Анна Фрейд - Теория и практика детского психоанализа

В то время как Бернфельд разрабатывал проблему подросткового развития в норме с учетом влияния внутренней фрустрации и внешних воздействий. Август Айхорн подошел к этой проблеме с точки зрения асоциального и криминального развития. Его работа связана с теми молодыми людьми, которые не смогли адаптироваться к этому внешнему давлению, не смогли развить суперэго и восстали против общества. Его книга «Своенравная молодость» (1925) является выдающейся новаторской попыткой применить психоаналитические знания к суровой реальности проблем молодых правонарушителей.

Будучи знакома с позицией Бернфельда и тесно связана с исследованиями Айхорна, в 1936 году я опубликовала две статьи под заголовками «Эго и ид в пубертатный период» и «Инстинктивная тревога в период полового созревания». В моих работах интерес к проблемам подросткового возраста проистекал из моего изучения борьбы эго, пытающегося преодолеть напряжение и давление, идущее от инстинктивных влечений. Эта борьба обычно ведет к формированию невротических симптомов. Я описала отношения между эго и ид как перемирие в сражении, наступающее в начале латентного периода, и позже как обострение при первых признаках наступления половой зрелости, когда равновесие сил внутри индивида нарушено количественными и качественными изменениями в сфере влечений. Сформированному в детстве эго угрожает тревога, идущая от развития влечений. Эго вступает в борьбу за существование, на которую брошены все доступные средства защиты. Результаты, то есть достигнутые личностные изменения, могут быть различны. В норме эго и суперэго претерпевают значительные изменения и приобретают новые зрелые формы сексуальности. При менее благоприятных обстоятельствах ригидное, незрелое эго добивается задержки или искажения сексуальной зрелости; в некоторых случаях импульсы, идущие от ид во время латентного периода, вызывают беспорядок и хаос в ранее нормально социально-ориентированном эго. Обращаю ваше внимание на этот момент: подростковый возраст с его типичными конфликтами в большей степени, чем вся остальная жизнь индивида, обеспечивает аналитика поучительными примерами взаимодействия и последствий внутренней угрозы, тревоги, защитной деятельности, постоянного или преходящего формирования симптомов и психических нарушений.

Возникший в послевоенное время интерес повлек за собой появление множества работ, особенно в США. К счастью для тех, кто изучает данный вопрос, Лео А. Шпигель в 1951 году опубликовал большой «Обзор работ по психоаналитической теории подросткового возраста». Хотя его попытка создать целостную картину из разрозненных и далеких друг от друга частей едва ли могла быть успешной, статья послужила как резюме, обзор и классификация материала. Он сгруппировал публикации по следующим рубрикам:

«Классификация феноменов» (Бернфельд, Хартманн, Крис и Лоуэштейн, Уиттлз)

«Объектные отношения» (Бернфельд, Буксбаум, X. Дойч, Фенихель, Эриксон, А. Фрейд, В. Хоффер, Джонс, А. Катан, Ландауэр)

«Защитные механизмы» (Бернфельд, X. Дойч, Фенихель, А. Фрейд, Гринэр, А. Крис)

«Креативность» (Бернфельд, А. Фрейд)

«Сексуальная активность» (Балин, Бернфельд, Буксбаум, X. Дойч, Федерн, Ференци, 3. Фрейд, Лемпл-де-Грут)

«Особенности эго-функционирования» (Фенихель, А. Фрейд, Гарник, Хоффер, Ландауэр)

«Лечение» (Айхорн, К. Р. Эйсслер, А. Фрейд, Гайтльсон, А. Катан, М. Кляйн, Ландауэр, А. Райх).

Подробная библиография, сопровождающая обзор, включает 41 статью 34 авторов, освещающих теоретические, клинические и технические аспекты проблемы.

Но, несмотря на этот внушительный список авторов и работ, неудовлетворенность нашими знаниями в этой области остается прежней как у специалистов, так и у родителей. Уверенность в наших аналитических приемах по отношению к пациентам-подросткам не возрастает. Было опубликовано много свидетельств обратного, однако подростковый возраст, как и прежде, остается пасынком психоаналитической теории.

Некоторые трудности поиска фактов, касающихся подросткового возраста. Я считаю, что существует две различные причины, которые могут привести нас к полнейшему изумлению при встрече со всеми противоречиями подросткового возраста.

Когда мы изучаем некое психическое состояние, мы в основном полагаемся на два метода: либо на анализ конкретного индивида, у которого в данный момент наблюдается искомое психическое состояние, либо на реконструкцию этого состояния в процессе психоаналитического лечения, проводимого в более позднее время. Результаты этих двух процедур, применяемых изолированно или в комбинации друг с другом, послужили источником всего того, что мы как аналитики знаем о стадиях развития человеческого мышления[28].

Так сложилось, что эти две процедуры, которые были весьма продуктивны для работы с самыми разными периодами жизни, оказались менее удовлетворительны и менее продуктивны при использовании их в работе с подростками. 

В отношении реконструкции я поражена, как редко в лечении взрослых пациентов мне удавалось оживить их подростковые переживания в полной мере. Я не имею в виду, что у взрослых пациентов наступает амнезия подросткового возраста той же степени или той же глубины, что и амнезия раннего детства. Наоборот, память на события подросткового периода обычно остается в сознании и поступает к аналитику без особых затруднений. Мастурбация в младшем подростковом и подростковом периодах впервые нацелена на половой акт, она даже может играть доминирующую роль в осознанных воспоминаниях пациента и, как хорошо известно, скрыть подавленный мастурбационный конфликт и скрытую сексуальную активность раннего детства. В дальнейшем в анализе сексуально заторможенных мужчин, которые жалуются на потерю эрекции, достаточно легко восстановить воспоминания о телесных действиях, совершаемых в отрочестве — часто очень жестокие и опасные, которые служили в то время для предотвращения эрекции или ее подавления, как только она возникала.

С другой стороны, эти воспоминания не содержат ничего, кроме голых фактов, событий и действий, отделенных от сопровождавших их в то время эмоций. Как правило, мы не можем восстановить ту атмосферу, в которой живет подросток, его тревоги, вершину воодушевления или глубину отчаяния, вспышки энтузиазма, полную безнадежность, яркие, а в другое время выхолощенные, интеллектуальные и философские увлечения, стремление к свободе, чувство родительского подавления, бессильную ярость или острую ненависть по отношению к миру взрослых, сексуальные неудачи, гомо- либо гетеросексуально направленные иди суицидальные фантазии и т. д. Эти ускользающие, тяжело переживаемые колебания настроения, в отличие от других аффективных состояний в младенчестве и раннем детстве, не стремятся к восстановлению и ослабляются в связи с личностью аналитика.

Если впечатление, которое я вынесла из своей практики, подтвердилось бы другими аналитиками, работающими со взрослыми, эту неудачу — или частичную неудачу — в реконструкции подросткового периода можно было бы отнести за счет некоторого разрыва в нашей оценке психических процессов в этот период.

Обсуждая работы, посвященные аналитической терапии отрочества, Шпигель (1951) выступил против того, что ему кажется необоснованным пессимизмом со стороны некоторых авторов. Он выступает за необходимость адаптации аналитической техники к частным ситуациям молодых пациентов и выражает удивление отсутствием широкой дискуссии по вводной части, «аналогичной той, которая применяется к детям и правонарушителям».

Действительно, с 1951 года в печати появилось несколько новых статей, посвященных техническим проблемам. Две из них были посвящены начальной фазе психоанализа (Фрейберг, 1955; Ношпитц, 1957), третья — заключительной фазе (Адатто, 1958). (См. также Эйсслер,1958; Гилирд, 1958.)

В то время как данные авторы освещали специфические технические трудности, встречающиеся в начале и конце терапии, работа с подростками, проводимая в нашей Хемпстедской клинике, фокусировалась на проблемах среднего этапа терапии, то есть критическом моменте, когда работа над младшим подростковым возрастом сменяется реконструкцией подросткового периода, со свойственным ему созреванием бунта против родителей и в связи с этим возникает вероятность разрыва с аналитиком или внезапного прекращения лечения.

Итак, опыт показывает, что на каждом этапе лечения — вначале, середине и в конце есть свои специфические трудности. Иначе говоря, это может означать лишь то, что аналитическое лечение подростков осуществляется вслепую от начала до конца; это авантюра, в которой аналитику приходится встречаться с сопротивлениями необычайной силы и разнообразия. Это проявляется при сравнении подростковых и взрослых случаев. В анализе взрослых пациентов мы обычно управлялись с технически сложными ситуациями у истерических пациентов, которые не выносят фрустрацию при переносе, пытаются вынудить аналитика стать персонажем их воскрешенной любви и не допускают проявлений чувств в реальных межличностных отношениях. Мы постоянно боремся с навязчивым стремлением пациентов изолировать слова от аффектов и соблазном интерпретировать бессознательное содержание, пока оно отделено от эмоционального катексиса. Мы пытаемся работать с нарциссическим уходом пограничных шизофреников в себя, с проекциями параноидальных пациентов, которые обращают своего аналитика в преследуемого врага; с деструктивной безнадежностью депрессивных пациентов, которые выражают неверие в любой положительный результат усилий аналитика; с действиями и недостатком просветлений асоциальных и психопатических личностей. Но в указанных выше расстройствах мы встречаемся с теми или иными из этих технических трудностей и можем модифицировать аналитическую технику к специфической устойчивости, характерной для каждого психического расстройства. Совсем иначе обстоит дело в подростковом периоде, когда пациент может внезапно перейти от одной из этих эмоциональных позиций к другой, демонстрировать их все одновременно или быстро сменяющими друг друга, не оставляя аналитику времени для маневра, который позволил бы изменить тактику в соответствии с изменившимися потребностями.