Динамика бессознательного - Карл Густав Юнг
[51] Подобный взгляд на мироздание известен давно. От каждого вокруг мы слышим о «бурной юности», уступающей место «спокойствию старости». Мы говорим об «укоренившемся убеждении» после «борьбы с сомнениями», об «облегчении внутреннего напряжения» и т. п. Все это примеры непроизвольного декларирования энергетической точки зрения, разделяемого всеми и каждым. Разумеется, для ученого-психолога такая практика не представляет интереса до тех пор, пока он не испытывает потребности в оценке психологических ценностей, тогда как для физиологической психологии данная проблема вообще не возникает. Психиатрия, в противоположность психологии, носит сугубо описательный характер и до недавнего времени совсем не занималась психологической каузальностью, фактически даже ее отрицала. Но вот аналитическая психология была обязана учитывать энергетическую точку зрения, поскольку каузально-механистический метод фрейдовского психоанализа не удовлетворял стремление по достоинству оценить психологические ценности. Для своего объяснения ценность нуждается в количественном выражении, а качественные понятия наподобие сексуальности не могут послужить адекватной заменой. Качественное понятие всегда будет описанием объекта, субстанции, тогда как количественное выражение характеризует отношения интенсивности (но никогда – саму субстанцию или объект). Качественное понятие, которое не обозначает субстанцию, объект или некий факт, представляет собой более или менее произвольное исключение из правила и как таковое, по моему мнению, должно считаться качественным, гипостазированным понятием энергии. Научное каузальное объяснение порой требует допущений такого рода, но к ним не следует прибегать только ради того, чтобы сделать энергетическую точку зрения излишней. То же самое справедливо в отношении теории энергии, которая временами склонна отрицать субстанцию, чтобы стать чисто телеологической или чисто финалистской. Замещать понятие энергии качественным понятием недопустимо, поскольку перед нами на самом деле всего-навсего уточнение энергии, фактически сила. В биологии это был бы витализм, в психологии – сексуализм (Фрейд) или какой-то другой «-изм», если возможно показать, что в этом случае энергия психического как целого сводится к одной определенной силе или влечению. Но влечения, как мы показали, суть особые разновидности энергии. Последняя включает влечения в более высокое по степени обобщения понятие, которое не может выражать собою ничего другого, кроме отношений между психологическими ценностями.
D. Энергетизм и динамизм
[52] Сказанное выше относится к чистому понятию энергии. Понятие энергии, подобно его корреляту, понятию времени, является, с одной стороны, непосредственно данной, априорной, интуитивной идеей[55], а с другой стороны – конкретным, прикладным, или эмпирическим, понятием, извлекаемым из опыта, подобно всем научным объяснительным понятиям[56]. Прикладное понятие энергии всегда связано с поведением сил, с субстанциями в движении, ведь энергия доступна опыту лишь через наблюдение движущихся тел. Поэтому на практике мы говорим об электрической энергии и тому подобном, как если бы энергия была конкретной силой. Такое слияние прикладного, или эмпирического, понятия с интуитивным представлением о событии приводит к постоянной путанице, когда «энергию» смешивают с «силой». Аналогичным образом психологическое понятие энергии – не чистое понятие, а конкретное и прикладное, которое является нам в облике сексуальной, витальной, душевной, моральной и т. д. «энергии». Иными словами, она принимает форму влечения, явная динамическая природа которого обусловливает возможность провести концептуальную параллель с физическими силами.
[53] Применение чистого понятия к материалу опыта с необходимостью влечет за собой конкретизацию или визуализацию этого понятия, вследствие чего возникает ощущение, будто постулируется некая субстанция. Так обстоит дело, например, с понятием эфира в физике: несмотря на то что это именно понятие, эфир трактуется таким образом, словно он является субстанцией. Подобное смешение неизбежно, поскольку мы не в состоянии воображать количество, если оно не будет количеством чего-либо. Это что-либо есть субстанция. Следовательно, всякое прикладное понятие непременно гипостазируется, даже вопреки нашему желанию, хотя нельзя забывать, что на самом деле перед нами по-прежнему понятие.
[54] Я предложил обозначать понятие энергии, употребляемое в аналитической психологии, словом «либидо». Возможно, выбор этого термина в некоторых отношениях не является идеальным, но тем не менее, на мой взгляд, такой выбор обоснован хотя бы соображениями исторической справедливости. Фрейд первым проследил до логического предела эти реально существующие динамические психологические взаимоотношения и представил их целостно, использовав для этого удобный термин «либидо», пускай со специфически сексуальным значением, в соответствии со своей исходной отправной точкой, то есть с сексуальностью. Одновременно с «либидо» Фрейд употреблял понятия «влечение», «инстинкт» (например, «инстинкты эго») и «психическая энергия». Поскольку сам Фрейд ограничивался почти исключительно изучением сексуальности и ее разнообразных проявлений в психике, сексуальное определение энергии как специфической движущей силы было вполне достаточным для его целей. Но в общей психологической теории невозможно все сводить исключительно к сексуальной энергии, то есть к одному специфическому влечению, невозможно отталкиваться от единственного объяснительного принципа, ибо трансформация психической энергии несводима к сексуальной динамике. Сексуальная динамика – лишь частный случай в общем поле психического. Никто не отрицает ее существование, но важно отвести ей правильное место.
[55] Поскольку, из-за конкретности нашего мышления, прикладное понятие энергии тотчас же гипостазируется в облике психических сил (влечений, аффектов и прочих динамических процессов), конкретный характер энергии получает, на мой взгляд, надлежащее выражение в термине «либидо». Сходные понятия всегда использовали обозначения подобного рода: возьмем, например, шопенгауэровскую «волю», ὁρμή[57] Аристотеля, платоновский Эрос, «любовь и ненависть начал» у Эмпедокла или бергсоновский elan vital[58]. У этих понятий я заимствовал лишь конкретный характер термина, а не определение понятия. Отсутствие этого объяснения в моей более ранней книге и привело к многочисленным недоразумениям, скажем, к обвинению в том, что я выстроил своего рода виталистическую концепцию.
[56] Я не вкладываю никакого специфически сексуального содержания в слово «либидо»[59], но ничуть не отрицаю существование сексуальной и прочей динамики, например, динамики утоления голода и т. п. Еще в 1912 году я указывал, что моя концепция общего жизненного инстинкта, именуемого либидо, заняла место «психической энергии», о которой я рассуждал в «Психологии раннего слабоумия». Впрочем, признаю, что допустил тогда важную оплошность, описал новое понятие лишь в его психологической конкретности и оставил без внимания метафизическую его сторону, которая и является предметом настоящего обсуждения. Но, трактуя понятие либидо в его сугубо конкретной форме, я обращался с ним так, как если бы оно было гипостазировано. Тем самым, увы, я создал повод для недоразумений, о чем глубоко сожалею. Поэтому я предельно откровенно заявил в своей «Теории психоанализа»[60], опубликованной в 1913 году, что «понятие либидо, которым мы оперируем, не просто обозначает нечто неконкретное или непознаваемое; это абсолютный Икс, чистейшая гипотеза,