Вильгельм Райх - Сексуальная революция.
Теперь уже больше нельзя отрицать существования детской и подростковой сексуальности. Раньше это было возможно. Теперь говорят о стопроцентном отвлечении, но это лишь старое в новом обличье. Залкинду даже не пришло в голову спросить, почему церковь не допускает половой жизни детей. Он и не задумался о том, что если хочет сформулировать правила воспитания, то должен сначала обосновать, почему он представляет ту же точку зрения, что и реакционный воспитатель. Ему представляется нечто вроде такого обоснования, когда он рассматривает половую жизнь и коллективизм как противоположности. Он хочет исключить сексуальность в интересах коллективизма.
"Раннему половому влечению подвержены главным образом одичавшие, одинокие дети, те дети, которые лишены активной живой связи с ровесниками, которые слишком часто остаются предоставленными самим себе…", что, по мнению Залкинда, приводит к слишком ранней половой зрелости.
Все это общие слова, проникнутые невежеством. Ведь что такое "ранняя зрелость"? Следует ли говорить о ранней зрелости применительно к онанирующему 4-летнему ребенку? Можно ли говорить о ранней зрелости, когда самоудовлетворяется 13 — 15-летний подросток, переживающий пору полового созревания? Можно ли говорить о ранней зрелости, если он рано или поздно начинает желать полового акта?
Залкинды с их неконкретной, лозунговой аргументацией лишь доказывают, что они не способны спуститься из сфер абстрактной этики в реальность жизни детей и подростков. И, конечно, были правы те пионервожатые, которые обращали внимание на просвещение в своих отрядах, видя нездоровые сексуальные явления и понимая, что причина возникновения так называемых "сексуальных проблем" не в недостатке «коллективизма», а наоборот, невыясненность проблем половой жизни детей, порождаемая, в частности, воззрениями Залкинда, и является наиболее существенной причиной «сбоев» в жизни коллектива.
Никогда нельзя обосновать коллективизм, зиждущийся на полном подавлении половой жизни, чем-либо иным, кроме доводов авторитарного характера. По мнению Залкинда, "непрерывный контроль со стороны коллектива над сексуальным и другим поведением детей должен быть основой здорового полового развития". Заметим при этом, что «здоровый» означает "лишенный сексуальности". Залкинд хочет достичь торжества этой "пионерской этики" с помощью "умелой организации работы".
Давайте наконец конкретно представим то, что нам предлагается. Как долго должны работать подростки? Непрерывно? Значит, и ночью? Последнее, очевидно, необходимо для того, чтобы они, лежа в постели, не касались половых органов. А должны ли мы во время игр детей и подростков осуществлять "непрерывный контроль коллектива", чтобы дети не влюбились, чтобы не начались "любовные приключения"? Залкинд говорит о «детях» 13–16 лет. А это ведь подростки, переживающие половое созревание! Почему же эти «дети» не должны влюбляться и позволять себе "любовные приключения"? Потому ли, что это вредит коллективизму? Или потому, что залкинды не могут наблюдать за ними?
Берлинские комсомольцы во время дискуссионных вечеров установили как неопровержимую истину, что группы распадаются именно в том случае, если в них слишком мало девушек, а сохраняются как раз тогда, когда в них примерно поровну юношей и девушек. Уж не потому ли, что они осуществляют "непрерывный контроль коллектива" и не допускают возникновения "ненужных любовных приключений"? Или все же потому, что партнеры находят друг друга и любовная жизнь перестает быть проблемой, мешающей коллективу? Залкинды договариваются до нелепостей, потому что они не отличают нарушенную любовную жизнь от ненарушенной, потому что они не видят: именно препятствия любовной жизни и создают одичание, так как сексуальное влечение никогда не может быть убито. Это делает совершенно невозможным и сотрудничество в коллективе. Как же сухо и бюрократически звучат нижеследующие слова, сколько в них враждебности к жизни:
"Активный коллективизм — лучшее средство воспитания чувства сексуального равенства, ведь товарищ по труду не вызывает ненужных мыслей любовного характера. На это не остается ни лишних сил, ни свободного времени".
Что означает в данном контексте "сексуальное равенство"? Мы пропагандируем равноправие между полами, мы боремся против политической реакции, используя в этой борьбе идеологию сексуальной свободы. Залкинды пропагандируют "равенство между полами" при недозволенности любовной жизни. Они делают то же самое, что и некий руководитель католической молодежи, с той лишь разницей, что они не отрицают, еще не отрицают совместного воспитания представителей обоего пола.[25] Но именно из-за этого они доходят до абсурда. Конкретно речь идет вот о чем: что нам делать, если юноша и девушка сделали вместе важную политическую или организационную работу и влюбились друг в друга? Как же быть? Осуществлять контроль со стороны коллектива или «задушить» влюбленность в процессе дальнейшей работы? Или с помощью воздержания осуществить сексуальное равенство? И это в таком возрасте, который сам Залкинд называет "серьезнейшей стадией детского развития — стадией созревания половых влечений". Сколько же лжи и лицемерия оказывается после всего сказанного в следующих словах:
"Полное взаимное доверие и взаимное уважение, полная взаимная откровенность — таково главное условие, без которого в пионерском отряде невозможна здоровая система воспитания".
Как могут пионеры питать взаимное доверие друг к другу и к своему руководителю, если их не понимают, когда заходит речь об одном из самых важных для них вопросов?
"Ребенок в пионерском возрасте знает о половом вопросе довольно много, даже слишком уж много (в соответствии с пропагандируемым Залкиндом "сексуальным оздоровлением детей"), но он знает не то и не так, что и как было бы необходимо знать. Вожатый не должен замалчивать эту путаницу, он должен говорить. Но как?"
Итак, как же должен говорить пионервожатый? Мы в напряженном ожидании. И вот что мы узнаем буквально в следующих строчках:
"Во всяком случае, он не должен читать детям лекций о половом вопросе. Более того, он вообще не может говорить с детьми специально на сексуальные темы".
Значит, с детьми можно вести беседы только в связи с социальными и политическими вопросами? Это было бы верно, но как бы не так. Дальше он пишет:
"При тщательном наблюдении можно заметить у отдельных детей склонность к онанизму". (У «отдельных» детей, только в возрасте от 13 до 16 лет, то есть на стадии созревания половых влечений! Только при "тщательном наблюдении"!)
Далее Залкинд рекомендует следующее:
"Здесь необходима величайшая осторожность со стороны вожатого, так как дети особенно чувствительно (Правильно. — В. Р.) реагируют на попытки бороться с такими их вредными привычками… "
"В любом случае вмешательство вожатого непосредственно в сексуальную сферу ребенка разрешается только при условии, если он прежде получил педологическую и педагогическую подготовку по этой проблеме". (У кого? И какую? Заключается ли эта подготовка в формировании представления о том, что онанизм — вредная привычка?)
"Открытое массовое обсуждение таких недоразумений всем отрядом под руководством вожатого совершенно недопустимо. С делом надо покончить в зародыше один на один (С каким делом? Со «скандалом» из-за того, что дети занимаются онанизмом?), причем можно опираться на лучших активистов, в сексуальной безупречности которых нет оснований сомневаться". Вот как, по мнению нашего немецкого ханжи, должна выглядеть "полная взаимная откровенность"!
Педагоги типа Залкинда капитулируют перед громадными трудностями, которые возникают сразу же, стоит только разумно и научно подойти к вопросу о половой жизни детей и подростков. Нельзя просвещать детей и подростков, одновременно запрещая им сексуальные игры и онанизм. От них нельзя утаивать правду о функции сексуального удовлетворения. Можно говорить только правду и предоставить жизнь ее свободному ходу. Сексуальная потенция, телесная бодрость и красота должны стать постоянными идеалами движения за свободу. Революции не требуется рабочий вол, ей нужен бык, ей не нужен каплун, ей требуется петух. Люди достаточно долго были волами. Кастраты не являются борцами за дело свободы.
4. И снова вопрос беспризорности
Русской революции пришлось бороться не только против последствий гражданской войны, голода, моральной деградации, доставшейся в наследство от царизма. Очень серьезная проблема огромного масштаба стояла перед советской властью. Это была детская беспризорность. Чтобы справиться с этой проблемой, революционная власть не располагала достаточным количеством образованных, прежде всего имеющих настоящую сексологическую подготовку педагогов. Да и чиновники от педагогики с душами кастратов препятствовали, подобно колодкам на ногах прыгуна, движению революции. Конечным результатом невыясненности проблемы сексуального бунта детей явилось обострение вопроса беспризорности в 1935 г.
