Любовь, которая убивает. Истории женщин, перешедших черту (СИ) - Анна Моц
Теперь, когда между нами установился настоящий, пусть и непродолжительный, эмоциональный контакт, Скай начала рассказывать мне, как она открыла для себя самоповреждение в подростковом возрасте, пока находилась в детском доме. У нее не было человека, к которому она могла бы обратиться. Когда Скай поделилась с сотрудником интерната, что ее коллега грубо с ней обращалась и обзывала, та ей не поверила. После сексуализированного насилия со стороны другого воспитанника Скай попыталась рассказать обо всем взрослым, но ей заявили, что она преувеличивает. Девочке казалось, что она сходит с ума. Ей хотелось поделиться этим с матерью, но, как и следовало ожидать, та к ней не приходила, хотя обещала это сделать. Отчаявшись из-за того, что на нее не обращали внимания, Скай порезала ногу лезвием — так она пыталась доказать, что нечто плохое действительно произошло. Отметка на коже не оставляла пространства для отрицания — ни ей, ни кому-либо еще. В тот момент она никому не рассказала о порезе и сама его обработала. Боль осталась невысказанной, но рана была настоящей. Скай вспоминала, как ей было приятно из-за того, что проступила кровь. Это сняло напряжение и создало ощущение, будто из нее вытекает яд. Во время рассказа девушка выглядела так, будто погрузилась в транс. Затем она подняла на меня испуганный взгляд: «Думаете, я сошла с ума? Мне место в психбольнице?» Я покачала головой и отметила, что для нее это был язык, который выражал то, что не удавалось донести словами, и она оставалась одна со своей болью.
Признание Скай ознаменовало поворотный момент в наших терапевтических отношениях. На сеансах она стала прослеживать историю своего селфхарма и обнаружила, что это не только средство общения с другими людьми для привлечения внимания, но и своего рода «карта памяти» для себя, способ отметить значимые события. Она воссоздала образ маленькой девочки, которая оказалась в суровых условиях вне дома. Она сама была и виновницей увечий, и медсестрой, которая залечивала нанесенные раны. Скай чувствовала контроль над собственным телом, когда наносила порезы. Так она будто доказывала, что тело принадлежит ей и никому другому. Ей не нравились собственные шрамы. Она показывала, как они тянулись вверх по ее рукам. Но в то же время она берегла их, потому что они доказывали боль и валидировали ее переживания. Мне было трудно смотреть на шрамы Скай, но я понимала, что она хотела, чтобы я их увидела. Так я и сделала, не выказывая тревоги или страха.
Меня все больше трогали и впечатляли ее проницательность и зрелость, столь контрастировавшие с внешним «я» — дикой девчонкой, которая, казалось, может сорваться, если ее не удержать. У нее был тайный способ общения с самой собой и метод сохранения воспоминаний через метки на теле. Однако порезы становились слишком сильными, и в 15 лет Скай решила подобрать им менее «уродливую» замену. В 16 она сделала на запястье татуировку в виде птицы — изящное изображение в мягких серых и сиреневых тонах, к которому, по ее словам, она прикасалась всякий раз, когда ей хотелось порезаться, прося боль «улететь». Слышать такое было почти невыносимо: в воображении всплывал образ одинокой и отчаявшейся девушки. Но я восхищалась тем, что человек, который не знал настоящей поддержки, нашел настолько творческий способ смягчить деструктивное поведение.
В 18 лет Скай покинула детский дом и стала жить у разных друзей, в хостелах и у отца, который постоянно выгонял ее на улицу. Девушка перестала носить с собой лезвия, но начала завязывать на шее шнурок каждый раз, когда ее переполняли чувства или воспоминания. Раздобыть шнурок было легко: его можно было вытащить из обуви, скрутить из пакета или резинки. Со временем она перестала скрывать самоповреждения, и синяки на шее стали более заметны. Мать, с которой Скай теперь регулярно встречалась, видела эти отметины и беспокоилась о ней. Именно тогда Скай поняла, что показывать людям свои физические раны — это один из методов попросить о помощи, а также облегчить боль единственным известным ей способом. Психоаналитик Бетти Джозеф писала о пациентах с «зависимостью от состояния на грани смерти»: они получают удовольствие от. актов самоповреждения, не желая умирать, но в то же время не могут принять жизнь такой, какая она есть»[39]. Я чувствовала, что Скай попала в сильную зависимость от этих действий, и поэтому мне нужно было продолжать верить в вероятность, что она от нее избавится. Более откровенный разговор со мной о прошлом, несмотря на стыд и ощущение ненужности и нелюбимости, стал для девушки шагом на пути к освобождению.
Помощь пациентам, достигшим той стадии, когда самоповреждение кажется привычным и даже ценным, — процесс постепенный и неопределенный. Для Скай осознание того, как мало она замечает окружающих, ее неспособность воспринимать и относиться к ним как к целостным личностям, стало первым этапом. Лишения в детстве привели к тому, что у нее сформировалась «ненадежная привязанность»: девушка не верила, что кто-то способен ее защитить или позаботиться о ней, но при этом бессистемно искала людей, на которых сможет положиться, как будто любого из них реально было заменить. Признание своей неспособности воспринимать других людей как отдельных личностей привело к тому, что Скай поняла: к себе она тоже относится как к телу, и телесное эго занимает доминирующую позицию. После этого разговора в ней произошла заметная перемена. Скай продолжала составлять списки и напоминать мне о необходимости носить с собой книгу, но вместе с тем начала описывать, что она чувствовала перед недавним удушением и что послужило триггером. Проведя столько лет в плену телесного эго, Скай наконец увидела себя со стороны, выйдя за рамки мучений и выявив некоторые движущие силы. Других девушка стала воспринимать как отдельных людей, а не как безликую массу «надзирателей» и «работников». Она впервые по-настоящему увидела и себя.
Это был важный шаг в правильном направлении. Последующие беседы помогли мне разработать формулировки, описывающие самоповреждения Скай, их триггеры и функции, которые они выполняли для нее, включая выражение гнева и отчаяния. Как и многие женщины, Скай направляла внутрь себя гнев, вызванный другими людьми. Так она защищала окружающих, но вредила себе. Составленный мной
