Воспоминание о жизни после жизни. Жизнь между жизнями. История личностной трансформации - Майкл Ньютон
Сеанс Моники подходил к концу:
Скотт: Я бы хотел задать вашему Совету несколько ваших личных вопросов. Какая цель должна быть достигнута в результате ваших прошлых собственнических отношений?
Моника: Больше сценариев для прощения.
Скотт: Какие уроки вы должны извлечь из ваших отношений с Джереми в этой жизни?
Моника: Гм, почувствовать, что значит не быть прощенным. Это значит побывать в чужой шкуре! Джереми очень близкая родственная душа. Он не главная моя родственная душа, но очень близок мне.
Скотт: Поступают ли какие-то предложения от Совета или Зио-на относительно того, что вы можете реально сделать сейчас в жизни, чтобы двигаться вперед?
Моника: Мне даны уши, чтобы слушать, слышать, обращать внимание.
Скотт: Можете ли вы предпринять какие-нибудь действия?
Моника: Меня будут направлять в действиях, так же как меня направили сюда, к вам.
Когда сеанс закончился, Монике был предложен на прощание подарок:
Скотт: Еще раз посмотрите вокруг, не пропустили ли мы чего-нибудь.
Моника: Мое чувство ностальгии уменьшилась в результате коррекции и настройки энергий. Они регулируют меня, чтобы оно так сильно не воздействовало на меня.
Скотт: Кто этим занимается?
Моника: Два целительных работника. Они мне не чужие, но я не чувствую, что они столь же близки мне, как члены моей группы душ. Это дано мне, чтобы поощрить мое продвижение к той самой работе, к которой я стремлюсь сама.
Скотт: И как вы это ощущаете?
Моника: Я ощущаю это в солнечном сплетении, вот здесь. Ностальгия — это острое желание просто быть дома. Как после тяжелого рабочего дня: «Я хочу добраться до дома — ив постель!» — вот такого рода чувство. Но только я не могу по-настоящему отправиться домой с Земли в духовный дом.
Скотт: Как это связано с вашими попытками покончить с жизнью? Моника: Это свойство духа предпочитать дом.
Скотт: Значит, они что-то с вами делают, вызывают какие-то чувства?
Моника: Я вижу, как они действительно перемещают энергию моей ауры вокруг. Они примешивают розовый цвет к моему белому и голубому, создавая бледно-лиловый. В это время я чувствую ослабление потребности стремиться домой[135].
Скотт: Какое благословение. Расслабьтесь, дышите, не торопитесь. Только скажите мне, когда будете готовы продолжить.
Моника: Я уже готова!
Три года прошло после сеанса, и Моника по-прежнему живет, работает, растет. Время от времени она борется, но больше не чувствует себя одинокой. Она в восторге от своей новой роли бабушки. Она продолжает слушать и практиковать прощение насколько может. Вот как она пишет о некоторых своих озарениях, полученных из опыта «жизни между жизнями»:
«Я полагаю, что отчаяние, приведшее меня к двум попыткам самоубийства и мыслям о другой попытке, можно назвать «ностальгией» — болезненной тоской по дому. Но мой сеанс LBL показал мне, что я дома. Земля — настоящий дом, но она лишь расширение небесного класса. Здесь нет оценок — мы просто получаем опыт.
Жизнь больше не подавляет меня. В действительности, мои мысли о самоубийстве изменились. Теперь я думаю, что было бы мудрее прожить до девяноста лет, чтобы в одной жизни прожить две».
29. Я ЗНАЮ, ЧТО ИДУ В АД
Тина Зион
(Форт Уэйн, Индиана),
сертифицированный гипнотерапевт,
писатель, психолог-консультант,
интуит.
Этот случай иллюстрирует, как религиозное учение может повлиять на убеждения человека в отношении жизни и смерти. То, чему нас учат в детстве, остается с нами на всю жизнь. Основанные на страхе убеждения могут оказаться изнуряющим грузом. Эми пронесла груз проклятия через всю жизнь, и это имело тяжелые последствия для нее. Страх ада обычен для людей, выросших в некоторых религиозных структурах, и даже для тех, кто находится за их пределами. Как покажет данный случай, ад — это концепция земных учений, не находящая подтверждения в опыте мира духа.
Появившись впервые в моем офисе, Эми сказала тихим голосом: «Я знаю, что я попаду в ад».
Я удивилась, услышав это от нее. Несмотря на такое заявление, Эми не имела каких-то особых целей в сеансе LBL — лишь любопытство. Она была совершенно уверена в том, что осуждена быть в аду, и я понял, что она уже покорилась своей судьбе. Эмми сказала, что в глубине своей души знает, что будет вечно пребывать в аду.
С самого детства Эми со своей семьей посещала маленькую независимую фундаментальную христианскую церковь. Теперь, когда Эми исполнилось двадцать шесть лет, ее священник и семья убедили ее в том, что она грешница и пойдет в ад. Описывая свою церковную жизнь, она призналась, что еще не крещена в своей церкви, ибо была признана недостойной крещения. Даже в день ее свадьбы ее собственный священник отказался венчать молодоженов. Ей пришлось нанимать священника из другой церкви. Когда я спросила о причинах, Эми тихо сказала, что она не христианка, потому что не была крещена. У Эми нет никакой надежды когда-либо в будущем соответствовать стандартам ее церкви и священника.
Эта молодая женщина так описывала свое тяжелое бремя вины, стыда и ответственности, которое она несет в себе:
«Я мучаюсь из-за двух людей, потому что они отправились в ад из-за меня. Я виновата, потому что не читала им Библию и не внесла свой вклад в то, чтобы привести их к Христу прежде, чем они умерли. Мне всегда говорили, что мой долг — рассказывать людям о Библии и учить их. Мы обязаны делать это для других».
Когда я попросила Эми объяснить это подробнее, она продолжила:
«Одно время священник использовал меня как пример: он указывал на меня всем и каждому в церкви. Когда мне было четырнадцать лет, мы с кузиной проводили время с одним парнем. Он был классный, двадцати трех лет, и катался на мотоцикле. Так вот, мы тусовались с ним. Но неожиданно он умер. Священник сообщил во всеуслышание, что мне следовало рассказывать ему о Христе и читать ему Библию. Он сказал, что у нас в жизни был один лишь шанс совершить правильный поступок в отношении него. Других шансов не будет. Я выбежала из церкви вся в слезах. Я знала, что по моей вине этот парень отправился не на небеса, потому что я не нашла времени рассказать ему об Иисусе».
Дома мать Эми поддержала мнение священника и еще больше отяготила эту изнуряющую ношу стыда и вины по поводу
