, ему вспомнилось, как в комнате своей матери он нашел пакет с волосами, запах которых был ему приятен; он вспомнил также о том, что обнимал свою мать для того, чтобы обонять запах из подмышек. В еще одном воспоминании из раннего детства его мать держала у одной груди его младшую сестру, а он сам касался ртом другой груди, и ему нравился запах материнского тела.

Такая любовь пациента к своей матери продолжалась до десяти лет, и вплоть до этого возраста он довольно часто спал в ее кровати. Но в возрасте десяти лет его нежное чувство уступило место неприязни. Он просто терпеть не мог запах женского тела. И тогда же, когда его удовольствие от запахов подвергалось вытеснению, его сексуальный инте­рес отвратился от женщин и перешел на ближайший муж­ской объект — его отца. В связи с этим переносом и вышел на передний план его интерес к выделениям тела. Несо­мненно, его интерес был направлен на эти процессы бла­годаря некоторым привычкам его отца, который, например, нередко справлял нужду, не стесняясь своих детей. Фантазии мальчика в значительной степени занимало все, что касалось этой функции у него самого и у его отца.

С этим переносом сексуального интереса пациента на своего отца было тесно связано его желание быть женщиной, которое, как мы знаем, активно проявилось по достижении половой зрелости. В его сознании, однако, это желание никак не соотносилось с выполнением сексуальной функции женщины. Оно было направлено на то, чтобы «носить плот­но зашнурованные женские туфли и корсеты, как это делают женщины, и иметь возможность смотреть на них в витринах магазинов, не привлекая внимания». Как уже было сказано, он пару раз действительно надевал корсет под одежду в этом возрасте. Его желание быть женщиной проявлялось бессознательно многообразными способами, о которых мы еще будем говорить.

Его инфантильные побуждения протеста и ревности необходимо обращались то против отца, то против матери, что, в свою очередь, ассоциировалось с фантазиями о смерти

и кастрации, в которых пациент исполнял то активную, то пассивную роль. Объектом его активных фантазий о каст­рации была его мать, которой его инфантильное вообра­жение приписывало мужской половой орган, в то время как пассивные фантазии о кастрации соответствовали его желанию быть женщиной. Эти фантазии восходили к тому времени, когда он полагал, что женский пол первона­чально обладал пенисом, но лишился его вследствие кас­трации. Все эти представления занимали много места в его сновидениях. Иногда ему снилось, что он должен ампу­тировать палец у женщины или сделать операцию своему отцу, а потом мать помогала ему зашить рану. В других сновидениях появлялся мотив обезглавливания ребенка. В одном из повторяющихся сновидений, о которых стоит упомянуть, за ним гнался человек с ножом в руке. Это исключительное развитие кастрационного комплекса свиде­тельствует о первоначальной силе его садо-мазохистских побуждений.

Кастрация в фантазиях пациента не только имела зна­чение оскопления, но также была связана с той всегда особенно интересовавшей его мыслью, что кастрация делает невозможным мочеиспускание. Отсюда тянутся связи к дру­гому комплексу представлений.

Все невротики, у которых особенно выраженными эро­генными зонами являются анальная и уретральная области, обнаруживают тенденцию к задерживанию испражнений. У нашего пациента эта тенденция была необычайно сильной. Его многочисленные детские воспоминания касаются того удовольствия, которое он получал, предаваясь этому за­нятию. С этим же был связан и имеющийся у него не­вротический симптом - «прерывистое мочеиспускание».

На протяжении всей своей жизни пациент предавался фантазиям, в которых он был вынужден воздерживаться от того, чтобы справлять нужду. Например, ему нравилось воображать, что он был привязан к столбу индейцами и был принужден удерживать в себе содержание мочевого пузыря и кишок. В этой фантазии присутствовал сильный элемент мазохизма. Другим из его любимых представлений было то, как он был исследователем Арктики и жуткий холод не давал ему даже ненадолго открыть одежду для того, чтобы удовлетворить зов Природы. Эти же мотивы наряду с некоторыми другими лежали в основе его эк­спериментов по привязыванию себя; и немаловажно, что это все происходило в туалете. В данном случае это свя­зывание, которое играет значительную роль в фантазиях садистов и мазохистов, получило свое значение вследствие связи с функциями испражнения. Тугое зашнуровывание создавало давление на кишки и мочевой пузырь, что до­ставляло пациенту удовольствие; а когда он в первый раз надел корсет, у него появилась эрекция, и он, так сказать, спустил воду. Важная составляющая мотива зашнуровы­вания была найдена в некоторых его автоэротических при­вычках, связанных со сжатием гениталии.

Доминирующей у нашего пациента была анальная зона. В детстве это способствовало определенной автоэротической практике, а именно: он старался садиться так, чтобы каблуки прижимались к анальной области. А в его воспоминаниях мы находим прямую связь между ногой и анусом, где каблук более или менее соответствовал мужскому органу, а анус - женскому. Эта связь еще усиливалась его копрофильным удовольствием от запаха. А его автоэротизм находил неог­раниченное удовлетворение в обонянии его собственных экскреций и секреций. В раннем возрасте ему доставляли удовольствие запахи, исходящие от кожи, области гени­талии, ног. Таким образом, ноги вполне могли получить значение гениталии в его бессознательных фантазиях. Мож­но добавить также в отношении его копрофильного удо­вольствия от запаха, что множество из его сновидений разворачивались в туалете или выполняли анально-эротические желания посредством прозрачной символики. Одним из ха­рактерных было для него сновидение, в котором он вкладывал свой нос меж двух больших полушарий.

Уже было сказано, что скопофильное влечение пациента было также направлено главным образом на экскременты. Ему часто снились его отец и брат в ситуациях этого рода; также вода встречалась в качестве символа в большинстве его сновидений, чему ярким примером может быть следующее. Он был в лодке со своим братом, и они проплывали через гавань. Для того, чтобы выйти из гавани, им нужно было миновать странное сооружение, которое выглядело как дом на воде. Затем они вышли на открытый простор, но неожиданно оказались на сухой земле, причем лодка двигалась по улице, не касаясь земли. Затем они летели по воздуху, и на них смотрел полицейский. Попробую в не­скольких словах изложить толкование этого сновидения. Слово «гавань»(Haffen) имеет двойное значение, поскольку в некоторых диалектах Haffen означает горшок. Слово «лод­ка» (Schiff) очень похоже на слово, которое в грубом упот­реблении имеет значение «мочиться» (Schiffen). Строение в гавани напоминает конусообразные колонны храма, а другая ассоциация - Колосс Родосский. Колосс представляет че­ловека с широко расставленными ногами над входом в гавань Родоса. Это напоминало пациенту отца, которого он видел в подобном положении, когда тот мочился. После­дующее путешествие в лодке в компании своего брата, которое частью проходило по воздуху, было связано с дет­скими воспоминаниями о нередких среди мальчиков соревнованиях, касающихся процесса мочеиспускания. Некоторое значение в этом сновидении имеет также экс­гибиционистский фактор, поскольку мочеиспускание проис­ходило перед полицейским, а из опыта известно, что предс­тавители власти в сновидениях означают отца.