Карл Юнг - Очерки по психологии бессознательного (сборник)
И теперь мы вновь возвращаемся к нашему первоначальному вопросу об источнике патологической (т. е. особенной, преувеличенной) природы реакции на полученную травму. На основании имеющегося опыта мы пришли к заключению, что и в данном случае в дополнение к полученной психологической травме имело место нарушение в эротической области. Это предположение нашло полное подтверждение, и мы установили, что травма, мнимая причина заболевания, была не более чем случайным поводом, позволившим проявиться важному, но ранее не осознававшемуся эротическому конфликту. Соответственно травма утрачивает свою патогенную значимость и замещается значительно более глубокой и понятной идеей, и тогда патогенным агентом становится эротический конфликт.
Меня часто спрашивают, почему именно эротический, а не какой-либо иной конфликт должен считаться причиной невроза. В ответ можно сказать: никто не утверждает, что это обязательно должно быть так, однако фактически все [всегда] так и обстоит [невзирая на мнение бесчисленных кузин и тетушек, родителей, дедушек и бабушек, а также учителей, которые яростно возражают против указанного предположения]. Несмотря на все протесты, непреложным остается тот факт, что любовь[166]и связанные с ней проблемы и конфликты играют основополагающую роль в жизни человека и, как показывают проводимые исследования, им принадлежит даже более важная роль, чем он сам подозревает.
Пришлось отказаться от теории травмы, поскольку она устарела; в связи с открытием, согласно которому не травма, а скрытый эротический конфликт лежит в основе невроза, травма полностью теряет свою значимость патогенного фактора.
[Таким образом теория переместилась в совершенно иную плоскость.] Проблема травмы была решена; но теперь перед исследователем встала проблема эротического конфликта, который, как показывает наш пример, включает множество аномальных элементов и, на первый взгляд, не может быть сопоставлен с обычным эротическим конфликтом. Особенно удивительным и невероятным кажется то, что пациентка осознавала только видимую ситуацию, тогда как ее реальная страсть оставалась во мраке бессознательного. В приведенном случае не вызывает сомнения тот факт, что реальные эротические чувства оставались неосознанными, а в области сознания доминировали в основном внешние обстоятельства. Теоретически обобщая указанные факты, мы приходим к следующим выводам: в неврозе присутствуют две [эротические] противоположно направленные тенденции, и по меньшей мере одна из них остается неосознанной. [Правда, тут можно было бы возразить, что данное утверждение относится только к нашему случаю и не подлежит обобщению. Это возражение, несомненно, найдет широкую поддержку, поскольку никто не хочет согласится с тем, что эротический конфликт имеет универсальный характер. Напротив, принято считать, что эротический конфликт относится в большей степени к области литературы; подразумевается, что это нечто из области внебрачных похождений, подобно изображенным в романах Карин Михаэлис или тому, что Форель описал в своей книге «Половой вопрос». В действительности все обстоит иначе, ибо, как нам известно, самые пылкие и волнующие драмы разыгрываются не на театральных подмостках, а в сердцах обычных мужчин и женщин, которые живут, не привлекая внимания и не показывая окружающим, какие конфликты бушуют у них в душе; внешне они могут проявиться разве что в форме нервного срыва. Непрофессионалу трудно даже допустить, что во многих случаях сами пациенты не подозревают о том, какие бури бушуют у них в бессознательном. Прекрасно осознавая, что многие люди ничего о себе не знают, мы будем не так сильно удивлены, уяснив, что существуют люди, не имеющие понятия о своих реальных конфликтах.]
[Если читатель готов допустить возможность существования патогенных и, возможно, даже бессознательных конфликтов, он все же будет утверждать, что это не «эротические» конфликты. Если у такого читателя имеет место определенная нервозность, то подобное предположение вызовет его негодование; ибо все мы приучены путем домашнего и школьного воспитания трижды осенять себя крестным знамением при одном лишь произнесении слов «эротический» и «сексуальный»; нам удобнее считать, что ничего подобного не существует, а если и встречается, то крайне редко и не рядом с нами. Но именно такая установка приводит в первую очередь к невротическим конфликтам.]
Как нам известно, рост культуры заключается в подавлении животного начала в человеке. Это процесс одомашнивания, против которого не может не бунтовать его животная составляющая, жаждущая свободы. Временами на человечество, слишком долго сдерживаемое рамками культуры, накатывают волны безумия. В античный период они принимали форму пришедших с Востока дионисийских оргий, которые стали существенной и характерной чертой классической культуры. Дух этих оргий в значительной степени способствовал развитию идеалов аскетизма и появлению бесчисленных сект и философских школ в эпоху, предшествовавшую приходу Христа, которые привели к формированию из хаоса политеизма двух аскетичных религий – митраизма и христианства. Вторая волна дионисийского буйства настигла Запад в период Возрождения. Трудно измерить дух своего времени; но если мы обратимся к тенденциям в искусстве, к образу жизни и вкусам людей, посмотрим, что они пишут и читают, какого рода общества основывают, какие «вопросы» решают, против чего восстают традиционалисты, то мы увидим, что в длинном перечне современных социальных проблем далеко не последнее место занимают так называемые «сексуальные проблемы». Они обсуждаются людьми, восстающими против господствующей сексуальной морали и пытающимися избавиться от гнета моральной вины, которую прошедшие века возложили на эротику. Такие усилия нельзя просто игнорировать и осуждать; они имеют место и, возможно, существуют вполне обоснованно. Значительно более интересно и полезно подвергнуть тщательному исследованию истинные причины этих современных течений, чем присоединять свой голос к профессиональным причитаниям тех, кто оплакивает мораль и [c истерическим пафосом] предсказывает моральную гибель человечества. Моралистам свойственно совершенно не полагаться на Бога, как если бы они считали, будто древо человечества способно уцелеть только в том случае, что его будут подрезать, подвязывать и выращивать в оранжерейных условиях; тогда как в действительности отец-солнце и мать-земля дали возможность этому древу расти себе на радость в соответствии с глубокими и мудрыми законами.
Серьезным людям известно о существовании в наши дни определенных сексуальных проблем. Они знают, что быстрый рост городов, сопровождаемый специализацией, обусловленной разделением труда, возрастающая индустриализация сельского хозяйства, растущее ощущение неуверенности лишают людей возможности давать выход своим аффектам. Меняющийся ритм крестьянской работы доставляет человеку, работающему на земле, бессознательное чувство удовлетворения. Происходит это благодаря символической содержательности его труда, чего, к сожалению, лишен рабочий или служащий. Что последним известно о его общении с природой, о величайших мгновениях, когда как господин и оплодотворитель земли он рыхлит ее плугом и царственной рукой разбрасывает семена будущего урожая; о его законном страхе перед разрушительными силами природы, о том, как он радуется, когда жена рожает ему сыновей и дочерей, работников, гарантирующих ему благополучие и процветание? Как далеки от всего этого мы, современные горожане, настроенные на повсеместное использование машин! Разве мы сами не отказываемся от величайшего естественного удовлетворения, от своего урожая, когда не всегда радуемся рождению детей? [Редко встречаются браки, в которых супружеские пары не прибегают к предохранительным средствам. Разве это не отход от той радости, которую мать-природа даровала своему первенцу?] Может ли такая ситуация приносить удовлетворение? Посмотрите, с каким видом люди покидают дом, понаблюдайте за их лицами, когда ранним утром поездом 7:30 они едут на работу! Один человек трудится в поте лица, другой пишет о том, что его совсем не интересует. Поэтому не вызывает удивления, что почти каждый мужчина является членом различных клубов, число которых равняется порой числу дней недели; никого также не удивляет процветание маленьких женских кружков, в которых женщины могут изливать на героя новейшего культа те неопределенные устремления, которые мужчины заглушают в пивнушках болтовней за кружкой пива. К указанным источникам неудовлетворенности добавляется еще одна серьезная проблема. Природа снабдила беззащитного и безоружного человека большим запасом энергии, которая позволяет ему не только пассивно переносить трудности существования, но и преодолевать их. Она предоставила своему сыну возможности противостоять величайшим трудностям [и даровала ему ценную премию за их преодоление; это хорошо объяснил Шопенгауэр, когда сказал, что счастье – это прекращение несчастья]. В наши дни мы, как правило, не испытываем крайней нужды и поэтому подвержены соблазнам излишеств; ибо при отсутствии жестокой нужды животная составляющая в человеке вырывается на свободу. Но, обладая отвагой, в каких пиршественных оргиях и излишествах можем мы дать выход избытку нашей энергии? Моральные убеждения накладывают запрет на такое поведение.
