Анна Фрейд - Теория и практика детского психоанализа

Я верю, что существует множество случаев, где аналитик настолько мудр, чтобы удовлетвориться частичным успехом, не настаивая на последующем лечении. Дальнейшее и углубленное вовлечение в этот перенос может в значительной мере усилить все тревоги, описанные выше, и опять же привести к сокращению лечения из-за подростковой реакции.

Защита с помощью регрессии. Чем больше тревога, вызванная объектными связями, тем более элементарна и примитивна защитная деятельность, используемая подростковым эго. Так, при экстремальной тревоге отношения с объектным миром могут сократиться до эмоционального состояния, известного как «первичная идентификация» с объектами. Это решение, с которым мы знакомы по психическим заболеваниям, приводит к регрессивным изменениям всех частей личности, то есть как в эго, так и в организации либидо. Границы эго в этом случае раскрыты для частичного соединения с объектом. Это вызывает разительные перемены в привычках, установках подростка, даже в его внешнем виде. Его подверженность влиянию других сменяется в ходе этого превращения скорее установкой на себя (то есть его идентификациями), чем утечкой либидо. На сцене вместе с этими идентификациями доминируют проекции и создают обмен между ним и объектом, который откликается эхом в наиболее важных функциях эго. Так, например, деление на внешний и внутренний мир (то есть познание реальности) временно останавливается, и в клинической картине остановка функционирования эго проявляется как состояние замешательства.

Регресс такого рода может принести временное облегчение эго, освобождая эдиповы (и многие из доэдиповых) фантазии из либидозного катексиса, но это уменьшение тревоги не может быть продолжительным. Другая и более глубокая тревога скоро займет ее место, тревога, которую я охарактеризовала ранее как страх эмоционального поражения и сопутствующий ему страх потери своей идентичности.

Там, где защиты от эдиповых и доэдиповых объектов не достигают цели, возникает клиническая картина, которая более всего напоминает психические заболевания.

«Аскетичный» подросток. Одного из таких «аскетичных» подростков я описала как борющегося против всех импульсов, эдиповых и доэдиповых, сексуальных и агрессивных, доводящих защиту даже до физиологических потребностей, таких, как сон, еда, телесный комфорт. Мне кажется, такая позиция характеризует реакцию эго, ведомого слепым страхом перед чрезмерным напором ид; тревогой, которая не позволяет отличить здоровое удовлетворение от болезненного, этически допустимое от запретного. Подросток ведет тотальную войну против получения удовольствия как такового. Соответственно, большинство нормальных инстинктивных процессов и потребностей в удовлетворении смешиваются и парализуются. Согласно клиническим наблюдениям, подростковый аскетизм является, к счастью, временным явлением. Для наблюдателя-аналитика это дает неоспоримое доказательство силы защит, то есть той степени, в которой нормальное, здоровое влечение открыто для деформирующего действия эго.

В целом аналитическое лечение аскетического типа не представляет особых трудностей, как того можно было бы ожидать. Возможно, у этих индивидов защита от импульсов настолько сильна, что они могут позволить себе некоторые объектные отношения с аналитиком и таким образом установить перенос.

«Бескомпромиссный» подросток. Другой, такого же рода патологический, тип лучше всего может быть охарактеризован как «бескомпромиссный». Термин в этом случае отсылает к хорошо известной непоколебимой позиции, занимаемой многими молодыми людьми, которые отстаивают свои идеи, отказываясь уступать более практичным и реалистичным установкам взрослых, и гордятся своими моральными и эстетическими принципами. Для таких подростков «компромисс», которого они всячески пытаются избежать, включает, такие существенные процессы, как «сотрудничество» с импульсами, объединение противоположных стремлений, ослабление давления ид вмешательством эго. Один подросток, которого я наблюдала во время анализа, делал все для достижения невозможной цели: предотвратить любую интерференцию ума и тела, активности и пассивности, любви и ненависти, реальности и фантазии, внешних требований и внутренних, короче — его эго и ид.

В анализе защита проявлялась как сильное сопротивление любому «лечению», — идея, которую он презирал, несмотря на сильное страдание. Он прекрасно понимал, что психическое здоровье по крайней мере отчасти основано на гармонии, то есть на очень компромиссных решениях, которых он пытался избежать.

В процессе рассмотрения подросткового возраста кажется, что легче описать его патологические проявления, чем нормальные процессы. Однако есть, по крайней мере, два момента, полезные для его определения:

(1) подростковый возраст по своей сути есть прерывание мирного роста; (2) ненормально, если в течение подросткового периода сохраняется достигнутое ранее равновесие. Приняв за норму дисгармонию психического развития в подростковом возрасте, мы тем самым добились лучшего понимания этого возраста. Мы увидели, что баталии между эго и ид по сути являются позитивными попытками восстановления мира и гармонии в душе. Защитные меры, принятые либо против импульсов, либо против объектного катексиса, начинают казаться законными и естественными. Если они вызывают патологический результат, то это происходит не из-за их зловредной природы, а потому что они передозированы, утрированы или использованы изолированно. Действительно, как это описано выше, каждый из патологических типов подросткового развития также представляет потенциально полезный способ обретения вновь душевного равновесия; является нормальным, если он соединен с другими защитами и если умеренно выражен.

Можно объяснить это более подробно: я считаю, что для подростка нормально вести себя достаточно длительное время несоответствующим и непредсказуемым образом; бороться с влечениями и в то же время принимать их, противостоять и поддаваться им; любить родителей и ненавидеть их, восставать против них и зависеть от них; глубоко стыдиться посвящать свою мать во все свои дела и жаждать разговоров с ней по душам; успешно идентифицироваться с другими, пока идет неустанный поиск своей собственно идентичности; быть более идеалистичным, артистичным, искренним и бескорыстным, чем когда-либо в дальнейшем, но и наоборот, эгоистичным, самодовольным, расчетливым. Такие колебания между крайними противоположностями были бы расценены как стопроцентно патологические в любой другой период жизни. В этот же период они могут означать не более чем взрослую структуру личности, которой нужно длительное время для формирования, когда эго индивида не прекращает экспериментировать. И не нужно спешить подавлять возможности. Если временные решения кажутся окружающим ненормальными, они, однако, не совсем таковы и менее ненормальны, чем поспешные решения, принятые в других случаях для одностороннего подавления, восстания или борьбы или ухода в себя, регрессии, аскетизма, которые ответственны за действительно патологическое развитие, описанное выше.

Поскольку подросток остается непоследовательным и непредсказуемым в своем поведении, он может испытывать страдание, но, как мне кажется, он не нуждается в лечении. Я думаю, что ему нужно дать время и возможность выработать свое собственное решение. Скорее его родители нуждаются в помощи и консультировании, чтобы стать более терпимыми к нему. В жизни редко встречаются ситуации, с которыми справиться труднее, чем подростку в период борьбы за освобождение и независимость.

В этой статье я рассмотрела и подытожила некоторые из основных работ по подростковому периоду, так же как и свои собственные взгляды на предмет. Мои прошлые описания защитных процессов в подростковом возрасте были усилены включением специфической защитной деятельности, направленной против эдиповых и доэдиповых объектных уз.

9. ПСИХОАНАЛИЗ И ВОСПИТАНИЕ[32]

В последней статье Бернфельда (1934) обсуждались некоторые аспекты психологии маленьких детей. Там не указывалось, как эти знания могут быть использованы. Возможно, он полагался на то, что на протяжении десятилетий учителя всегда следовали каждому новому направлению психологической мысли в надежде найти решение проблем, возникающих в процессе их работы.

Мы все прекрасно понимаем, в каком трудном положении находятся учителя. Часто приходится слышать, что перед учителями поставлена одна из наиболее важных общественных задач. Под их контролем находится наиболее ценный материал, которым располагает общество, и они решают судьбу подрастающего поколения. Но в реальности от этих высоких идеалов в образовании или в самом учителе остается очень мало. Труд учителя оплачивается не так высоко, как деятельность промышленников и банкиров, которые распоряжаются материальными ресурсами страны. Как члены общества, учителя вынуждены постоянно бороться за авторитет среди коллег и признание со стороны родителей учеников и официальных лиц. Хотя многие люди верят, что чем меньше ребенок, тем более важно его воспитание, в действительности роль учителя возрастает с ростом его подопечных. Сравните, например, статус учителя средней школы или профессора колледжа со статусом воспитателя детского сада. Они несопоставимы.