Милтон Эриксон - Стратегия психотерапии

Для сравнения можно упомянуть и другое предположение, которое неоправданно накладывает ограничения на экспериментальные результаты. Например, многие психотерапевты считают почти аксиомой, что терапия зависит от того, можно ли сделать подсознательное сознательным. Если подумать о той роли, которую подсознательное играет для личности с самого раннего детства, во сне или в состоянии пробуждения, то вряд ли можно сделать больше, чем вернуть фрагменты подсознательного в сознание. Кроме того, подсознательное как таковое, а не как трансформированное в сознательное, составляет значительную часть психологических функций. Следовательно, более разумно, по-видимому, предположить, что законная и оправданная цель терапии состоит в том, чтобы восстановить взаимосвязи, которые ежедневно возникают в хорошо отрегулированной жизни, в отличие от неадекватных, неупорядоченных и противоречивых проявлений невротического поведения.

Чтобы проиллюстрировать все вышеизложенное, привожу следующую историю болезни.

Служащая государственной больницы обратилась к автору в связи с изменениями, произошедшими с ней после длительного и тщательного медицинского обследования. Она жаловалась на сильные головные боли, причину которых в ходе многочисленных медицинских обследований найти не удалось, и выраженные нарушения личности, проявляющиеся в сварливости и некоммуникабельности. Ее уже предупредили об увольнении, дав отсрочку в том случае, если она обратится за лечением.

В таких тяжелых условиях пациентка обратилась к автору, с горечью объяснила свое положение и заявила, что стоит перед выбором: послать домой телеграмму с просьбой о деньгах на дорогу или пройти лечение у этого «проклятого» гипнотизера (она не понимала, что автор был совершенно ни при чем в этой ситуации). Она недружелюбно добавила: «Ну, вот и я. Чего вы хотите? Начинайте».

Была предпринята попытка выяснить историю ее болезни, но женщина была очень необщительна и осталась такой в ходе всего лечения. От нее удалось лишь узнать, что в течение прошлых четырех лет, начиная с того момента, когда пациентка порвала связи с домом своего детства, она страдала от сильных нелокализованных головных болей. Иногда они возникали дважды в неделю, сопровождались тошнотой, рвотой и физическим недомоганием и продолжались в течение двух-четырех часов. Обычно головной боли предшествовали эмоциональные нарушения, которые характеризовались чрезмерной сварливостью, горечью и свирепыми словесными нападками на всех и каждого, кто оказывался рядом. Когда боль проходила, женщина чувствовала себя подавленной, уединялась и в какой-то степени налаживала свои отношения с окружающими на день-два, до следующего приступа. Из-за этого она утрачивала одну позицию за другой, потеряла всех своих друзей и даже способность налаживать новые контакты. Она стала чувствовать себя одинокой и несчастной. Каждая попытка получить от пациентки более подробные сведения терпели неудачу. Она с негодованием отвергала все вопросы и даже любые разговоры о ней. Она была огорчена предупреждением о будущем увольнении и обратилась за лечением к психотерапевту только затем, чтобы, как она сказала, «они не выгнали меня».

При первой беседе пациентка была недружелюбна и не настроена сотрудничать с автором, поэтому ей только сказали, что сначала необходимо, чтобы он увидел ее во время приступа головной боли.

Несколькими днями позже автору сообщили, что она слегла из-за неожиданного приступа головной боли. Она была бледна и истощена, морщилась при каждом движении, была задумчива, медлительна и слабо реагировала на окружающую обстановку. Через несколько часов она пришла в себя, ее движения были спазматическими и возбужденными. Она говорила повышенным тоном, ругалась и оскорбляла всех и, по-видимому, находила садистское удовольствие, делая резкие, болезненные замечания. Она очень не хотела обсуждать свое состояние, оскорбляла автора и потребовала, чтобы ее оставили в покое. На следующий день возникла характерная для нее депрессивная реакция; она была молчалива, искала уединения и иногда делала замечания, обвиняя себя во всем.

Через несколько дней женщина в приятном дружелюбном настроении снова обратилась за лечением к автору. Однако она отвергла все попытки расспросить ее, вежливо, но твердо заявив, что ее единственной проблемой являются головные боли и что все лечение нужно направлять на этот симптом. Если это будет сделано, то исчезнут и все остальные проблемы, обусловленные головными болями и ее реакцией на них. В конце концов автор принял ее условия, хотя про себя решил прибегнуть к экспериментальным методам.

У нее удавалось вызвать только легкие состояния транса, но они были использованы, чтобы сохранить ее сотрудничество в качестве субъекта для клинического обучения. Это позволило вызвать у пациентки состояние глубокого транса, в котором она прошла соответствующее обучение и получила команду дать автору возможность индуцировать у нее глубокие трансы и в будущем.

В течение следующих четырех недель было индуцировано пятнадцать глубоких трансов. Их использовали для многократных, решительных и настойчивых внушений, которые она наконец приняла и которым согласилась подчиниться:

1. Когда неожиданно появляется головная боль или возникает необоснованная раздражительность, которая предшествует головной боли, ей нужно сразу же лечь в постель и глубоко поспать, по крайней мере, полчаса. Эта мера (это ей повторили несколько раз) может предотвратить все неприятные проявления.

2. После получасового сна она должна потратить по крайней мере час, а желательно и больше, ругая, оскорбляя, проклиная и критикуя любого, кого пожелает, но только в уме, про себя, при этом давая полную волю своей фантазии. Сначала она должна делать это в силу подчинения инструкциям, а позже – только из-за своих собственных садистских желаний.

3. Затем ей сказали, что, получив нужное эмоциональное удовлетворение от этих вербальных агрессий, она должна глубоко поспать еще полчаса. Затем она может проснуться и свободно, спокойно, не проклиная себя, заняться работой. Это вполне в ее силах, поскольку подчинение этим инструкциям приведет в результате к гипнотическому сну, который сохранится до тех пор, пока она окончательно не проснется успокоенной и отдохнувшей. Из всего этого ей нужно знать только то, что она легла спать, уснула и, наконец, проснулась, чувствуя себя спокойной и отдохнувшей.

В течение первых трех недель пациентка, подчиняясь этим инструкциям, шесть раз отпрашивалась с работы, шла в свою комнату и засыпала. Она спала от двух до трех часов, потом просыпалась и казалась отдохнувшей и спокойной. Несколько проверок показали, что в то время как она «спала», пациентка находилась в состоянии транса, но у нее не было нужного раппорта с автором.

На четвертой неделе была введена новая процедура. Она также приняла форму постгипнотического внушения, которое заключалось в том, что в определенный день, в определенный час у пациентки должна появиться сильная головная боль. Когда это произойдет, она должна противостоять приступу и продолжать работу до тех пор, пока будет в состоянии. Затем она должна спешно идти в свою комнату и выполнить первую серию внушений.

Эти инструкции были успешно выполнены. В час дня в указанный день, через три часа после того, как у нее началась головная боль, пациентка вернулась к работе во вполне удовлетворительном состоянии. Она жаловалась лишь на чувство ужасного голода, так как пропустила обед. В предыдущих случаях она часто хваталась за этот предлог, чтобы оправдать свою раздражительность. Таким образом, ей убедительно доказали эффективность гипнотического внушения и возможность хорошего терапевтического эффекта.

Неделю спустя в другом состоянии транса ей дали постгипнотические инструкции в определенное время вызвать у себя эмоциональное нарушение, которое часто предшествовало головной боли. Когда оно возникнет, она должна воспротивиться ему, следить за своим языком и давать ему волю только у себя в комнате и, наконец, вызвать у себя всеподавляющее желание уйти в свою комнату и лишь там отдаться этому эмоциональному расстройству. Там она должна следовать ранее внушенной процедуре. Женщина подчинилась всем командам и, проспав около трех часов, в хорошем расположении духа вернулась к работе.

В целый ряд терапевтических инструктивных трансов намеренно были включены два специальных сеанса, направленных на то, чтобы заставить субъекта поступать в соответствии с прежними инструкциями. Последующие состояния транса, в которых давались перечисленные выше внушения, были усилены ссылкой на экспериментально установленную степень выраженности постгипнотической индуцированной головной боли и эмоциональных расстройств и на выгоду выполнения инструкций. Кроме того, были предприняты усилия убедить ее в эффективности общей процедуры и желательности сразу же отдаваться на волю постгипнотических внушений.