Виктор Ефимов - Россия – альтернатива апокалипсису
Однако в тех регионах страны, где крепостного права не было и где самодурственное имперское чиновничество не особо «доставало» мужика, народ выработал иной тип застройки поселений. Для них характерны два качества.
Во-первых, жилище обеспечивает комфортную жизнь семьи нескольких взрослых поколений одним хозяйством.
Во-вторых, расположение соседних усадеб таково, чтобы соседи «не давили друг другу на психику», сохраняя при этом возможность быстрого обращения друг к другу по тем или иным хозяйственным или приятельским делам (достигалось это либо высокими заборами в случае плотной застройки либо удалением жилых домов друг от друга на расстояние порядка 50-100 метров и более в пределах поселения).
В качестве примера выше приведена фотография дома, сохраняемого в архитектурном заповеднике Кижи. Дом перенесён из деревни Ошевнево, где он был построен в 1876 для большой семьи крестьянина Нестора Максимовича Ошевнева.
Ещё один пример (фото ниже) — дом крестьянина-середняка, сохраняющийся в архитектурном заповеднике Малые Кореллы под Архангельском.
Оба дома в современном каталоге недвижимости именовались бы как «элитные коттеджи из отборных брёвен», хотя на момент постройки каждого из них они были, в общем-то, типичным жильём для больших семей типичных тружеников.
Даже дом бедняка той эпохи (например, дом бедняка Пятницына, сохраняемый в Кижах) жилой площадью порядка 50 кв. м (полная площадь порядка 100 кв. м) больше, чем 4-комнатная квартира «хрущёвка» в панельном доме одной из модификаций серии 1-335А2 — предел мечтаний многих в 1960-е — 1980-е гг. (такая квартира имеет общую площадь 60,4 кв. м при жилой площади около 44 кв. м). Это показатель того, что технико-технологический прогресс общества может сопровождаться массовым обеднением населения, хотя бедность и нищета, как и богатство имеют свой лик в каждую эпоху.
Дом бедняка Пятницына, сохраняемый в Кижах. Вам хотелось бы быть таким «бедняком»?
Дом серии 1-355А2. Вам бы хотелось быть «богачом» в таком доме?
Конечно, в наши дни нет необходимости под одну крышу с жилым домом (как это делалось на Севере до начала ХХ века) заводить все те хозяйственные постройки, которые были нужны семье в прошлом. Тем не менее, требования, сложившиеся в регионах, где не было крепостного права и определяющие размеры семейного дома и площадь приусадебного участка, обладают непреходящей значимостью в силу неизменности биологических и психологических потребностей людей. И именно они позволяют понять, чем отличается архитектурная парадигма ландшафтно-усадебной урбанизации от застройки поселений по господствующему ныне повсеместно принципу достижения наивысшей коммерческой отдачи с квадратного метра территории.
Даже дом бедняка той эпохи (например, дом бедняка Пятницына, сохраняемый в Кижах) жилой площадью порядка 50 кв. м (полная площадь порядка 100 кв. м) больше, чем 4-комнатная квартира «хрущёвка» в панельном доме.
С проблемой несовместимости задач достижения предельной коммерческой эффективности застройки и решения социальных проблем сталкиваются все страны. Так, в статье Т. Соляной, посвящённой семинару одного из ведущих европейских экспертов по жилищному строительству профессора Лондонской школы экономики Кристины Уайтхед, сообщается:
«Аналитики предупреждают, что эта мода (на дешёвое, запредельно коммерчески эффективное жильё. — Авт.) может дорого обойтись: в результате образуются целые районы некачественного жилья, которые со временем станут очередными «гарлемами». Но у застройщиков есть мощный заказчик — государство. Ему такие «конурки» выгодны: если их давать/продавать очередникам и льготникам, то можно и социальную норму в 18 кв. м на человека соблюсти, и отрапортовать о решении жилищных проблем. Довольны и получатели квартир: попробуйте объяснить офицеру, десяток лет проскитавшемуся по общежитиям, что его новенькая 60-метровая «трёшка» никуда не годится.
Стремление к дешевизне вызывает и другую тенденцию, с которой борются в развитых странах, — субурбанизацию, или расползание города по пригородам, что чревато ростом инфраструктурных проблем. Этому есть примеры в подмосковных новостройках, а ещё больше — в новостройках под Питером, когда дело даже не в том, что бурно растущему пригороду не хватает детсадов, школ, больниц и пожарных депо, а в том, что он оказывается «в чистом поле» ещё и в социокультурном смысле. В результате маргинализация жителей идёт ускоренными темпами — и вот вчера ещё чистенький пригород становится местом, где не рекомендуется выходить вечером на улицу.
Выход из этого биосферно-социального тупика возможен только на основе концепции ландшафтно-усадебной урбанизации. Но переход к ней подразумевает отказ от господствующего ныне античеловеческого принципа «население — экономический ресурс» — собственность «элиты» и космополитичной «суперэлиты» — к иному принципу «экономика — для блага каждого человека», выражающего этико-ноосферную обусловленность жизни глобальной цивилизации, и соответственно требует перестройки всей социально-экономической политики государства (включая финансовую), законодательства, системы стандартов.
Стремление к дешевизне вызывает субурбанизацию, или расползание города по пригородам, что чревато ростом инфраструктурных проблем.
Определившись в этих целях, можно сформулировать принципы ландшафтно-усадебной урбанизации регионального и общегосударственного масштаба. Для того, чтобы сказанное выше стало осуществимо, необходимо решение следующих задач:
● согласование водоохранных и заповедных зон с географией разработки месторождений полезных ископаемых;
● подчинение инфраструктур транспорта, энергетики и связи страны и регионов стратегии и режиму водоохранных и заповедных зон;
● привязка к транспортной инфраструктуре новых населённых пунктов, строительство которых должно быть осуществлено в соответствии с концепцией ландшафтно-усадебной урбанизации;
● по мере возможностей сельское хозяйство должно переводиться на технологии и организацию «пермакультуры». Исходный принцип «пермакультуры» состоит в целенаправленном формировании искусственных биоценозов, компонентами которых являются растения, грибы, животные, птица, рыба, которые могут быть использованы людьми в пищу и быть источниками сырья для некоторых отраслей обрабатывающей промышленности. Как сообщает один из основоположников пермакультуры — уже упоминаемый нами австрийский крестьянин Зепп Хольцер — её производственная отдача в расчёте на единицу площади и одного занятого выше, чем производственная отдача традиционного сельского хозяйства, основанного на производстве монокультур, локализованном в одном месте. При этом в пермакультуре, вследствие взаимного влияния друг на друга компонент искусственных биоценозов, может быть сведена к нулю потребность в химикатах сельскохозяйственного назначения, что ставит продукцию пермакультуры вне конкуренции с продукцией традиционного сельского хозяйства по показателям экологичности производства и полезности для здоровья людей. Это позволит исключить и производство продовольствия на основе генномодифицированных организмов. Соответственно в рационе подавляющего большинства населения страны в этом случае могут доминировать вкусные и полезные для здоровья продукты питания, производимые в регионах его проживания, а не фальсификаты пищи, оптимизированные для сохранения товарного вида после длительной транспортировки и хранения и в большей или меньшей мере опасные для здоровья.
По отношению к городам ландшафтно-усадебная урбанизация должна изменить облик большинства городов так, чтобы на смену городу типа «каменные джунгли» пришёл «город сад».
Кроме того переход к пермакультуре позволит восстановить природные биоценозы на территориях, где ныне осуществляется традиционная сельскохозяйственная деятельность, и тем самым улучшить состояние природной среды страны в целом.
Проектирование населённых пунктов с застройкой преимущественно ландшафтно-усадебного характера должно исходить из следующих принципов:
1. На первом этапе к ландшафту и инфраструктурам федерального и регионального уровня значимости привязываются зоны хозяйственной деятельности, зоны отдыха, жилые зоны.
2. В населённом пункте всё большей частью должно быть в пределах пешеходной доступности в течение не более получаса — часа; основной внутрипоселковый транспорт — велосипеды и самокаты, веломобили, в периоды заснеженности — лыжи (средства борьбы с гиподинамией должны быть интегрированы в образ жизни населения);
