Боль так приятна. Наука и культура болезненных удовольствий - Ли Коварт
Теперь настало время мозга. Мозли объясняет собравшимся, что на этом этапе сознание должно оценить, насколько опасна ситуация. Для этого оно «рассматривает все».
Его мозг задает себе вопрос: «Бывал ли я раньше в подобной ситуации?» Ну да, конечно, он уже ходил по бушу. Его мозг проверяет, есть ли воспоминания о похожих ощущениях в нижней части ноги при ходьбе в такой обстановке. Случалось ли такое раньше? Конечно! Маленькие царапины – неотъемлемая часть прогулки в саронге.
Доктор Уилл Гамильтон – психолог, специализирующийся на хронической боли. Он объясняет затруднительное положение Мозли мягким голосом, который отчетливо слышен по телефону:
– Ощущения передаются от ноги к спинному мозгу; эта информация поступает в головной мозг. – Гамильтон говорит, что в конце концов ощущения проникают в сознание Мозли. – Он знает, где находится это место на теле. Он также знает, что его тело делает в пространстве. Но затем он остается спокойным, у него как бы возникает ассоциативная цепочка: «В последний раз, когда я такое чувствовал, это была просто веточка, которая царапнула мою ногу, и что я собираюсь с этим делать? Не буду обращать на это внимание. Просто проигнорирую это и пойду дальше».
Мозли поступает именно так. Он игнорирует сигнал.
– Всю жизнь ты постоянно царапал ноги о ветки, – говорит Мозли, изображая собственный мозг. – Это неопасно.
При этом Мозли слегка трясет ногой, его организм доволен произведенной оценкой. Он продолжает прогулку, заходит в речку, чтобы быстро окунуться, выходит из воды и теряет сознание.
Именно так восточная коричневая змея – одна из самых ядовитых змей Австралии – чуть не убила всемирно известного исследователя боли, который даже не успел среагировать на укус.
– Яд восточной коричневой змеи активирует нервные волокна, – говорит Мозли; в момент укуса его мозг подвергся бомбардировке болевыми сигналами, но не воспринял эту боль как реальную угрозу – учитывая прошлый опыт и ожидания от этой прогулки, мозг Мозли посчитал, что эта боль возникла из-за царапины от маленькой веточки, а не от укуса ядовитой змеи.
Ученый чудом выжил.
Шесть месяцев спустя, во время прогулки с друзьями, он что-то задел ногой. И тут Мозли почувствовал боль.
– Это была настоящая агония, – говорит он. – По моей ноге как будто ударили раскаленной кочергой.
В этот раз он корчился в судорогах и после потерял сознание. Как и тогда, нервные волокна передали в мозг сообщение об остром болевом ощущении.
– Это ощущение поднимается к позвоночнику, а тот сообщает: «Да, передайте этот сигнал дальше», – говорит Гамильтон. – Оно попадает в сознание. Это есть и в памяти его тела. Мозг постоянно каталогизирует ощущения и угрозы, и мы возвращаемся к уже пережитым событиям, чтобы принять новое решение – как сознательно, так и подсознательно. В итоге мозг Мозли получает сообщение о появлении небольшой царапины на внешней стороне ноги. Его мозг оценивает ситуацию. Что происходит в данный момент? Ничего не напоминает? Мозг Мозли получает сообщение о том, что он что-то задел внешней стороной ноги во время прогулки по бушу. Его мозг распознает этот сценарий, и, поскольку он извлек урок из прошлого опыта, то его тело падает наземь, как мешок с картошкой. Болевая система сказала: «Давайте подстрахуемся». После чего выставила по десятибалльной шкале боли наивысший балл, – продолжает Гамильтон. – Его тело впало в ступор от того, что он просто поцарапался.
Во втором случае он не получил серьезной травмы ноги, это было просто очень яркое воспоминание о прошлом опыте.
– Воспоминания, ассоциации с болью и ее контекст диктуют нам, насколько сильную боль мы на самом деле испытываем. – добавляет доктор.
Мозг, наш бедный мозг, всегда пытается обеспечить нам безопасность, несмотря на ограниченные сенсорные данные. Гамильтон говорит, что обычно люди оценивают повреждение тканей эквивалентно субъективному ощущению боли и ее интенсивности. Но в таких случаях, как у Мозли, а также у пациентов с хронической болью и некоторыми травмами это может быть не так. Оказывается, существует целое море факторов, влияющих на ощущение боли, и повреждение кожи – лишь один из них.
Гамильтон продолжает рассказ о боли в ровном темпе, и я слышу, как он время от времени тихонько постукивает по клавиатуре, когда упоминает то или иное имя, проверяя факты по ходу дела. Он харизматичный гений, с которым легко разговаривать, у него мягкий, спокойный голос, который становится ярче, когда на его губах появляется намек на улыбку. Я представляю, что он был бы удивительно хорош в гипнозе, когда он задумчиво отвечает на мои вопросы. Он просит меня представить себе схематично человека, который порезал палец.
Когда нож соскальзывает и происходит порез, на месте травмы остается какое-то количество поврежденных тканей, объясняет он. Мозг должен знать об этом, но, когда сигнал доходит до соединения со спинным мозгом, он конкурирует со всеми близлежащими стимулами в этой конкретной области тела, чтобы решить, стоит ли ему прокладывать путь наверх. То есть к головному мозгу. Такие вещи, как вибрация, температура и давление, влияют на то, как спинной мозг оценивает важность сообщения.
(Именно поэтому имеет смысл потереть большой палец после того, как вы случайно ударились им о дверь; это заставляет сигналы от травмы конкурировать с сигналами от растирания, по факту заглушая и уменьшая боль.) По мере того как сигнал проходит к спинному мозгу, он должен миновать несколько разных пунктов, которые функционируют как арбитры релевантности. Теория контрольных пунктов боли (болевого гейтинга) основана на химических механизмах, которые повышают или понижают голос болевых сигналов. Гамильтон описывает это как «тормозной контроль сверху», который в основном говорит: «Нет, это не актуально» или «Расскажите нам об этом как можно больше». Но зачем мозгу игнорировать сигнал? Отчасти это эволюционно выгодно: если вас укусил за ногу тигр, то информация о выживании при этой травме не так уж актуальна, пока тигр все еще вас ест. Так что механизм подавления болевого сигнала нужен, чтобы вы могли выбраться оттуда, и только когда это действительно становится актуально (зафиксировать ногу и не использовать ее в течение пары недель), когда вы вне опасности, на боль стоит обратить внимание.
Болевой гейтинг, таким образом, позволяет распределять сигналы, и они сортируются «вверх» или «вниз» по разным критериям. Гамильтон объясняет, что существуют химические и психологические критерии, а также критерии на уровне спинного мозга.
Теория болевого гейтинга отвечает на вопрос: как организм определяет, что ему грозит опасность?
– Некоторые из таких гейтов связаны с организмом в целом, но также и с уровнем угрозы для человека, – говорит Гамильтон. – В принципе насколько вам угрожает информация? Насколько вы должны обращать на нее внимание? Представьте,
