Сергей Якуцени - Политическая экология
Внесем лишь одно уточнение: не только в конце Великого Оледенения человек истреблял эти виды. Истребление и мамонта, и шерстистого носорога, и зубра, и овцебыка шло и в «историческое» время, после отступления Великого Ледника.
До отступления ледника, уже десятки тысяч лет назад, загадочно исчезали некоторые виды. Например, гигантская гиена, ростом в холке до двух метров. Был это, видимо, одиночный и очень грозный хищник, которого изображали на фресках древние египтяне. В наше время в излучине реки Нигер в Африке рассказывают о встрече с ним. Но, похоже, не все свидетели могут поделиться впечатлениями. Иван Ефремов описал этот «ужас ночей» в повести «На краю Ойкумены»37. Загадочно исчезают и саблезубые хищники – примерно 150 тысяч лет назад. Почему? В той же повести Ефремов рассказал правду: на хранящейся в Эрмитаже скифской пряжке изображен «саблезубый тигр во всех подробностях». По мнению некоторых ученых, эти звери могли бы жить в плавнях крупных рек – Днепра, Днестра, Дона – сколько угодно38. Описания встреч с «гигантской кошкой» есть и у турок, строивших там крепости в XVI–XVII вв.
Человек мог сознательно уничтожать самых грозных хищников и как слишком опасных соседей, и как конкурентов. Мог истребить и тем, что разредил популяции травоядных: громадные звери не находили нужного числа добычи. А в плавнях Днепра небольшая популяция пережила свой век, пока не появились турки с огнестрельным оружием, а травоядных и тут вытеснили домашние стада.
Рудольф Константинович Баландин полагает, что воздействие человека на среду обитания деструктивно в принципе, во все эпохи. По его мнению, и перепромысел, и пускаемые человеком палы (приводящие к возникновению «пирогенных» ландшафтов) существовали с момента появления человека. Даже границы ландшафтных зон, по Баландину, искажены и смещены человеком: из-за палов деревья росли хуже, человек создавал все более разреженную саванну39.
Это только предположение, и не ученого, а журналиста. Биосферные перестройки до появления сапиенсов пока под вопросом. Хотя, возможно, не случайно в ряде регионов обнаружены следы пожаров, синхронных поселениям охотников на толстокожих40. Но вот что человек «разумный» в конце эпохи Великого Оледенения вызвал первую глобальную экологическую катастрофу, это факт.
Мог ли человек истребить мамонта?
Технически истребить мамонта человек мог. Лишь в воображении современных «кабинетных» ученых человек мог охотиться на крупных животных исключительно коллективно, и только копая ловчие ямы.
Известно, что даже пигмеи убивали слонов, подкрадываясь к стаду с длинными копьями и убивая животных ударами в живот.
Эксперимент в Петербурге в 1979 г., когда археологи каменными орудиями резали тушу скончавшегося в зоопарке слона, показал: современные люди могут нанести удар деревянным копьем, который проникнет до сердца. Есть, конечно, громадная разница между тушей на полу и подвижным гигантом в саванне, но технически эта охота вероятна.
Копья не раз находили при раскопка памятников возрастом до 400 000 лет. В Лернигене (Германия) известно целое тисовое копье, оставленное между ребрами убитого лесного слона41.
Известно, что в 1857–1876 гг., менее чем за 20 лет, африканцы самым простым оружием убили около 51 000 слонов. Правда, действовали африканцы не для пропитания, а чтобы продавать европейцам слоновую кость.
Пидопличко подсчитал, что при наличии в Восточной Европе одновременно полумиллиона мамонтов человеку потребовалось бы всего тысяча лет, чтобы истребить их. Тем более, никаких экологических запретов в первобытной культуре нет.
Вопрос в том, что мы не знаем достоверных цифр численности ни человека, ни мамонта. Подсчеты Пидопличко очень интересны как модель, но насколько она близка к реальности, мы не знаем.
Мамонт и перестройка ландшафтов
Исчезновение крупных толстокожих должно было привести как раз к таким последствиям, которые считают причиной их вымирания.
На примере африканских биоценозов давно известно, что крупные, особенно крупнейшие звери создают благоприятную среду обитания для всех животных саванны.
Потравленные ими растения стремительно разрастаются по закону компенсаторного роста. Повторная пастьба по ним эффективнее, чем по нетронутому травостою. При каждом скусывании захватывается больше пищи и притом лучшего качества: отрастает питательная молодая ткань. Стравливаемые растения дольше непотравленных зеленеют в сухой сезон, препятствуя пожарам, а во влажный сезон быстрее наращивают биомассу42.
Крупнейшие животные возвращают в почву изъятые вещества с мочой и навозом.
Толстокожие протаптывают тропы. Без слоновьих «дорог» заросли колючего мелколесья, бамбука, «слоновой травы», были бы непроходимы для большинства крупных зверей43. Обычно удобны и тропы черных носорогов, которые охотно проламывают и поедают колючий кустарник.
Даже буйволы и жирафы, а тем более зебры, хищники, павианы и дикобразы используют тропы гигантов, будучи неспособны ни прокладывать их, ни долго поддерживать в условиях буша.
Если бы не слоны, большую часть парковых лесов и саванн поглотили бы сплошные леса или мелколесья. В отсутствии слонов и черных носорогов заросли неизбежно смыкаются, вытесняя всех крупных зверей на опушки.
Животные саванны вымирали бы от безводья, если бы не колодцы глубиной до полутора-двух метров, выкапываемые слонами в руслах высохших рек44. Известно, что климат запада Кении и прилегающих частей соседних стран за последние двести лет не менялся. Но в начале XIX в. сплошной колючий буш (ньика) вытеснил здесь саванны и парковые буши на территории, равной европейской державе. Это случилось из-за истребления слонов туземцами, сбывавшими бивни прибрежным торговцам. Исчезло и большинство других крупных зверей.
Из них в нынешнем парке Цаво (Кения) к концу XIX в. остались только водяные козлы (у реки), малочисленные черные носороги, дик-дики, малые куду, да голодные львы, напавшие на строителей железной дороги45.
В 1948 г. создали парк, а с середины 50-х вернувшихся слонов хорошо охраняли. Гиганты за несколько лет восстановили мозаику из парковых бушей и саванн, благодаря чему сюда вернулся весь набор восточноафриканских копытных и хищных. Вне парка и антропоценозов сохраняется все та же непролазная ньика.
Большую часть холодной зоны Евразии в эпоху Великого Оледенения называют «тундростепью»: мало сплошных лесов, степь непосредственно смыкается с тундрой – по крайней мере, в континентальных районах.
Питательная, быстро растущая северная саванна существовала потому, что мамонты расчленяли массивы тайги и кустарников, бизоны, лошади, овцебыки и олени разбивали моховой покров, а все они вместе удобряли почву огромным количеством навоза.
Из-за выпаса мамонтов было много молодых, химически слабо защищенных, отраставших в силу компенсаторного роста побегов древесно-кустарниковой и травянистой растительности.
Бизоны, лошади и овцебыки больше нуждались в улучшении пастбищ мамонтами, чем менее крупные и прожорливые северные олени. Мамонты облегчали копытным зимовку, широкомасштабно утаптывая снег и взламывая наст, торили дороги сквозь снег и заросли, превращавших сплошные леса в парковые или даже в лесо-луго-степи.
Вот почему мамонтовая фауна процветала (при обилии мамонтов) и на севере и на юге Сибири. А вот без мамонтов ее представители не смогли долго поддерживать оптимальных для себя популяции даже в центральной Якутии с ее малоснежной, без оттепелей, зимой.
Во всех остальных местах лес начал наступать на тундру и степь. Стала складываться современная система ландшафтов, разорвавшая популяции животных, до той поры живших вместе.
Перестройка ландшафтов погубила травоядных, а вслед за ними стали гибнуть и хищники.
И человек…
Голод
Называют разное число людей, живших в Европе в момент окончания плейстоцена: от одного до пяти миллионов. Разброс цифр показывает только одно: любые подсчеты ненадежны.
Разумеется, таяние ледника и подъем уровня Мирового океана тоже были страшной катастрофой. Особенно для обитателей Европы. Под воду нынешнего Северного моря ушла примерно треть населенных земель. Третья часть населения приледниковой зоны стала беженцами, когда океан начал затоплять их территорию. Но бежать можно было лишь туда, где уже жили люди.
С чем это можно сравнить? Разве что со мгновенным по историческим меркам затоплением 35 % территории современной Европы.
Сам факт передвижения такого множества людей, вынужденных вторжений на чужую территорию, столкновений из-за охотничьих угодий и мест жизни вызывал колоссальное напряжение. Тем более, каждый коллектив был жестко привязан к собственной территории и не мыслил себя вне своей земли с ее духами, богами и могилами предков. Трудно даже представить, сколько конфликтов вспыхнуло, какие ожесточенные сражения велись на границах всех племен и родов.
