Эдвард Эдингер - Христианский архетип. Юнговское исследование жизни Христа.
Желание Христа испить чашу ненависти Яхве фактически несло в себе намерение «аккумулировать» зло Яхве, чтобы трансформировать Его в любящего Бога. Каждый, кто ассимилирует часть коллективной или архетипической тени, вносит свой вклад в трансформацию Бога5. Вот что на этот счет пишет Эрих Нойманн:
В той степени, в которой он живет в реальности всю свою уникальную жизнь, каждый человек является... алхимической ретортой, в которой все присутствующие в совокупности элементы расплавляются и реорганизуются, формируя новую синтетическую структуру, которая затем предъявляется человеческому сообществу. Однако предварительная концентрация зла, существующая как часть процесса ассимиляции его тени, делает его в то же время агентом, создающим коллективную иммунную систему. Тень каждого отдельного человека безусловно связана с коллективной тенью группы, к которой он относится, а поскольку он аккумулирует свое собственное зло, вне всякого сомнения одновременно аккумулируется часть коллективного зла.
Гефсиманское переживание омрачается тем, что спутники Христа засыпают. Три из четырех персонажей спят на протяжении всего события, несмотря на то что Христос умоляет их бодрствовать и наблюдать за происходящим (gregoreo - быть бдительными и настороже). Тот же термин используется в апокалиптической речи Христа в Откровении Иоанна Богослова (16:15): «Се, иду как тать: блажен бодрствующий. Акцент на бодрствовании указывает на важность сознательного аспекта
Христос проходит через агонию (agonio), которая не является просто агонией в упрощенном понимании этого слова, но также agone — соперничеством и конфликтом между телом и духом.
Оказывается, нам говорится, что для того чтобы пережить конфликт между противоположностями, нужно либо спать, либо молиться. Психологическим эквивалентом молитвы является активное воображение, когда человек занят тем, чтобы оживить в своем видении психический образ, который лежит вне пределов конфликта или аффектов (См. Юнг. Воспоминания, сновидения, размышления. С. 177: «В той мере, в которой мне удавалось перевести эмоции в образы, то есть найти в эмоциях какие-то скрытые образы. Я достигал покоя и равновесия. Если бы я потерял эти образы в своих собственных эмоциях, они бы разорвали меня на мелкие части... В результате моего эксперимента я понял, как полезно, с точки зрения терапевта, находить определенные образы, которые скрыты за теми или иными эмоциями".)
Появляющийся образ часто приводит к трансформации или восстановлению, объединяющему конфликтующие противоположности.
Источник внутренней силы, констеллированный молитвой или воздействием активного воображения, в Евангелии от Луки олицетворяется служением ангела (рис. 15). Эта ситуация нашла свое отражение в поэзии Гельдерлина:
Где есть опасность, Там сила избавления растет.
Или же, как замечает Юнг:
Высшее и наиболее впечатляющее переживание... приходит к человеку вместе с его Самостью или с чем-то еще, что человек предпочитает называть объективностью психики. Пациент должен быть в одиночестве, чтобы узнать, что же именно его поддерживает тогда, когда он больше не в состоянии поддерживать себя. Только такое переживание может создать ему нерушимую базу''.
Интересное наблюдение делает Ориген в отношении конфликта между плотью и духом, который проявляется в Гефсимании:
В тех местах из Евангелия, которые касаются души Спасителя, можно заметить, что некоторые люди обращаются к ним, упоминая о душе, тогда как другие упоминают о духе. Когда в Писании существует некоторая надежда определить любое страдание или несчастье, которому он подвергался, это происходит с употреблением слова «душа», например, когда он говорит: «Се душа Моя тоскует», и «Душа Моя скорбит, предвкушая смерть», и «Никто не отнимет Мою душу, она сама отойдет от Меня». С другой стороны, он предает «в руки Отца своего» не свою душу, а свой дух; и когда он говорит о «слабости плоти», он говорит не «душа» «желает», а «дух», из которого это желание появляется, как будто бы душа представляет собой нечто наподобие посредника между слабой плотью и духом, полным устремлений.
В процессе гефсиманских страданий существующий конфликт между телом и духом сглаживается в психике, которая является объединяющей средой для конфликтующих противоположностей". Это кровавый процесс (Каждое психическое продвижение человека достигается вследствие душевных страданий» (Jung, «Psychotherapists or the Clergy», Psychology and Religion, CW 11, par 497). В результате которого выделяется кровавый пот, названный алхимиками «Влагой всепроникающей». Текст написанный алхимиком Герхардом Дорном, иллюстрирует эту параллель:
[Философы] называли полученные ими камни одушевленными, поскольку на последнем этапе, благодаря силе этой самой благородной и самой ужасной тайны, темно-красная жидкость, подобно кровавому поту выделялась из материи и капля за каплей падала из сосуда. И по этой причине они предрекли, что и последние дни самый чистый [или подлинный] человек, при посредстве которого будет освобожден мир, придет на землю и будет истекать кровавым потом так, что он будет красными и розоватыми каплями стекать вниз, пока земля будет возрождаться из своего падения. Точно так же кровь из их камня очистит испорченные металлы и излечит прокаженных... и по этой причине камень называли одушевленным. Ибо кровь этого камня сокрыта в его душе... И по этой причине они называли его своим микрокосмом, ибо он содержал в себе черты каждой вещи, существующей в этом мире. И потому они снова называют его одушевленным, как Платон называл одушевленным макрокосм13.
Юнг дает следующий комментарий к тексту Дорна:
Поскольку камень представляет собой homo lotus (человека в совокупности), для Дорна логично говорить только о «pitissimus homo» наиболее подлинном человеке] при обсуждении таинственного вещества и его кровавого пота, ибо именно об этом идет речь. Он покрыт тайной, и можно провести параллель между камнем и предварительным представлением о нем как о Христе в Гефсимании. Этот «самый чистый», или «подлинный», человек должен быть никаким другим, а только таким, какой он есть, подобно тому как «argentum putum» (чистое серебро) является беспримесным: он должен быть человеком по всем статьям, человеком, который знает и обладает всеми человеческими чертами и при этом не соблазняется и не смешивается ни с чем посторонним. Этот человек появляется на земле только «в последние дни». Он не может быть Христом, ибо Христос своей кровью уже возродил мир, освободив его от последствий его падения... Здесь не возникает вопроса о будущем Христа как о saiveller microcosm! (спасителе микрокосма), но скорее как алхимическом sen'atorcosmi (хранителе космоса), все еще представляющем бессознательную идею о целостном и цельном человеке, который продолжит то, что жертвенная смерть Христа очевидно оставила незавершенным, а именно освобождение мира от зла. Подобно Христу он будет истекать кровавым потом, но... эта «розоватая», не естественная и обычная кровь, а кровь символическая, психическая сущность, проявление той или иной стороны Эроса, который соединяет индивидуальность и множественность в знаке розового цвета и делает их целостными.
меньшую роль играет личность» , но носителем... сознания является личность»5. Юнг добавляет: «Может быть, так случилось, что Христос позвал своих апостолов на эти массовые сборища? Накормил ли он пять тысяч каких-то своих последователей, которые немного спустя кричали: «Распни его!»..?»6 И, можем добавить мы, не была ли толпа, приветствовавшая его и кричавшая ему «Сын Давидов», той же самой, которая после кричала «Распни его!», узнав, что его царство «не от мира сего»?
С арестом Христа его покинула не только переменчивая толпа, чего можно было ожидать, но и один из его апостолов. Предательство является важной темой индивидуации, поскольку является составной частью феноменологии противоположностей. Это другое слово, заменяющее энантиодромии. В ситуации конфликта между противоположными ценностями человек нарушает верность тому или иному принципу и открывает ворота врагу. Предателя всегда ненавидят обе стороны, поскольку тот топчет «святое» коллективной психологии, а именно: преданность групповой идентичности.
Преданность и предательство - это пара противоположностей. Преданность будущему может потребовать предать прошлое, и наоборот. В этом смысле Христос предал свое коллективное иудейское наследие. Он был еретиком и потому получил наказание за предательство. Это соответствует тому психологическому факту, что на определенной стадии развития отдельной личности для достижения индивидуации может понадобиться нарушить преданность коллективу. Позже плодами этого «преступления» может воспользоваться тот же коллектив.
