Вильгельм Гумбольдт - 94 Избранные труды по языкознанию
В работе „О возникновении грамматических форм и их влиянии на развитие идей" (1822/23 г.), затрагивая вопрос грамматических структур языков, Гумбольдт призывает лингвистов воздержаться от постулирования одного общего типа при характеристике различных языков, так как «нельзя указать совершенно прямого и определенным образом предписанного природой пути развития» (IV, 285/286; с. 327). Поэтому он решительно «опровергает мнение», приписывающее определенным народам преимущественность их языков «исключительно благодаря флексии», «тогда как всякое развитие других народов ставится под сомнение» (IV, 299; с. 337).
«Достоинством» и «недостатком» того или иного языка, по Гумбольдту, нужно считать «не то, что способен выразить данный язык, а то, на что этот язык вдохновляет и к чему побуждает благодаря собственной внутренней силе». (IV, 288; с. 329). (Разрядка наша. — Г, Р.).
Единственно этой энергейтической и глубоко гуманистической
Точкой зрения (а не другими соображениями) следует объяснять постоянную позицию Гумбольдта в толковании факта многообразия и различия языков, которая, по всей вероятности, и отражена в заглавии его последнего обобщающего сочинения: „О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества", которым мы и открываем настоящий сборник.
* *
*
Ввиду того, что лингвистическая теория Вильгельма фон Гумбольдта представляет собой весьма сложное образование, редакция сочла необходимым снабдить настоящее издание послесловиями, рассматривающими разные аспекты научной концепции автора.
Следует учитывать, что наименования языков и характеристики народов, их носителей, в работах В. фон Гумбольдта соответствуют уровню знании его времени и не всегда представляется возможным соотнести их с современными научными взглядами.
Редакция выражает благодарность проф. А. В. Гулыге, который принимал участие в редактировании книги.
Г. В, Рамишвили
О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества
Места обитания и культурные отношения малайских племен
1. Народности малайской семьи [38] настолько своеобразно взаимодействуют с народностями других культур в том, что касается их территории, строя, истории и, прежде всего, языка, что не могут сравниться в этом отношении ни с одним народом мира. Они населяют только острова и архипелаги, удаленность которых друг от друга является неоспоримым свидетельством того, что еще в ранние времена у них было развито искусство мореплавания. Их континентальное поселение на полуострове Малакка едва ли заслуживает здесь упоминания, поскольку было образовано позже выходцами с Суматры, не говоря уже о совсем недавних колониях на побережье Китайского моря * и Сиамского залива, в Хампе 2. Ни в каких других случаях даже в древнейшие времена мы не можем с уверенностью указать на следы проживания малайцев на континенте. Если из всей этой семьи выбрать только те народы, которые могут быть названы малайцами в узком понимании, поскольку они, как с несомненностью установлено грамматическим анализом, говорят на близкородственных и друг через друга объяснимых языках, то мы найдем их (перечисляя только те пункты, в которых собран достаточный для исследования языковой материал) на Филиппинах, и именно там, где представлено наиболее богатое формами, наиболее своеобразное состояние языка, — на Яве, Суматре, Малакке и Мадагаскаре. Но большое число неоспоримо родственных слов и сами названия некоторых островов указывают, что и прилежащие к этим пунктам островки населены тем же народом и что в узком смысле малайский языковой ареал простирается на часть Южно-Азиатского Океана [39] к югу от Филиппин до западного побережья Новой Гвинеи и далее к западу, включая цепь островов, примыкающую к восточной оконечности Явы, через воды, омывающие Яву и Суматру до пути на Малакку. Остается только пожалеть, что языки больших островов Борнео [40] и Сулавеси, для которых, по-видимому, сказанное выше тоже верно, до сих пор не изучены в их грамматическом аспекте.
К востоку от очерченного здесь узко малайского круга, от Новой Зеландии до острова Пасхи, оттуда к северу до Сандвичевых островов [41] и снова к западу до Филиппин проживают островные народы, обнаруживающие очевидные следы древнего родства с малайской семьей. Языки, среди которых нам достаточно известны с грамматической точки зрения новозеландский, таитянский, сандвичский [42] и тонгийский, указывают на это большим числом сходных слов и существенными соответствиями в органическом строении. Такое же подобие обнаруживается в обычаях и обрядах, особенно там, где они существуют в чисто малайском виде, свободном от индийского влияния. По имеющимся в настоящее время данным (исследование о языке Марианских островов еще не увидело свет) невозможно судить о том, относятся ли народы, живущие в этой части океана к северо-западу, к малайцам в узком понимании, или к остальной части малайцев, или же занимают промежуточное положение. Все эти народы имеют сейчас такое общественное устройство, что было бы несправедливо исключать их из круга цивилизованных наций. У них существует прочный и далеко не примитивный политический строй, религиозные установления и обычаи, отчасти также нечто вроде правления служителей культа, они искусны в разнообразных ремеслах и являются опытными и умелыми мореходами. У многих из них встречаются остатки сакрального языка, непонятного им самим, и обычай с торжественностью употреблять в подходящих случаях устаревшие выражения говорит не только о богатстве, древности и высоком развитии языка, но и о внимании к изменяющемуся с течением времени обозначению предметов. При этом они" соблюдали и продолжают соблюдать варварские обычаи, несовместимые с человеческими правилами нравственности, они никогда не были расположены к использованию письма и, следовательно, лишены связанной с ним образованности, хотя встречаются у них и полные смысла легенды, и поэтические песнопения, исполняемые под музыку с определенным ритмом; им присуще также и проникновенное красноречие. Их языки возникли никоим образом не путем порчи или изменения малайского языка (в узком смысле); можно, скорее, думать, что они являют собой неоформленное и исторически исходное состояние этого последнего.
Наряду с названными здесь народами в обеих очерченных нами частях большого южного архипелага на некоторых островах встречаются жители, которые по своей наружности должны быть отнесены к совершенно другой расе. Малайцы в узком понимании, а также их восточные соседи в экваториальной части Тихого океана принадлежат, несомненно, к одной и той же расе и, если уж подробно говорить о цвете кожи, могут иметь кожу более или менее светло-коричневых оттенков при общераспространенном белом ее цвете. Народы же, о которых идет речь, черным цветом кожи, курчавостью волос, совершенно особыми чертами лица и строением тела приближаются к африканским неграм, хотя, по достоверней- шим показаниям, существенно отличаются от них и никоим образом не могут быть причислены к одной с ними расе Те, кто описывал эти края, называли эти народы, чтобы отличить их от африканских негров, либо негритосами, либо австралийскими неграми; народ этот малочислен. На островах, населенных также и малайцами, как и на Филиппинах, они живут обычно в центральной их части, в труднодоступных горах, куда их постоянно оттесняет более многочисленное и господствующее белое население. В такой ситуации их следует тщательно отличать от араф'уров2, или алфуров, или тораджи3 [43] на Сулавеси, которых можно встретить на Борнео, Сулавеси, Молуккских островах, Минданао и некоторых других. Последние также теснимы своими соседями, однако принадлежат к народам со светло-коричневым цветом кожи, и Марсден связывает их изгнание с побережья с тем, что их преследовали мусульмане. По степени дикости их можно сравнить с народами черной рабы, но все-таки они стоят на различных ступенях культурного развития. Другие острова, в том числе такие большие, как Новая Гвинея, Новая Британия, Ирландия и некоторые из Гебрид [44], населены исключительно этими негроподобными племенами; и континентальные жители Новой Голландии [45], и Земли Ван Димена [46], с которыми мы уже имели возможность познакомиться, принадлежат к этой же расе. В трех указанных здесь областях, где эта раса встречается, она проявляется общими признаками подобия и родства, однако еще не решено, в чем состоят существенные различия между ее племенами. В частности, соответствующие языки изучены далеко еще не так тщательно, чтобы можно было развернуть основательное языковое исследование. Для суждения об их органическом и грамматическом строении имеются лишь материалы, собранные миссионером ТреЛ- кельдом у жителей Нового Южного Уэльса. Вообще эта раса проявляет большую дикость и нецивилизованность по отнсшению к населению с более светлой кожей; все различия здесь состоят только в том, тесны или ослаблены их связи с последними. Жители Новой Голландии и Земли Ван Димена находятся, как нам представляется, на самой низкой ступени культуры, какая только встречалась до сих пор среди народов Земли. Примечательное явление можно видеть в сосуществовании темной и светлой рас на Малакке. Народ семанг, населяющий область в ее горной части, является, по неоспоримым свидетельствам, курчавоволосым негритосским племенем. Поскольку это единственный пункт на Азиатском континенте, где мы находим такого типа народ то, следовательно, этот народ, бесспорно, также переселился сюда, только в более ранние времена. Представители светлой расы тоже воспринимают их как переселенцев, что доказывает и. малайское название orangbenua'люди земли' 2. Оба обстоятельства свидетельствуют о том, что одни и те же отношения между странами в разные периоды времени порождают одни и те же исторические события и не представляют собой нечего необычного. Однако было бы рискованно объяснять миграцией культурное развитие островных жителей этого моря. Для рассматриваемых народов море является скорее связующей, чем разъединяющей силой, и повсеместное присутствие умелых, опытных в мореплавании малайцев можно объяснить их перемещением с острова на остров то с помощью подручных средств, то посредством использования силы постоянно дующих ветров. Вообще, эта предприимчивость, подвижность, искушенность в мореплавании характерны не только для собственно малайцев, но более или менее для всего населения со светло-коричневым цветом кожи. Так, достаточно напомнить о народности буги на Сулавеси и об островных жителях южной части Тихого океана. Но если бы то же объяснение можно было привлечь и для негритосов и ареала их расселения от Новой Голландии до Филиппин и от Новой Гвинеи до Андаманских островов, то следовало бы допустить, что эти племена деградировали в своем развитии от цивилизованного состояния до дикости. Их современному состоянию гораздо лучше удовлетворяет не лишенная правдоподобия гипотеза о том, что в ходе природных революций, о которых говорится в древнейших яванских сказаниях, населенная часть континента разбилась на множество островов. Подобно обломкам, люди, насколько только человеческая природа в состоянии перенести такие перевороты, должны были тогда остаться на раздробленных "клочках суши. Объединив эти два способа объяснения, отделив при этом раздробление природными силами, действовавшими на протяжении тысячелетий, от связей, возникших при переселении племен, мы могли бы получить хоть какой-то ответ на вопрос о распространении двух упомянутых рас, кажущихся нам теперь столь различными.
