Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок
На основе понимания территории как публично-правовой категории построены многие международно-правовые документы. Статья 11 Межамериканской конвенции о правах и обязанностях государств 1933 г. устанавливает, что «территория государства неприкосновенна и она не может быть предметом ни военных оккупации, ни других насильственных мер, проводимых другим государством, ни прямо, ни косвенно, ни по какому-либо мотиву, хотя бы даже временно»[106].
Территория государства составляет и его единую таможенную территорию.
Статья 20 Устава Организации американских государств зафиксировала следующее положение: «Территория государства является неприкосновенной, не может ни при каких обстоятельствах быть объектом военной оккупации или иных насильственных действий, прямо или косвенно предпринятых другими государствами, даже если эти действия носят временный характер. Не будут признаваться территориальные приобретения или другие специальные выгоды, полученные силой или посредством применения любой другой меры принуждения»[107].
Итак, господство над территорией есть господство публично-правовое. Именно тип властных отношений, характерных для государства, обусловил принцип, по которому каждый, находясь на территории государства, подпадает под действие законов этого государства. Однако уже обычное право предусматривает исключение из этого правила для послов, а впоследствии и для помещений, земельных участков, послами занимаемых. Послы с точки зрения принимающего их государства не вольны в своих действиях, они всегда признавались не просто представителями, но определенным олицетворением направивших их государей или государств. В этом смысле посол находится как бы вне территории государства пребывания, вследствие чего и не несет ответственности по внутригосударственному праву народа, среди которого он живет. Отсюда и само понятие экстерриториальности, уходящее корнями в глубокую древность. Уже Т. Ливии следовал такой традиции, называя убийство фиденатами послов нарушением права народов, преступлением, неслыханным делом, нечестивым умерщвлением[108].
1.4. Территория в политической науке (основы геополитики)
Древние греки, раскрывая понятие Родины, начинали с того, что это «земля, все жители которой заинтересованы в ее сохранении»[109]. Соединение территориальных проблем с проблемами развития обществ, вопросами осуществления государственной власти и динамикой международных отношений привело к рождению науки геополитики.
Принципы рассмотрения проблем территории с позиций политической науки закладывались при зарождении науки геополитики. Исторические реалии не могли при этом не наложить отпечаток на научную доктрину. В сознании старшего и среднего поколений граждан Советского Союза (ныне территория СНГ и старательно «отворачивающейся» от СНГ Прибалтики) истоки современной геополитики омерзительны. Эти истоки таковы:
– теории расового превосходства «белых» над «цветными»;
– концепция социального дарвинизма;
– мальтузианство.
Расовая принадлежность народа, а не отдельного человека, действительно определяет роль и место этого народа в историческом процессе. Но гуманитарные науки до сих пор дискутируют о различиях Общей истории и Всемирной истории. Никакие расовые концепции разделения народов на «высших» и «низших» с позиций современных гуманитарных наук не выдерживают ни критики, ни даже просто постановки вопроса.
Гитлеровцы сделали из расовой теории инструмент идеологического оправдания господства «германской расы» над «низшими» народами – евреями, славянами, цыганами. Это общеизвестно. Занимаясь геополитикой, следует помнить, что идея «расы господ» и «расы рабов» коренится, в конце концов, не в различиях цвета кожи людей, а в иерархичности общества при неразвитости производительных сил.
Сформулированный В. И. Лениным закон неравномерного развития государств в условиях современной научно-технической (а также, добавим ныне, информационной) революции создает основу для понимания, почему в любую из известных нам эпох народы разделяются на господствующие и порабощенные, но это разделение не определяется цветом кожи.
Вместе с тем расовые теории превосходства одних народов над другими как один из истоков геополитики навсегда, по-видимому, оставили на ней «родимое пятно». Чем бы ни занималась геополитика, в любой позиции и ситуации она выясняет, кто «господин» положения на международной арене, а кто в «догоняющих» или подвластных.
Другим источником идей геополитики является социальный дарвинизм, развернутый в конце XIX в. в работах Г. Спенсера, М. Ваккаро, Л. Гумпловича и др. В противовес теориям, рассматривавшим общество как некую гармоничную целостность, социальный дарвинизм сфокусировал пафос исследовательской работы на неодолимо конфликтном характере общественного развития, перенеся на общество все звериные законы борьбы за существование. Социальный дарвинизм – это освещение жизни общества с точки зрения законов беспощадной биологической эволюции. На практике это означает, что на политику не распространяются никакие моральные ограничения, в ней правит бал пресловутый «триумф выживания». Отсюда знаменитые афоризмы: «победителей не судят», «опоздавшему – кость» и т. п.
В настоящее время о социал-дарвинистах вспоминают довольно редко. Новое поколение политологов и политиков должно делать особое усилие, чтобы осознать истинную антиценность «триумфа выживания» в науке и реальной политике, когда отбрасываются представления о благопристойности, сострадании, гуманизме, справедливости, и остается только одно «ницшеанское» правило: «надо быть очень сильным, чтобы не понимать, насколько это одно и то же: жить и быть несправедливым».
Наконец, третьим источником классической геополитики является мальтузианство, к которому тоже надо отнестись без идеологических предвзятостей. Пора спокойно отделить научные выводы Т. Мальтуса (1766–1834) как от «гуманитарных вампиров», так и от хаотических пристрастий.
В конце XX в. идея Мальтуса о том, что темп роста населения необходимо гармонизировать с темпом роста производства средств потребления, не вызывает ни у кого принципиальных возражений; более того, эта идея кажется современному человеку не просто разумной, а прямо-таки тривиальной. Но в 1798 г., когда Мальтус обнародовал свою основную работу – «Опыт о законе народонаселения», – люди верили, что человек – Божья тварь, венец Творения и т. п.
Основная идея как раннего, так и современного мальтузианства – необходимость регулирования народонаселения в соответствии с возможностями территории при данном уровне сельского хозяйства, промышленности и торговли.
Если населения больше, чем можно накормить на данной территории при данных условиях, то следует «божья кара»: голод, эпидемии, стихийные бедствия, безумные кровавые раздоры между людьми. Таков, по Мальтусу, результат «естественного» перенаселения. Но Мальтус ввел и понятие так называемого «абсолютного» перенаселения. Опираясь на социально-экономическую статистику, Мальтус установил, что:
а) средства пропитания увеличиваются в «арифметической» прогрессии, т. е. линейно;
б) тогда как население увеличивается в «геометрической» прогрессии, т. е. экспоненциально.
Поэтому через определенный промежуток времени, чтобы избежать социальных потрясений из-за голода, государства вынуждены:
– либо отвоевывать новые земли, изгоняя аборигенов (колониальная экспансия);
– либо беспощадно ограничивать рождаемость и сгонять бездомных бродяг, нищих, так называемых пауперов, в работные дома (разновидность особо тяжелых каторжных работ).
Ясно, что мальтузианство, являясь учением о народонаселении, из которого выросла современная демография, тесно связано с геополитикой, поскольку за определенным пределом только война на истребление противника дает возможность предотвратить массовый голод и голодные бунты в собственной стране.
Примечательно, что даже нападение на нашу страну, СССР, Гитлер обосновывал вполне «мальтузиански»: выступая перед высшим генералитетом перед началом войны, Гитлер сообщил слушателям, что зерна для продовольствия в Германии осталось всего на три месяца и что только за счет пространства на Востоке можно обеспечить немецкий народ собственным хлебом.
Так обстояло дело при классических типах вооружения армий, и даже изобретение пулеметов не изменило подход политиков к борьбе с перенаселением территории: все еще казалось, что уничтожение населения, а не только военнослужащих противника, и захват его природных ресурсов позволят избежать перенаселения в собственной стране. Появление во второй половине XX в. новых типов оружия массового уничтожения (ядерного, бактериологического, химического, геофизического, метеорологического, психотропного) сделало для нормального человечества войны типа Первой и Второй мировых невозможными, поскольку любая мировая война с применением современного оружия массового уничтожения воздействует в равной мере не только на население и территорию противника, но и на население и территорию многих других стран, в том числе самого агрессора.
