Самые жестокие преступники. Психологические профили нацистов, диктаторов, сектантов и серийных убийц - Висенте Гарридо
Можно ли объяснить такое поведение как простые отклонения, как явление «несостоявшихся женщин», которые «предали» свой пол, традиционно ассоциирующийся с заботой о ближних и эмпатией? Можно ли просто назвать Кох монстром и не задумываться больше о ее злодеяниях?[29]
Не стоит торопиться с выводами, потому что история этой женщины также представляет собой банальный рассказ о жадности и краже, как и повествование о садистском насилии, совершенном в сговоре с ее мужем.
История воровства
С самого начала Ильза хотела обеспечить свое будущее; ее муж, Карл Кох, должен был стать пропуском в ту жизнь, о которой она мечтала, окруженную роскошью и комфортом, а их мог обеспечить только человек, обладающий властью в Третьем рейхе, благодаря поддержке Гиммлера и высокому положению в системе концентрационных лагерей. Дочь крестьян, она больше всего ненавидела бедность; Ильза приобретала вещи компульсивно и охотно наслаждалась всем, что могла заполучить почти без ограничений благодаря своему статусу жены коменданта Бухенвальда. Муж к тому же исполнял все ее прихоти: если Ильза хотела стать отличной наездницей, он построил для нее крытый манеж, где она могла маневрировать на своем коне, отражаясь в зеркалах, совершенствуя движения и укрепляя эго в качестве важной дамы нацистской иерархии.
Тем не менее это был брак, который она контролировала с самого начала. Ее сексуальное мастерство помогло ей привязать к себе Карла – человека, который видел в нацистском режиме исключительную возможность обогатиться, крадя как у государства, так и у заключенных. Даже по тем незначительным этическим стандартам, которые применялись к ответственным за лагеря, Карл Кох представлял собой угрозу: его роскошь и воровство были столь очевидны, что даже Гиммлер не мог его защитить, Кох стал первым и единственным комендантом концентрационного лагеря, казненным главным образом за воровство и за то, что опозорил дух свастики. Его произвольные преступления были второстепенны; в глазах его начальников в последние месяцы войны его позор был непростительным грехом, так как он воплощал тот тип офицера, который привел Германию к окончательному поражению.
В сознании Ильзы Кох
Наиболее точный и краткий способ создать психологический портрет Ильзы Кох – это поместить ее в литературный контекст. В выдающемся произведении Джозефа Конрада «Сердце тьмы» (1899) описывается потрясающее путешествие Марлоу в поисках человека по имени Курц – агента компании по торговле слоновой костью. По мнению начальников компании Курц сошел с ума и, хотя долгие годы он был самым успешным агентом, добывавшим больше всего слоновой кости и приносившим наибольшую прибыль, теперь он стал огромной проблемой, потому что превратился в нечто вроде короля в глубине джунглей, не слушающего голоса разума и обладающего огромной властью среди туземцев, которые убивают и грабят, подчиняясь Курцу с безусловным повиновением. В Бухенвальде Ильза действовала как Курц в джунглях. Она воспринимала себя королевой особого, закрытого и уникального мира, далекого от течения войны.
Марлоу, приблизившись к концу своего долгого пути по реке к поселению, где находился Курц, был поражен украшениями в виде бесчисленных пик, окружающих пристань, пока не понял, что эти украшения – человеческие головы, насаженные на верхушки деревьев. Черепа улыбались ему зловещими гримасами ужаса. Он достиг ада. И это именно то, что создала Ильза, многократно усиливая страдания, уже присущие лагерям смерти.
Чтобы понять Ильзу, нужно осознать три вещи. Во-первых, в Бухенвальде она обнаружила, что сексуальность может иметь другое измерение. Измены были лишь способом продолжать заниматься сексом в обход мужа, но когда новизна прошла, все стало повторением одного и того же. Это другое измерение – садизм, где секс может появляться лишь как средство для достижения удовольствия через полный контроль над другим. Читатель уже знаком с тем, что она сделала, не стоит углубляться, но есть аспект, который я хотел бы выделить.
Есть люди, с раннего возраста проявляющие садистские наклонности через жестокое обращение с животными или интенсивное издевательство над другими детьми (например, связывая их или неоднократно запугивая), но, по имеющимся данным, это не касается Ильзы, которая, насколько нам известно, имела вполне обычное прошлое[30]. Моя гипотеза заключается в том, что этот садизм смог проявиться только благодаря уникальным обстоятельствам, которые были идеальны для этого: обладание абсолютной властью (муж не был помехой, напротив, помогал ей) в месте, где пытки и убийства составляли часть системы.
Я убежден, что без этого специфического места и времени – лагерей уничтожения при режиме истребления – Ильза Кох оставалась бы в пределах своей второй ключевой черты личности: манипуляции или макиавеллизма. С юных лет Ильза не делает ничего иного, кроме как хитрит, лжет и притворяется. Для нее нацистская идеология – лишь лестница к осуществлению амбиций. Ей было бы все равно, какой расы или национальности заключенные. Как только они оказывались за решеткой и лишались всех прав, для Ильзы моральное отчуждение происходило мгновенно. Мы знаем, что такая дегуманизация была распространенным психологическим механизмом среди палачей и геноцидников[31], но в ее случае объективация человека не основывалась на традиционной нацистской рационализации, что узники – это враги немецкого народа. Ее действия объясняются абсолютным отсутствием эмпатии к тем, кто оказывался в ее власти. Доказательством этому служит тот факт, что она и ее муж без зазрения совести грабили собственный народ.
Следует также обратить внимание на ее отношения с детьми, которые практически прекратились, когда она стала Ведьмой Бухенвальда, или на ее отношения с любовниками, которых она использовала лишь для сексуального удовлетворения и возвышения собственного эго. Это приводит нас к третьей составляющей ее личности: психопатии, то есть неспособности устанавливать значимые или по-настоящему человеческие связи с окружающими. Единственный сын, который хотел ее увидеть, Уве, при встрече в тюрьме Айхах только напомнил ей о том, что она уже утратила. Ее будущее в тюрьме – это прежде всего унижение, невыносимая боль для человека, который когда-то обладал властью над огромным концлагерем.
Ее способность к манипуляциям – часть ее макиавеллизма – больше не сможет вывести ее из этой ситуации; ранее это удавалось, когда она каким-то чудом вызвала жалость у высокопоставленного американского офицера, но скандал положил конец ее надежде затеряться в послевоенной анонимности. Садистка, психопатка, макиавеллистка, Ильза Кох обладала абсолютной властью в течение нескольких лет и, сама того не желая, стала завершенным примером моральной деградации, которую нес нацистский режим, полностью разрушающий этические нормы цивилизованного общества.
