Инесса Ципоркина - Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье

С этой функцией любви в психике избранника/избранницы связаны почти все его/ее планы на будущее. Человек, построивший свою самооценку на базе любовных романов, может впадать в разные крайности. Две полярные формы упомянутых крайностей — это частая смена партнеров для экстенсивного (количественного) любовного самоутверждения; или строительство «выдающегося» чувства с постоянным партнером — прием интенсивного (качественного) самоутверждения. Первый вариант есть упомянутый выше сексоголизм, а противоположный полюс этой шкалы — любовная зависимость. С сексоголизмом любовную зависимость роднят своеобычные модели аддиктивного поведения: резкие перепады настроения в зависимости от получения или неполучения дозы стимулятора, лживость, эгоцентризм, неспособность учитывать интересы партнера, неадекватное поведение в случае отказа, готовность преступить этические нормы.

Потенциальные любовные аддикты старательно добиваются гарантий от своих избранников. Тех самых, которых в любви не бывает. Обычная стратегия получения гарантий включает в себя:

1) попытки развести партнера с родными и близкими;

2) холодность в обращении с его родственниками и друзьями;

3) скандал или вранье вместо разумных объяснений;

4) демонстративное перекладывание всего объема ответственности на плечи партнера;

5) психологическое давление, капризы по любому поводу, а отчасти и вообще без повода;

6) шантаж посредством секса — когда близость выступает в роли оплаты за уступки.

Адская смесь. Кто в силах выносить подобное положение дел? Надолго никого не хватает. Разрыв неизбежен.

Когда любовь прошла, поникли и завяли все ромашки-лютики, брошенная половина принимается латать безнадежно обветшавшее чувство, словно побитую молью шубу, которая лезет клоками и взрывается мездрой. Берет на жалость, демонстрирует душевную муку, устраивает сцены, требует объяснений. В качестве «ударного аккорда» использует клятвенные обещания покончить с собой, а напоследок убить его новую подружку (любимую канарейку, престарелую тетушку), а также сжечь машину (их общую дачу, его коллекцию открыток с котятами, новый галстук от Гуччи). Даже после самых категорических отказов от встреч, от совместных обедов, от переговоров по телефону и электронной почте находит для этого форс-мажорные обстоятельства. Здесь присутствует другой механизм психологической защиты — фиксация.

Аддиктивная «суперверность» опасно проявляется в момент, когда человек расстается со своим «живым наркотиком»: после разрыва отношений зависимая личность оказывается в очень тяжелом состоянии. Пустота в душе и зубная боль в сердце сопровождают своего рода абстинентный синдром.

Некоторые не в силах перенести эту ломку и делают все, чтобы вернуть ушедшего партнера. На западе подобное преследование нередко становится предметом не только осуждения, но и суда с последующим принятием юридического запрета на звонки, визиты, попытки общения и т. п. И тем не менее аддикт продолжает строить планы на грядущее воссоединение «в любови» и придумывает объяснения, отчего сейчас это невозможно. Или делает кардинальный вывод: ушедший партнер в данный момент находится в состоянии временного помешательства. Как только помешательство улетучится, беглец вернется, и они снова будут вместе. Это позволяет не расставаться с иллюзиями, не менять планов, не перестраивать тактику поведения. Лучше сидеть и ждать возврата былого счастья вкупе с воскрешением усопшей любви.

В подобном состоянии можно провести несколько десятилетий. Чтобы сохранить столь «благодатный» настрой, аддикты нередко тратят массу усилий и идут на огромные затраты. Никаких новых знакомств, романов, увлечений и хобби! Самое любимое времяпрепровождение: крепить контакты! Не с объектом влечения, так хотя бы с его знакомыми. Если же избранник (как правило, на «временное отступление» чаще соглашаются мужчины) идет на попятную и соглашается «разок переспать» с осточертевшей партнершей — та охотно соглашается. Каждая свободная минута посвящается памяти усоп… ушедшего. Аддикт может сутками медитировать, расставив вокруг в шахматном порядке фотографии в рамочках, разложив засушенные цветики-семицветики, включив любимый музон избранника/избранницы и поедая его/ее любимый попкорн. В голове крутятся воспоминания, в комнате чудесно пахнет его старыми носками — настоящий музей памяти великой любви. Убежище Сольвейг, чей Пер Гюнт ушел безвозвратно, забрав лыжи, тулуп и частицу девичьей души.

На стадии консервации чувства человек, склонный к любовной зависимости, дополняет свой набор дисфункциональных убеждений и деструктивных стратегий различными паттернами, основанными на ипохондрии.

В частности, психологической игрой «Убогий». Жалость окружающих приятно дополняются отборными воспоминаниями. Аддикт, подсевший на любовь, как на наркотик, не хочет помочь ни собственному сознанию, ни собственному организму, который, по всей вероятности, справился бы с «токсинами любви» и вернулся к жизни. «То не любовь, затем что в ваши годы разгул в крови утих, — он присмирел и связан разумом…» — выговаривал Гамлет своей матушке, беспутной королеве Гертруде, напоминая о человеческом достоинстве и государственных интересах.

Кстати, лекарство от любовной зависимости заключено не в «вечном чувстве», а в умении пережить разрыв и остаться собой. Заниженная самооценка и неверие в себя придают каждому очередному чувству, каждому следующему партнеру некую «сакральность»: это святое. Я не откажусь от священных носков и пожелтелых фоток. У меня ничего не осталось, кроме памятных реликвий. И пожалуйста — вместо нормального существования индивиду остается… реликварий. И сам аддикт в этом реликварии — в качестве мумии.

Сексуальная, любовная, агрессивная разрядка порождают множество версий зависимости. Или, по крайней мере, гипертрофированного увлечения. А страх перед реальной жизнью, которая, по мере погружения индивида в болото аддикции, все меньше походит на человеческое существование, дополняет стремление сбежать из дискомфортной обстановки в уютные виртуальные миры. В каждом из нас живет Ребенок, истероидный компонент, которому требуется внимание и опека. Важнее всего — вовремя осознать, куда он ведет вас и куда вы бы хотели придти. Не оставляйте своего внутреннего Ребенка без присмотра.

Глава 8. Свобода ценой утрат 

Человек всегда лишь эпигон героев собственных фантазий.

Зависимость от лжи и ложь от зависимости

Химические способы преображения реальности известны: употребление алкоголя, наркотиков, лекарственных препаратов, курение, переедание, пристрастие к кофеину. С момента изобретения одурманивающих зелий все эти средства активно используются для получения удовольствия от социальных ситуаций. Удовольствие возникает тогда, когда действительность обретает неожиданные черты — яркие, будоражащие, увлекательные. Это связано с воздействием малых доз химического допинга. Таким образом активируются мозговые центры наслаждения, а они высвобождают эндогенные опиаты. Человек вступает в приятный мир, где мучительные реалии отступают на задний план, зеркала отражают чудное мгновенье, оно же гений чистой красоты, и случайные знакомые обожают мимолетное виденье — то есть тебя — всей душой.

В I веке до нашей эры римский поэт Гораций писал о вине: «Тайны раскроет, сбыться надеждам велит, даже труса толкает в сраженье, души от гнева, тревог избавляет и учит искусствам». Но этим надеждам не суждено сбыться. Для раскрытия тайн и обучения искусствам требуется хотя бы небольшое (а чаще довольно большое) время. Но при аддикции неизбежно возникает толерантность, появляется потребность в увеличении дозы. А тот же алкоголь в больших дозах подавляет синтез одного из веществ, активизирующих нейроны, — глютамата. Недостаток глютамата снижает мозговую активность, нарушает способность мозга к научению и пагубно сказывается на аналитических и других мыслительных процессах, также ослабляя самоконтроль.

Хотя человеку по-прежнему может казаться, что он талантливее, обаятельнее, храбрее, спокойнее и одновременно раскованнее, чем в трезвом состоянии. Чувствительность к холоду, боли, неприятным ощущениям и негативным мыслям снижается. Люди, описывавшие себя в состоянии алкогольной интоксикации, сглаживают свои отрицательные черты сильнее, чем делали это, будучи трезвыми.

Именно возможность полюбить себя и окружающую действительность вводит человека в состояние психологической, а не только химической зависимости от алкоголя или наркотиков.

Но этого состояния можно достичь и другими способами. Нам удается менять химический состав крови двумя путями: посредством введения в организм веществ, специально для этого предназначенных; а также посредством внутреннего психологического настроя. Некоторые аддикты выбирают первый вариант. Действительно, дозу «биохимического наслаждения» получить проще: с утра принял свой «любимый агент» — и целый день свободен! Второй вариант — изменение состояния психики с помощью целенаправленной деятельности.