Лики женщин - Эмма Буяльская
3. Надо иметь сексуального партнёра. Такого, как Нурхон-ака, — только для секса, безопасного во всех отношениях.
Короче говоря, она как врач исследовала свою болезнь и назначила лечение. Это необходимо, как инсулин при сахарном диабете, например. А как это реализовать? Но… ещё с библейских времен известно — все наши желания господь Бог исполняет. Самое главное — чётко определить, чего же ты хочешь на самом деле.
Среди окружающих подходящей кандидатуры не было. Ни один знакомый не воспринимался ею как возможный партнёр. Она чуть ли не плакала: этот бабник, этот болтун, этот так насмотрелся в гинекологии женских прелестей, что они его не возбуждают…
Всё произошло в Турции. Она летала туда довольно часто — подбирала товар для своих двух бутиков. Они уже почти не приносили дохода из-за налогов, но она могла позволить себе это хобби: один магазинчик был как маленький женский клуб, второй просто жалко было закрывать — он пользовался успехом и оправдывал себя. И вообще престижно было чувствовать себя не только востребованным врачом, но ещё и быть хозяйкой модных магазинчиков.
Наргиза уже отобрала товар, организовала отправку и рассчитывалась с хозяином в его маленьком кабинете. Они много лет сотрудничали на полном доверии. Он относился к ней с симпатией и уважением, всегда шутил с ней; она никогда не кокетничала, была не по-женски предсказуема, и, в общем, была в его вкусе. После завершения работы он спросил её серьёзно: «У тебя всё в порядке? Ты стала какая-то другая…»
Она неопределённо пожала плечами.
— А у меня проблемы. Я люблю жену и детей, и семья для меня — всё в жизни. Но моя Фатима заболела, у нас уже полгода нет секса. Я люблю женщин, но не этих, которых и женщинами назвать нельзя. По-моему, у нас одинаковая ситуация, я же чувствую…
От неожиданности она просто сбежала, в панике, что всем, наверное, видна ее неудовлетворённость. Наргиза уехала домой, и этот разговор не выходил у неё из головы. Как тогда, в школе, с Нурхоном. И так же, как тогда, она не могла себя контролировать себя в неудержимом стремлении туда, в Турцию, к этому Муроду. И как в детстве, она зашла к нему в кабинет, а он, несмотря на то, что кто-то мог заглянуть туда в любой момент, он стянул с неё брючки и … Так же, как тогда; только в самый неподходящий момент, а, может, наоборот — в самый подходящий, заглянул к ним родственник Мурода, он мгновенно возбудился, и как только Мурод отвалил от неё, он сразу впился, воткнулся в неё со всей страстью и желанием молодого неженатого мужчины.
Так неожиданно сформировалась эта тройка. Наргиза испытала потрясение необыкновенное: она всегда имела при сексе оргазм, который считала непревзойдённым, но здесь она получила такое, что ей и не снилось, и прежний оргазм по сравнению с этим казался ей просто игрушкой.
Они встречались в месяц раз, в два месяца раз. Все трое ждали этой встречи. Несмотря на неординарность и странность ситуации, она знала, что оба её любят, ждут и берегут. Товар к её приезду был готов и отправлен в аэропорт, и 2–3 дня были праздником любви и секса. Все трое были раскованными, как ни с кем и никогда, плавали в море удовольствия и целомудрия, как ни странно это звучит. Она чувствовала себя жрицей любви в лучшем смысле слова, а они готовы были ей служить.
Но когда она возвращалась, начинались нравственные страдания. Как она могла решиться на такое? Чувство вины перед семьёй чуть не довело её до самоубийства. Отказаться от этих встреч она не могла, лучше умереть.
Во всех религиях мира отработана церемония-процедура покаяния и прощения грехов, во время которой чувство вины снимается. Но сейчас (да и всегда, в общем-то) религии настолько политизированы, что конкретно душой человека, т. е. его психикой, практически никто не занимается. Сама Наргиза никогда не думала всерьёз, что с такой проблемой можно пойти в мечеть… В общем, в этом плане религия потеряла огромные возможности влияния на свою паству, исчерпались функции, которые принадлежали раньше только церкви — установление морально-нравственных и этических законов и норм и контроль за их исполнением.
К психологу тоже идти было опасно — она знала и не очень-то доверяла их квалификации и соблюдению врачебной тайны.
Доверилась она однажды своей пациентке — старой женщине, которая знала, что умирает, но никогда и никому не показывала своих страданий и страха. Какая-то была она необыкновенная, эта старуха, и Наргиза почему-то рассказала ей эту историю в третьем лице, как историю своей подруги. Мудрая женщина, не перебивая, выслушала её, когда во время ночного обхода Наргиза задержалась в её палате, и они вместе попили чай. «Моя подруга, моя подруга, моя подруга, — подчеркивала в рассказе Наргиза. — Она страдает, она мучается, она, она, она…»
А эта женщина напрямую задала ей несколько вопросов:
— Кому ты делаешь плохо?
— Что было бы с твоим мужем и семьёй, если бы он в свои 40 лет знал, что не может удовлетворить тебя?
— Счастлив ли был бы твой друг Мурод, не имея секса в семье?
— На какие «подвиги» мог бы пуститься другой твой друг, не имея сексуальной партнёрши в самом лучшем смысле этого слова?
— Ты делаешь счастливыми людей вокруг себя, и за это Всевышний награждает тебя таким сексом. Я знаю, что умру через день-два. Перед смертью людям что-то открывается. Я хочу, я могу сказать, что если Бог сделал нас такими сексуальными, мы должны это беречь и реализовывать. Это не грех, это счастье. Другую мораль придумали кастрированные или больные люди.
Будь счастлива, благодари Бога и гордись собой!
Женщина умерла через 3 дня. А роман продолжается…
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
Давно известно, что люди часто рассказывают что-то сокровенное и наболевшее случайным попутчикам в поезде или в самолёте. Эту историю рассказал пассажир в самолёте незнакомой попутчице, довольно уже не молоденькой женщине.
Они должны были сидеть рядом в 4-часовом полёте. Видно, очень неспокойно было у него на душе, раз он сразу представился и попросил её:
— Меня зовут
