Дмитрий Соколов - Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией

Следует помнить вот еще что со всеми этими игрушками в освобождение. Социальное существо – невротик по определению, и одной из его базовых характеристик является «бегство от свободы». А основной идеей оргии является как раз свобода. Что же будет делать «социальное существо», попав в подобную ситуацию? Оно будет «стараться быть свободным», то есть держаться за вводные, как бы глупы и расплывчаты они не были. Зачем? – не брать на себя «лишнюю» ответственность. Красивый пример мне дала однажды группа психологов, которой на семинаре по сказкотерапии было задано сочинить сказку «про существо, которое не могло громко сказать слово блядь». Так вот, в прочитанных со сцены десятке сказок (вполне остроумных и интересных) аккуратно упоминалось слово «блядь» – и больше ни одного матерного слова, хотя, понятно, напрашивались. Такая вот свобода в заданных – хотя вовсе не заданных мной, ведущим – рамках.

__________________

Играй, пышнотелая блядь, истомившая сердце поэта!

Вот еще одна интересная игра из числа религиозных церемоний (мне известны примеры из Африки и Индии). Мужчины становятся против женщин, и две группы начинают высмеивать друг друга обязательно похабными словами, максимально хамски откровенно, и преимущественно в сексуальном плане. Пиписьки, другими словами, высмеиваются особенно тщательно.

Что это? Одним махом – вычищение накопившейся грязи, унижение (ниточки в соседние главы) плюс прелюдия к оргии. Отыгрывается тот самый элемент унижения, «овладения», присущий сексу, насилия, опошления высоких чувств грубым телесным. Замечательное занятие, хотя трудное для постановки даже тем, кто с отличием закончил Институт Культуры по специальности «массовик-затейник». Шучу, ничего трудного, господа бляди и блядуны.

Мат здесь должен употребляться в своем прямом смысловом значении.

В одном этнографическом тексте подобная церемония была названа «креативное состязание полов».

______________________

Вся она соткана из неги и ароматов. Её не лапать

и не бить по ебальнику, ее вдыхать надо.

Противоположный аспект оргии – прелесть, нежность, культ красоты. Это не менее закрытый аспект для многих мистов (особенно для мужчин типа «цивильный папик» и женщин типа «деловая колбаса»), чем для иных – матерная откровенность. Когда обыгрываются темы возвращения к природе – это оно. В темах демонстративности и эксгибиционизма – оно. В темах наслаждения моментом в потоке вечности – оно. Интересная вариация – соблазнительные танцы обнаженных женщин на мужской инициации (тоже из практик реальных племен Африки и Америки), дабы не соблазнились. А вы дабы поняли, что одни и те же процессы можно использовать в совершенно разных целях, нет никакой однозначной связи, все зависит от того, какое представление вы вокруг этого устраиваете. И почему хамскую и пошлую оргию можно использовать в спектаклях духовного развития.

Всё на свете должно происходить медленно и неправильно,

чтобы не сумел загордиться человек,

чтобы человек был грустен и растерян.

Если оргия – очень понятный для моих соплеменников атрибут мистерии, то унижение понимается и принимается гораздо хуже. Я открыл для себя эту тему, как любил говорить Юнг, «эмпирически», то есть из практики. Почему-то на совершенно различных действах, на аналитических ли группах, или на «беспределах», кто-то хотя бы раз разыгрывал – сознательно или без – сцену «унизьте меня», «ударьте меня», «разорвите меня на части». Спектакли эти обычно не удавались, оставляя кучу тягостных ощущений, но сама повторяемость меня задела – особенно при том, что это делали совсем разные люди, и девушки-хохотушки, и дамы калибра тяжелой артиллерии. Здесь уместно сделать сноску, что я вообще склонен относиться к результатам как к замыслу – не к тому, который был выписан лозунгом, но к реальному, тому, что собрал нас вместе. Можно сказать, что мои действа (хотя бы только для меня) реконструируют мифологию психологически. То, что происходит – не как задумывается, а именно что и как происходит – открывает и проявляет элементы универсальной мифологии не хуже этнологического исследования папуасов.

Итак, эта потребность в унижении, более глубокая, чем Берновская игра «Ударь меня», отражает, как я думаю, базовую черту ритуалов инициации, а значит – процесса трансформации. Логика здесь очевидна: нынешнее состояние, из которого человек стремится выйти, должно быть попрано. Оно должно потерять свою прелесть.

В сказках это прекрасно видно. Возьмите «Железный Ганс» или «Принцессу-свинопаску» братьев Гримм (как мужской и женский варианты) – и там, и там королевское дитя становится слугой самого низкого пошиба. Это чаще всего связано с кухней, самым грязным местом работы (Золушка, Маленький Мук, солдат, который чертов чумазый брат и т.д.). Обычными испытаниями сказочного героя является обмывание вонючего старика, женитьба на лягушке, семь лет службы и т.п. – и общей темой здесь сквозит унижение.

Он именно что должен пасть низко, на дно колодца, на дно общества, во власть «грубых зверушек», которые, как заметила в своем трипе Алиса, «всё время норовят командовать». Зачем? Такова логика, и если задуматься, это железная логика, которой трудно придумать альтернативу. Это – логика молитв («Прах я еси, Господи!»). Это – логика религиозных и духовных сект («Тридцать ударов этому монаху»). Это – логика психотерапевтического принятия себя и мира (как говорит Михал Михалыч, «Какие хорошие люди здесь собрались! А бздуном никто не хочет быть?»).

______________________

Мне нравится, что у народа моей страны

глаза такие пустые…

Унижение, в сущности, хреновое слово из-за того, что описывает способ взаимодействия между людьми. На самом деле, в мистерии – инициации – по-любому должен происходить простой процесс растворения личности, такова алхимия. Не пригибания и обламывания этой липкой структуры (что подразумевает слово «унижение»), но гораздо более тотальный и безличный процесс об-нуления, о-без-личивания. Идеальным условием хорошей инициации является возврат к тому простому и базовому состоянию, которое в дзэне называют «твоим лицом до того, как ты родился». В инициации участвует не личность, обладающая характером, а просто человек, существо, душа. Все привычки, заморочки, способы крутить мысли этого существа являются не просто вторсырьем, но именно мусором или чем-то вроде мягкой мебели в горном походе. Скорее всего, именно они и довели это бедное существо до того печального и униженного положения, что ему потребовалась инициация.

Железная логика. Как же это достигается практически? По всем фронтам, на всех доступных уровнях. Личность стоит на фундаменте своих историй, а характер состоит из привычек и предпочтений. Поэтому истории, привычки и предпочтения более-менее игнорируются. Минимум разговоров. Убрать имя (можно дать взамен кличку; на одной мистерии я просто попросил участников пронумероваться на первый-второй-и т.д., а потом эти номера сделал именами). Простые процессы, в которых нет «достижений и потерь» (никто не может никого победить, и даже просто сделать что-либо правильно), наподобие быстрого дыхания, танца, бега. Ты дышишь или танцуешь, когда у тебя это хорошо получается, и ты дышишь или танцуешь, когда у тебя это не получается; нравится – дышишь, не нравится – дышишь. Твои реакции и мысли по этому поводу сугубо вторичны; как правило, тебя никто о них не спросит. Мистерии нет дела до твоей личности (личины), ей есть дело до других вещей в тебе. Личности, как и уму, невозможно запретить функционировать, но внимание переключается на другие функции.

Освобождение от характера – великая свобода.

«Это в таких-то носках чтобы я вас ангажировал?» -

сказал директор Британского Музея.

Можно поиграть красивыми словами и сказать, что очищение от характера и очищение от грехов – одно и то же. Оставим такую точку зрения людям серьезным и духовитым; в ней безусловно есть правда; сами же займемся вещами попроще, вроде баньки в субботу. Очищаться человеку нужно не от великой греховности; так, просто, живешь-живешь – пачкаешься. Опять – в физическом смысле очищение от грязи в культуре прекрасно понятно и отточено; а вот в психологическом – еле-еле. Кроме церковной исповеди есть, пожалуй, только идея релэкса по выходным, кое-какого очищения от «стресса». Опять мистерия предлагает компенсировать ежедневную культуру специальными практиками.

Почти все идеи очищения легко понять по аналогии с баней. Так же, как там, нужно раздеться и «грязь обнажить», чтобы она стала доступной для «воды». Понятно, исповедь здесь хороша, но, на самом деле, любой процесс обнажения, актуализации плохо видимых «грехов» хорош. Та же оргия – она обнажает таящиеся сексуальные импульсы. Та же кровавая жертва, о которой речь пойдет дальше – импульсы одновременно сильной руки и смиренной воли.