Александр Лоуэн - Любовь и оргазм
Двойной стандарт отводит женщине роль как низшего существа, определенную ей в западной культуре. Ее личность подавлялась мужчиной и была погружена в патриархальность. Симона де Бовуар, пожалуй, была не далека от истины, присвоив женщине титул «второго пола». Долгой и трудной была борьба женщины, которую она вела со времен римского права, согласно которому она являлась движимым имуществом мужа, до теперешней свободы и достоинства равного члена общества. Потребовались значительные усилия, направленные на то, чтобы открыть для нее двери образовательных учреждений, и только теперь в демократических странах женщина имеет право голоса. Однако ее борьба за понимание увенчалась успехом в области политики и социальных отношений благодаря прогрессу в сексуальной сфере. Здесь декреты и законы беспомощны. Опыт Советского Союза, посвященный борьбе с проституцией, хорошо иллюстрирует, насколько это трудно. Несмотря на отчаянные усилия покончить с этой проблемой законодательным путем или же с помощью создания образовательных центров, по словам М. Чойзи, в Москве так же много «уличных тружениц», как и в Нью-Йорке, Лондоне или Париже.
Женские сексуальные проблемы нельзя отделить от аналогичных мужских. Это подтверждает известная острота: «Почему женщины так стремятся сохранить фигуру? Да чтобы не отстать от мужей, которые всегда подтянуты!» Двойной стандарт почти так же влияет на мужчин, как и на женщин. Он отделяет их привязанности, их нежные чувства от чувств сексуальных. Это создает условия для возникновения половой импотенции у тех мужчин, которые в социальном отношении с почтением относятся к женщинам. Перед первой мировой войной мужчина нередко был импотентен с женой, но вполне преуспевал с проституткой. Первые психоаналитики столкнулись со многими проблемами аналогичного типа. Однако было бы ошибкой считать, что эта проблема исчезла. Мужчина, который затевает интрижку с секретаршей, в то время как его половые отношения с женой несостоятельны, по стандартам сексуальной искушенности не считается импотентным. Но дело ведь в том, что здесь присутствует та же самая проблема, только в другой форме: отрыв любви и уважения от секса. Этот разлом мужской личности подрывает оргастическую потенцию. Считать мужчину злодеем, который применяет двойственный моральный стандарт и принижает женщину, – значит поверхностно смотреть на эту проблему.
Источник двойного стандарта лежит в основе развития западной цивилизации, где преобладает мужское «Эго» и превозносится сила. В более примитивных культурах женские функции и свойства были связаны с мужским отношением к природе и жизни. Эта более ранняя стадия известна как матриархальный период, в отличие от более позднего, патриархального. Во время матриархата родственные связи определялись исключительно по материнской линии. Мужчина рассматривался как продолжение женщины, которая была Великой Матерью, или magna mater. Другой способ отношения к радикальным изменениям в культуре, который возник на заре истории, связан с низложением ранних женских божеств и перенесением божественности на мужские функции, что позднее нашло выражение в иудейско-христианской концепции Бога-отца.
Образ Великой Матери, воплощенный примитивным «Эго» в скульптурах и наскальных рисунках, являл нашему взору женщину с чертами гермафродита, бородой и пенисом. В этом образе сочетались и мужское и женское начало. В древнеегипетской мифологии – это Нейт[14], дающая рождение, «мать, которая приносит солнце», но в то же время богиня войны. Хатхор[15] прикрепляла солнечный диск к коровьим рогам; она давала молоко и солнце, но одновременно «жаждала крови покоренного человечества». Великая Мать была богиней жизни и смерти во всех своих проявлениях. Воплощая в своем образе персонифицированную природу, дикую и неукротимую, она владела и клыками животного, и птичьей песней. Ее воинственность ассоциировалась с кровавыми жертвами, как людскими, так и животными, а плодородие предполагало возможность действительной или символической кастрации. Великая Мать существовала в двух аспектах: «хорошая мать» и «ужасная мать», мать дающая и отнимающая, созидательница и разрушительница, жизнь и смерть. Примитивный человек именно так переживал природу. Но в то же время женщина считалась матерью каждого ребенка, которого вскармливала и о котором заботилась, но который мог быть отвергнут и которого она могла возненавидеть. Здесь тоже присутствуют две ипостаси: «хорошая мать» и «плохая мать».
Борьба, пропитывающая женскую сущность, не есть борьба между мужчиной и женщиной, но скорее воплощает созидательный конфликт между культурными силами и мощью бессознательного. Такая борьба происходит в умах и душах примитивных мужчин и женщин точно так же, как она происходит у каждого индивидуума в процессе онтогенеза. Это борьба «Эго», которое стремится проникнуть в сущность сил природы и овладеть ими, подчинить их своей воле. Это борьба «Эго» за то, чтобы подчинить «оно», и успешность этой борьбы проявляется в возможностях цивилизованной жизни.
Преобладание мужского принципа можно сопоставить с ростом сознания и развитием «Эго», которое вырастает из сознания как самосознание или самооценка. Оно разделяет представителей в группе. Примитивное сознание отождествляет себя с природой и переживает себя как ее часть и как группу, которое, по определению Люсьен Леви-Брагл, зовется «мистическое соучастие». «Эго» переживает самосоздание, отделение себя от других, себя от мира, неба от земли, мужчины от женщины. Эти различия были всегда, но они были погребены в мистической традиции. Если природу воспринимать в женских терминах, то появление и развитие «Эго» следует рассматривать как отождествление «Эго» с мужским началом. Этот процесс представлен в мифологии как «отделение родителей мира», обеспечивающее мужское сознание как мужчине, так и женщине. Свет, день и небеса представлены в мужественности точно так же, как ночь, темнота и бессознательное, которым обладает женский характер. Бессознательное – это сон, а сон является символическим возвращением в лоно матери и в землю.
Ключевым моментом, определяющим сущность матриархальной системы, является осознание роли мужского детородного органа. В некоторых культурах, например у жителей Тробриандских островов, до наступления двадцатого столетия не было понятия о его функциях. Считалось, что зачатие происходит, когда душа входит в женское тело из воды или воздуха. Женское тело понималось как сосуд, заключающий в себе принцип воспроизводства. Символически – это рог изобилия, который давал земные плоды. Легко представить трудности примитивных людей, возникающие в связи с беременностью и родами. Редкость беременности, по сравнению с количеством половых актов, и длительность временных интервалов между зачатием и рождением, казалось, отрицали всякую связь того и другого. Это знание играло первостепенную роль для кочевых племен, чья жизнь зависела от воспроизводства и количества скота. Можно сказать, что они привнесли его в аграрные культуры. Но это знание не подрывало основ матриархата, пока на социальной сцене не возникла частная собственность.
Исторически рост патриархальности связан с культурным развитием от каменного до бронзового века, когда люди начали использовать металлические орудия. Переплавка руды и литье металла зависели от способности добывать огонь, конструктивно используя его. Мужчина каменного века использовал огонь для приготовления пищи и обогрева. Применение огня как способа преобразовывать природу (переплавлять руду в металл, чтобы изготовить орудия) значительно изменило отношения человека с природой. Оно дало человеку мощь, позволившую ему самому изменять природу, мощь, которая зависела от его воли, что отличало его от жителей каменного века, чьи попытки контролировать природу или влиять на нее определялись магией или ритуалами. Это создало предпосылки для возникновения и развития силы собственности.
Как знание, так и собственность уже существовали на матриархальной стадии развития человеческой цивилизации. Человек каменного века аккумулировал важный опыт и сознавал значимость согласованности событий окружающего мира. Но суть природных превращений, таких как, например, рост растений или рождение ребенка, оставалась непонятной. Скрытый смысл этих процессов виделся в роли таинственных и темных сил. Знание, в конце концов, приходило, воплощаясь в «Эго», которое познает причины и следствия, проникает в сущность отношений. Это знание добра и зла. Хорошее представляет собой силу, способную трансформировать природу, а плохое состоит в том, что человек осознает свою изолированность, уязвимость и мораль. Эрик Нойманн в книге «Истоки и история сознания» провел некоторые наблюдения: «Осознание „Эго“ не только порождает ощущение одиночества, оно вносит в жизнь человека осознание страданий, необходимости трудиться, понимание добра и зла, болезней и смерти, поскольку все это воспринимается через „Эго“. Все эти негативные аспекты жизни существовали и раньше, но это были события, а не понятия, рок, а не угрожающая неизбежность. Поэтому должна быть предпринята целая система защитных мер, которые направлены против подобных опасностей».