Тихое убийство. Инфекция как орудие преступления - Алексей Ракитин
Работы носили — признаем это без преувеличения! — чрезвычайный характер. Асфальтирование не прекращалось даже по ночам. Понятно, что этот трудовой порыв носил не спонтанный, а хорошо организованный характер. На снятие и вывоз грунта, укладку асфальта, санобработку построек были экстренно выделены большие фонды материальных ценностей, денежные средства, людские ресурсы, техника.
Межведомственное взаимодействие организовывал и курировал областной комитет КПСС, который в то время возглавлял Борис Николеавич Ельцин, будущий первый Президент Российской Федерации. Автор не испытывает особых иллюзий насчёт исторических заслуг этого человека и далёк от восторженных оценок роли КПСС в истории страны, но объективность требует признать тот трудовой подвиг, что свершился в те месяцы в Свердловске. Автор считает — и намерен доказать это — что город с миллионным населением стоял тогда на краю катастрофы с трудно предсказуемыми последствиями и то, что эта катастрофа не разразилась, является заслугой вполне конкретных людей, каждый из которых добросовестно исполнял долг на своём месте. И Ельцин, безусловно, в числе тех, кто эту катастрофу предотвратил.
В этом месте, пожалуй, имеет смысл сказать несколько слов о порядке захоронения трупов людей, умерших от сибиреязвенной инфекции.
Как отмечалось выше, порядок проведения посмертного вскрытия тел, был выработан на совещании 12 апреля. Там же и тогда же было принято решение предавать земле тела умерших на Восточном кладбище, расположенном на улице Шефской на северо-восточной окраине города.
Были принят подробный регламент того, как надлежит обращаться с телами умерших, в отношении которых подтверждён диагноз. Регламент этот оформили в виде отдельной инструкции для Областной СЭС и Горздравотдела от 12 апреля 1979 г под лаконичным названием «Порядок вскрытия и захоронения трупов людей, умерших от сибирской язвы».
Борис Николаевич Ельцин, занимавший весной 1979 г пост 1-го секретаря Свердловского обкома КПСС, принял самое деятельное участие в борьбе с «сепсисом 002».
Тело надлежало обернуть простынёй, смоченной 20 %-ным хлор-известковым молоком или 10 %-ным раствором 2/3 основной соли гипохлорита кальция, и поместить в гроб из плотно подогнанных досок (либо металлический), обитый изнутри клеёнкой. Поверх клеёнки перед укладыванием тела надлежало насыпать 10-сантиметровый слой хлорной извести, а после укладывания тела надлежало его засыпать хлорной известью со всех сторон, в т. ч. и сверху. После завершения всех этих действий и закрытия гроба, его открывание не допускалось.
Инструкция разрешала кремирование умерших, однако в то время крематория в Свердловске не существовало (он появился только в 1983 г.). В инструкции рассматривался также вариант захоронения в почве с высокостоящими грунтовыми водами. В таком случае алгоритм несколько усложнялся (надлежало помещать гроб в большой просмоленный ящик с крышкой и т. п.), но поскольку на Восточном кладбище грунт был глинистый и почвенные воды двигались в пластах с большой глубиной залегания, такого рода мероприятия не проводились. Все траурные мероприятия осуществлялись за счёт городского бюджета. Родственники умершего лишь передавали в морг 2 простыни и одежду.
В некоторых случаях родственникам разрешали через стекло в двери наблюдать за тем, как тело оборачивают простынями и помещают в гроб. Это было своего рода «прощание» без права приблизиться к телу. Но известны и иные воспоминания, согласно которым в автобус спецтранса выдавался уже заколоченный гроб без права его открытия. Т. е. родные и близкие умершего, строго говоря, даже не знали кого именно они везут.
Для захоронения умерших от сибирской язвы на Восточном кладбище была сформирована отдельная бригада рабочих. Очевидно, это было сделано для уменьшения риска разглашения информации об особом порядке обращения с телами. Строго говоря, кладбищенские рабочие не должны были ничего заподозрить — они не видели открытых гробов и ничего не знали об использовании антисептика. Однако в какой-то момент они почувствовали странность происходившего, по-видимому, их насторожило то, что они постоянно работают одним составом в одной части кладбища. Возможно, их смутила однотипность процедуры, а возможно, кто-то из них просто заговорил с родственниками умерших. Во всяком случае, в конце апреля с их стороны в адрес администрации кладбища были высказаны претензии, связанные с риском и недостаточностью его оплаты.
Ситуация достигла крайнего обострения после того, как от «сепсиса 002» скончался один из членов кладбищенской бригады, 38-летний Радик Валиахметов. Бригада была готова объявить забастовку, чего допустить, конечно же, было никак нельзя. Конфликт был урегулирован только после того, как администрация стала выплачивать рабочим премию в размере 300 % к стандартному тарифу.
Следует признать, что не только работники комбината ритуальных услуг испытывали в те дни волнения по поводу собственной безопасности. Нечто похожее происходило и на злосчастном ЗКИ, с той только разницей, что заводская администрация не имела возможности выплачивать громадные премии за возможный или предполагаемый риск. Высокая смертность рабочих, ощущение персоналом предприятия собственной незащищенности и отсутствие материального стимула для работы в опасных условиях вызвали волну недовольства и разного рода производственных конфликтов.
Работники стали увольняться с завода, а администрация, столкнувшись с таким поведением, принялась ставить разного рода препоны, например, у выразивших желание уволиться не принимали заявления об увольнении по собственному желанию, либо не подписывали обходной лист, задерживали окончательный расчёт, не выдавали трудовую книжку (один важнейший документов в условиях Советского времени, столь же важный, как паспорт и военный билет!) и т. п. Рабочие, видя такую волокиту, в долгу не оставались и зачастую просто уходили в длительные прогулы, уезжали из города и т. д.
Директор ЗКИ, Юрий Гусев, спустя три десятилетия вспоминал, что ситуация с оттоком персонала принял в апреле — мае катастрофический характер. Из общего числа занятых 2,2 тыс. человек одних только уволившихся оказалось порядка 700, а кроме них имелось некоторое количество ушедших в отпуска и прогулы. Свердловский горисполком поставил вопрос о закрытии предприятия и отправке работников в неоплачиваемые отпуска, чему администрация всячески противодействовала.
Ситуация резко обострилась после того, как в майские праздники умерли 4 рабочих ЗКИ. Когда выяснилось, что из числа умерших 3 работали в трубном цеху, последний закрыли на карантин и дезинфекцию, считая, что именно в его помещениях находится рассадник заразы. Но остальные подразделения завода продолжили работу.
Все люди, заболевшие сибирской язвой, так или иначе были связаны с Чкаловским районом на юге Свердловской области — это выяснилось довольно быстро, буквально в первые дни эпидемии. Хотя многие из заболевших проживали в других районах, тем не менее, их появление в Чкаловском районе под сомнение не ставилось (Например, Романов, первый умерший с
